Ознакомительная версия. Доступно 48 страниц из 238
В этот момент фуникулер сделал очередной головокружительный прыжок — вероятно, следующий кабель находился чуть дальше, чем было необходимо для полного спокойствия. Шантерель даже не моргнула.
— Вы не возражаете, если я… позабочусь о своих друзьях?
— Как вам будет угодно.
Ни секунды с момента нашей встречи Шантерель не выглядела такой взволнованной, чем во время разговора. Она сообщила, что отправилась с друзьями в Малч, чтобы сделать снимки процесса игры, но на них напала шайка агрессивно настроенных свиней. В ее голосе было столько уверенности, что я ей едва не поверил.
— Вам нечего меня бояться, — сказал я, хотя это вряд ли прозвучало столь же убедительно. — Мне просто нужна от вас кое-какая информация — самого общего характера, от которой вы ничего не потеряете, — а потом вы отвезете меня в одно место в Кэнопи.
— Я вам не доверяю.
— Не сомневаюсь. На вашем месте я бы чувствовал то же самое. Но мне совершенно не требуется ваше доверие. Я просто приставил пистолет к вашему виску и отдаю приказы. — Я облизнулся: губы у меня совсем пересохли. — Или вы делаете то, что я говорю, или украшаете интерьер этой машины осколками своего черепа. Надеюсь, это не самый трудный на свете выбор?
— Что вы хотите узнать?
— Расскажите мне об Игре, Шантерель. Я узнал о ней от Уэверли. То, что он рассказал, показалось мне правдоподобным, но я хочу убедиться, что получил полную информацию. Вы на это способны?
Она была способна. Думаю, пистолет у виска способен пробудить дар красноречия в ком угодно. Кроме того, ей явно нравился звук собственного голоса. Честно говоря, я ее не мог упрекнуть ее за эту маленькую слабость. Ее голос действительно был очень приятным — особенно в сочетании со словами, которые она произносила.
Ее семья принадлежала к клану Саммартини — как я узнал позже, одному из самых могущественных кланов Belle Epoque. Это означало, что родословная Шантерель восходит к первопоселенцам-американо, то есть насчитывает не один век. Семьи, способные проследить свою родословную так далеко, пользовались почетом, которого могли быть удостоены разве что особы королевской крови — но таковых в безоблачные дни Прекрасной Эпохи просто не было.
Саммартини состояли в близком родстве с Силвестами — кланом, который занимал первую строчку в табели о рангах. Я вспомнил рассказ Сибиллины о Кэлвине Силвесте. Этот человек воскресил забытые технологии нейросканирования, от которых в свое время отказались. Технологии, позволяющие превращать живых людей в бессмертные компьютерные копии-симуляты — правда, оригиналы при этом погибали.
Поначалу трансмигрантов этот факт не слишком беспокоил. Но когда копирование начало давать сбои, люди начали задумываться. Первыми трансмигрантами стали семьдесят девять добровольцев — восемьдесят, включая самого Кэлвина. Симуляты большинства из них утратили способность к воссозданию задолго до того, как логический субстрат, на основе которого они создавались, оказался поражен эпидемией. В память о погибших в центре Города Бездны был возведен Монумент Восьмидесяти — огромный мрачный склеп, в котором оставшиеся во плоти родственники усопших могли ухаживать за их гробницами. Когда разразилась эпидемия, Монумент решили пощадить.
В числе восьмидесяти были несколько членов семьи Саммартини.
— Нам повезло, — сообщила Шантерель. — Сканы Саммартини оказались среди пяти процентов уцелевших, а поскольку мои бабушка и дед уже имели детей, наша линия сохранилась.
Голова у меня пошла кругом. Значит, у нее два типа родственников: одни продолжают себя в виде бесконечных копий-симулятов, а другие… размножаются естественным способом. И то, и другое Шантерель Саммартини воспринимала как само собой разумеющееся. Эти компьютерные копии действительно были для нее чем-то вроде родственников, проживающих на удаленном анклаве в другой части системы.
— Поскольку все прошло нормально, — продолжала она, — наша семья финансировала продолжение исследований, которые прекратились после гибели Кэлвина. Как я уже говорила, наша семья всегда была в близких отношениях с Домом Силвеста. У нас есть доступ к большей части информации их лабораторий. Поэтому мы очень быстро добились успехов. Теперь нам известны способы сканирования без смертельного исхода… Но зачем вам это? — В ее голосе появилось раздражение. — Вы же не малч. Вы с Кэнопи. Значит, я не сообщу вам ничего нового.
— Почему вы решили, что я не малч?
— Вы умны — по крайней мере, вас не назовешь непроходимым идиотом. Между прочим, это не комплимент, а констатация факта.
Очевидно, ей даже в голову не пришло, что я могу быть родом из другой системы. Это полностью противоречило ее представлениям о мире.
— Почему бы вам не развлечь меня? Вы подвергались сканированию, Шантерель?
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
— Разумеется.
— Кажется, вы называете их интерактивными сканами?
— Симулятами альфа-уровня.
— Значит, сейчас где-то по Городу разгуливает ваша копия?
— Она на орбите, тупица. Технология сканирования никогда не пережила бы эпидемию, если бы не карантин.
— Ну вот вы и признали меня тупицей.
Она сделала вид, что не услышала.
— Раз шесть или семь в год я поднимаюсь туда «освежиться». Посещение Убежища — это как маленькая передышка. Убежище — это анклав во внешних уровнях Ржавого Обода. Туда никогда не попадали споры эпидемии. Там меня сканируют, и действующая копия впитывает в себя последние два-три месяца моей жизни. Я уже не думаю о ней, как о моей копии. Она скорее напоминает мне старшую сестру, которая умнее меня и знает все, что со мной когда-либо случалось, — как будто она всю жизнь стояла у меня за спиной.
— Представляю, насколько обнадеживает такая мысль — умирая, ты вовсе не умираешь, а просто расстаешься с одним вариантом существования. Впрочем, как я понимаю, никто из вас еще не умирал физически?
— До эпидемии так и было. Но не сейчас.
Я вспомнил о том, что говорила мне Зебра.
— А вы, Шантерель? Вы явно не герметик. Вы не одна из бессмертных, кому довелось унаследовать гены долголетия?
