Синий Мир - Вэнс Джек Холбрук

В разговор вмешалась Наставница из сословия Хулиганов, и Склару Хасту удалось отойти в сторону, но тут…

Тут он наконец увидел Мэрил Рохан. Она стояла у ближайшей палатки с кружкой в руке и пила прохладный чай. Минута – и он уже был рядом с ней. Она встретила его появление холодным кивком.

– Пошли, – он взял ее за руку.

– Куда?

– Отойдем куда-нибудь в сторону, где мы сможем спокойно поговорить. Мне надо многое сказать тебе.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Может быть, это ребячество с моей стороны, но это так.

– Вот именно это я и хотел с тобой обсудить, – решительно объявил Склар Хаст.

Мэрил Рохан слабо улыбнулась.

– Лучше подумай, как ты будешь спасать свою голову. Возможно, ты очень недолго проживешь после этого собрания.

– Вот как? – Склар Хаст нахмурился. – А за что будешь голосовать ты?

– Я уже устала от всего этого. Может быть, я снова вернусь на Четырехлистник.

Почувствовав, что разговор становится опасным, Склар Хаст счел, что ему лучше будет удалиться. Вежливо откланявшись, он подошел к Рубалу Галлахеру, который сидел под навесом рядом с гостиницей.

– Ну что ж, плот погиб, у тебя появилась куча врагов, но жизнь твоя в безопасности, – приветствовал его Рубал Галлахер. – Так мне, во всяком случае, представляется твое нынешнее положение.

Склар Хаст печально хмыкнул.

– Временами я думаю: а стоило ли вообще начинать все это?… Ну, да теперь деваться некуда – все уже завертелось, и дел по горло. В любом случае, маяк должен быть восстановлен. Да и место по закону осталось за мной.

Рубал Галлахер сухо рассмеялся:

– С одного боку – Семм Вейдервег, с другого – Иксон Мирекс… Вряд ли тебе удастся спокойно работать.

– Как-нибудь справлюсь, – сказал Склар Хаст. – Если, разумеется, мне удастся пережить Совет.

– На это ты можешь рассчитывать, – произнес Рубал Галлахер несколько угрюмым тоном. – Здесь многие желают твоей смерти, но еще больше тех, кто с тобой согласен.

Склар Хаст с сомнением покачал головой:

– Вот уже двенадцать поколений мы живем в мире и согласии, и за это время дикостью считалось, даже если один человек поднимет на другого руку. А теперь… Из-за меня люди разделяются на два лагеря. Неужели я останусь в памяти людей бунтовщиком, который принес на плоты смуту и разорение?

Рубал Галлахер озадаченно поглядел на него:

– Раньше ты что-то не был склонен философствовать.

– Не сказал бы, что мне это нравится, – возразил Склар Хаст. – Но мне все чаще и чаще приходится этим заниматься.

Он поискал глазами палатку с освежающими напитками, возле которой говорил с Мэрия Рохан. Девушка все еще была там; рядом с ней на скамейке сидел какой-то незнакомец, худощавый юноша с угловатыми, резкими чертами лица и нервическими жестами. На нем не было ни кастовых знаков, ни эмблем гильдии, однако по зеленой окантовке платья Склар Хаст определил в нем жителя плота Санкстона.

Тут его размышления были прерваны появлением на ораторском помосте Фирала Бервика.

– Давайте продолжим наше совещание. Боюсь, что многие из нас слишком поддались эмоциям; но ненависть, раздражение и страх – плохие советчики. Поэтому я призываю всех к спокойствию. Мы собрались здесь не для того, чтобы оскорблять друг друга. Кто желает выступить?

– У меня вопрос! – раздался голос из толпы. Фирал Бервик указал пальцем в сторону говорившего:

– Выходи, назови свое имя, касту, занятие и задавай свой вопрос.

На помост вышел тот самый худощавый беспокойный молодой человек, с которым не так давно разговаривала Мэрил Рохан.

– Мое имя Роджер Келсо, – обратился незнакомец к собранию. – Я происхожу из Лепил, хотя давно оставил занятие своей касты и ныне являюсь Писцом. Мой вопрос заключается в следующем. Склар Хаст обвиняется в том, что послужил причиной трагедии на плоту Спокойствия, и мы собрались здесь, чтобы решить его судьбу. Но для того, чтобы оценить степень его ответственности, мы должны сначала выяснить, как именно произошло несчастье. Это очень важный момент в традиционной юриспруденции; если кто-то думает иначе, я могу сослаться на Мемориум Лестера Макмануса, в котором он описывает принципы законодательства в Отчем Мире. Этот отрывок не включен в Аналекты и не всем может быть известен. В нем говорится, что если человек создал ситуацию, повлекшую за собой преступление, он не может еще считаться виновным; чтобы объявить его преступником, необходимо, чтобы налицо было обдуманное, осознанное и преднамеренное злодеяние.

Баркан Блейсдел прервал его снисходительным тоном:

– Но ведь именно с таким случаем мы и имеем дело: Склар Хаст оскорбил Царя-Крагена, что повлекло за собой его ужасное возмездие.

Роджер Келсо терпеливо выслушал это замечание, что, очевидно, далось ему нелегко: он дернулся, и его черные глаза засверкали.

– Если высокочтимый Сводник позволит, я продолжу свое объяснение.

Баркан Блейсдел кивнул и опустился на место.

– В своем выступлении Склар Хаст выдвинул одно предположение, которое необходимо рассмотреть более внимательно, а именно: не вызвал ли Царя-Крагена Семм Войдервег, Сводник плота Спокойствия? Это очень скользкий момент. Дело не только в том, вызывал ли Семм Войдервег Царя-Крагена, но и в том, когда именно он это сделал? Если он сделал это сразу при появлении крагена-чужака, то вопрос снимается. Но если это произошло уже после попытки убять меньшего крагена, то Семм Войдервег становится в большей степени виновником происшествия, нежели Склар Хаст, поскольку он вполне мог предвидеть, чем это закончится. Каково же истинное положение дел? Действительно ли Сводники имеют свой способ общаться с Царем-Крагеном? И вот мой вопрос: не сделал ли это Семм Войдервег, чтобы покарать Склара Хаста и его помощников?

– Ничего себе! – гневно воскликнул Баркан Блейсдел. – Это провокация! Как можно так все переворачивать с ног на голову?!

Вмешался ведущий собрания, Фирал Бервик.

– Мне кажется, вопрос вполне уместен. Лично я не могу дать на него ответа, но все же, думаю, ответ должен быть дан.

Семм Войдервег, что скажешь ты?

– Мне нечего сказать, – хмуро откликнулся тот.

– И все же, – настаивал Фирал Бервик. – Подумай сам: чем больше ты будешь замыкаться и уходить от ответа, тем больше будет недоверие к тебе. Разумеется, это не то, чего ты хочешь добиться.

– Надеюсь, вы понимаете, – раздраженно сказал Семм Войдервег, обводя негодующим взором собравшихся, – что даже если я действительно вызвал Царя-Крагена – а я не могу позволить себе каких-либо заявлений относительно этого, не повредив своей гильдии, – то это было сделано исходя из самых высоких побуждений.

– Так ты действительно сделал это?

Семм Войдервег посмотрел в сторону Баркана Блейсдела в поисках поддержки, и Сводник Уведомляющего немедленно вскочил:

– Арбитр Бервик, должен предупредить, что мы вновь отклоняемся от нашей основной цели.

– Какова же наша основная цель? – спросил Фирал Бервик.

Баркан Блейсдел возмущенно всплеснул руками, выражая крайнюю степень удивления.

– Какие тут могут быть сомнения?! По собственному признанию Склара Хаста, он преступил закон Царя-Крагена и обычаи плотов. Все, что нам остается – и для чего мы, собственно, здесь собрались, – это определить достойное наказание виновному.

Фирал Бервик собрался было ответить, но его опередил Келсо:

– Не могу не указать на то, что досточтимый Сводник смешивает понятия. Законы Царя-Крагена – не законы людей, и с каких это пор изменение обычая считается преступлением? В таком случае следует судить очень многих, а не одного Склара Хаста.

Однако Баркан Блейсдел оставался незыблем.

– Закон, о котором я говорю, проистекает из Завета с Крагеном. И состоит он в том, что Царь-Краген защищает нас от опасностей и требует от нас взамен признания его владычества в океане. Что же касается обычаев, то здесь речь идет об уважении к Арбитрам и Сводникам, которые были специально обучены, чтобы судить, предвидеть и соблюдать обряды. И сейчас нам предстоит решить, насколько Склар Хаст преступил положенные для него пределы.