Звездные самураи - Като Кен

— Не возьму.

— Еще как возьмешь!

— А я вам говорю: если хотите, можете стрелять. Я продолжаю утверждать, что вы мошенничали. Это так, и вы отлично знаете, что это так. Платить я вам не стану.

Воля Истмана схлестнулась с волей лейтенанта.

Бластер дрогнул, замер… и был убран.

Может быть, Истман что-то прочитал в лице Кин, услышал как забилось ее сердце от облегчения и торжества, и решил блефовать и дальше. А может он решил поиграть со смертью. Скорее всего так оно и было. Но как бы то ни было, внешне все это выливалось во наводящий ужас взгляд единственного глаза.

Кин бессильно поникла. Вокруг началась суматоха — флотские офицеры тревожно пытались прикрыть позор своего товарища. Наконец им удалось найти выход в том, что они между собой принялись оскорблять Истмана.

— Он спятил! Совсем крыша поехала!

— Ага. Двинулся. Видать пересидел в космосе.

— Черт! Пусть подавится своим проигрышем!

— Пошли отсюда. Озоном воняет! Пошли.

В их голосах явственно слышался страх. Они удалились поджав хвосты, немного похожие на свору собак облаивавших берлогу из которой вдруг вылез неожиданно крупный медведь — но еще больше похожие на обычных людей, которым пришлось встретиться с чем-то столь же непонятным сколь и могущественным, и в чем-то даже ужасающим их.

На следующий день началось расследование проводимое типично по-метракоровски: поначалу ненавязчивые расспросы с целью выяснить суть происшедшего, затем угрозы чудовищных последствий для виновных. В четырнадцатом отсеке в переборке зияла весьма многозначительная дыра. Наказание за дуэль было предусмотрено довольно суровое. Был вызван Истман, но называть кого-либо он отказался. Наконец он совершенно спокойно заявил Лоутону и Рохану, что его анонимная противница подарила ему жизнь, а следовательно он у нее в долгу и не станет закладывать ее, чтобы не лишать свободы. Он не собирается ни объединяться с ней, ни свидетельствовать против нее. Наконец Рохан с подачи Лоутона решил замять это дело, а Стрейкер по их просьбе умаслил адмирала Гриффина, послав ему ящик пятизвездного.

Такое мужественно поведение во время расследования вызвало восхищение всех метракоровских офицеров на Форт-Бейкере, вспомнил Шадболт. Людям нравилась храбрость и вся эта история здорово подняла дух защитников станции. Но ни восхищение ни слава не способны были залечить сердечную рану Истмана. В душе этого человека поселился червь, постоянно грызущий его изнутри, ни на секунду не дающий ему покоя, ожесточающий его. Только уж больно много мне понадобилось времени, чтобы понять в чем дело.

Шадболт допил остатки пятизвездного. Для храбрости. Какой смысл беречь хороший напиток, если завтра он может превратиться в пар на орбите. Оказавшись футах в двадцати от Шадболта, Истман приветственно взмахнул рукой.

Господи, подумал Шадболт, с чувством неосознанной вины отвечая на приветствие. Как бы я хотел, чтобы мы могли вернуться в день накануне прибытия Аркали на планету. До праздничного вечера я просто не представлял, что она со временем будет для тебя значить. Глупо, что ты сделал ей предложение. И глупо то, как грубо она отвергла тебя. И совершенно бестактно с моей стороны было объяснять тебе, какие чувства она к тебе испытывает. И вот теперь ты в темной яме души, с разбитым сердцем, недоступный ни для кого, и ведешь себя так, будто жизнь больше ровным счетом ничего для тебя не значит. Барб, теперь ты стараешься играть со смертью и вызываешься на любое опасное дело. Ух. Ничего удивительного, что полковник считает тебя настоящей находкой.

Истман с удобством расположился в кресле перед пультом и перед тем как заговорить с Шадболтом, скомандовал операторам «вольно». Невероятно, но похоже он был в очень приподнятом настроении и совершенно избавился от тьмы, в которую был погружен еще три часа назад.

— Господи, ты только глотни этого чертова воздуха! Он пьянит как вино! Настал момент, которого мы все так ждали. И вроде как раз вовремя, а?

— Ты, похоже, очень в этом уверен, — осторожно заметил Шадболт. — От полковника идешь, что ли?

— Ну да. Я только что узнал хорошие новости. Мониторы недавно перехватили утечку сведений на планете. Догадайся-ка, чьи жучки находились в помещении штаба Ю?

— Чьи?

— Эллиса Стрейкера. Оказывает он прослушивал все помещения на протяжении аж двух лет. Ну не сукин ли сын?

— Господи.

— Хотел быть в курсе всех решений МеТраКора. Когда он сказал об этом Рохану, тот чуть в обморок не упал. А полковник от смеха чуть со стула не свалился. Очевидно, Стрейкер свалил все это на Хавкена. Нет, этим человеком можно только восхищаться, скажи?

— И что же должно произойти?

— Они пришли к выводу, что нет смысла пытаться выкурить нас при помощи корабельных лучевых орудий. Это займет слишком много времени. Нет, нас решено брать на абордаж. Каньцы готовятся к высадке десанта, который и захватит станцию. Восемьсот кадровых солдат и тысяча размороженных набросятся на нас с резаками и другим подручным инструментом.

— И когда?

— Очень скоро. Надеюсь. А почему бы и нет? — Он потер ладони в предвкушении неминуемой битвы.

— Хорошо узнать, что каньцы делают именно то, чего мы от них ожидали, — бодро заметил Шадболт. — Интересно, а никому не приходило в голову, что они тоже могут знать о жучках?

— Зев не дурак.

— Да неужели? — Шадболт помолчал, а затем понял, что очень хочет, чтобы они с Истманом вот так весело и непринужденно поболтали подольше. Сейчас в этом человеке горело совсем другое пламя чем мрачное пламя алкоголя. — Что ж, если уж Зев такой умный, почему же он приказал снять людей с верхних уровней кормовой части? Любому дураку ясно, что это прекрасный путь внутрь станции. У каньцев появляются реальные шансы добраться до энергоблоков и отключить наши поля. А если адмирал Маскулл скоро тоже подоспеет сюда…

— Вот потому-то я и здесь.

Шадболт был удивлен.

— Не понял?

— Приказ полковника Лоутона. Ты должен одеть своих людей в скафандры и отправиться с ними в секции с девятой по тринадцатую, по возможности затаиться там и ожидать дальнейших указаний.

— Что? — Раздражение Шадболта наконец прорвалось наружу. — Он вздохнул и подбоченился. — Но ведь это именно те секции откуда нас вывели шесть часов назад.

— Не совсем. Вы занимали секции с седьмой по одиннадцатую. А теперь тебе предстоит расположить своих людей вдоль входов в станцию.

— Господи, Барб! Ведь нам потребовалось около трех часов, чтобы уйти оттуда. Я понимаю, что полковнику Лоутону хочется занять нас чем-нибудь, чтобы мы не теряли присутствия духа, но вот так кидать людей то туда, то обратно просто глупо!

— Боско, это совсем не глупо.

— Тогда я наверное чего-то не понял.

В глазах Истмана сквозило что-то вроде жалости.

— Да, не понял. И именно поэтому тебе никогда не стать полковником.

Шадболт вздохнул.

— Зато ты по-видимому все мне с легкостью можешь объяснить.

— Это же ясно как божий день, Боско. — Он помахал рукой. — Как божий день. Каньцы окружили станцию своими зондами, через которые пристально наблюдают за нами. Это наверняка. А их большие корабли не более чем в двух часах от старта и они подглядывали за нами с поверхности планеты, поскольку мы сто раз не меньше засекали на корпусе дипольные отпечатки их сканеров. Они видели как мы сбросили кольцо и видели как наши люди покидали верхние уровни кормовой части без всяких там голографий. Они видели, что все наши находятся на боевых постах, как и следует если мы ожидаем скорого нападения. Каньцы видели, как мы уходим с верхних уровней кормы, Боско. Они не могут не верить тому, что регистрируют их сенсоры. — На лице Истмана появилась кривая усмешка. — Поэтому они не сразу сообразят, что мы снова отправили туда людей находясь в режиме радиомолчания.

— Ты хочешь сказать, что мы готовим им засаду? — спросил Шадболт, вопреки себе захваченный этой блестящей идеей.

— Ну да. Мы совершенно скрытно вернем людей на корму. В полной тайне и под прикрытием голоизображения. Что касается их сканеров, то по их данным мы все по-прежнему сидим за пультами, на боевых постах или в орудийных башнях и готовы отражать их нападение. Корабли Ю Сюйеня подойдут сюда в 2.30 т на нас обрушатся тысячи каньских солдат — гораздо больше, чем сумели бы одолеть наши пушки. Они будут думать, что застали нас врасплох и начнут при помощи резаков пробираться внутрь станции. — Теперь на лице Истмана была уже просто улыбка. — Но поскольку внутри их будут поджидать наши люди, у них просто не останется времени на то, чтобы пробраться далеко и рассеяться. Считай все они уже покойники. Может быть после этого сёгун решит на чьей он стороне.