Планета, которой нет - Лукьяненко Сергей Васильевич

А еще росту помогает полноценное питание. Только Даньке это объяснять не обязательно.

Мальчишка лег рядом со мной, подложил руки под голову. Задумчиво сказал, глядя на разноцветный лунный хоровод в небе:

– Я раньше думал, такое только в кино бывает… или во сне. А у меня получились такие каникулы, что теперь фантастику смотреть будет противно. Спасибо, Сергей.

– За каникулы?

– Да.

– Боюсь, они могут затянуться, Данька.

– Я не против… А почему?

– Из-за людей, которые называют себя Потомками Сеятелей.

– Это те, которые победили крейсер Клэна?

– Да.

Не знаю, почему меня потянуло на откровенность. Наверное, Данька был для меня в первую очередь землянином, самым близким в галактике человеком, и только потом – ребенком, мальчишкой «среднего школьного возраста», для которого полеты на межзвездном корабле от планеты к планете лишь увлекательные каникулы. И как землянин он должен знать то, что не следовало говорить ребенку.

– Секта Потомков Сеятелей стара как мир. На каждой планете религия обожествляла Храмы и их создателей. И даже когда люди понимали наконец, что Сеятели были всего лишь очень развитым народом, оставались фанатики, ищущие высший смысл в их поступках. Чаще всего смысл находили в том, что Сеятели не исчезли бесследно, а просто удалились куда-то: в другую галактику, в иное измерение, откуда продолжают наблюдать за созданной ими жизнью. Возникла вера в то, что людям необходимо совершить какой-то особый ритуальный поступок, выдержать загадочное испытание, чтобы стать достойными своих богов. Тогда они вернутся… и все в мире изменится, все станет хорошо.

– Это от Сеятелей станет хорошо? Они же только и умели, что воевать!

– Правильно. Значит, и испытание должно быть соответствующим. Надо уничтожить какого-то врага, не добитого Сеятелями, и доказать свою верность им. Врагов таких находили много… особенно вначале. Примитивная нечеловеческая жизнь или слишком уж удачливый завоеватель-человек – все годилось. Ведь настоящих противников еще сами Сеятели истребили полностью. Ну а потом это надоело. Перебили разумных рептилий на Алге, загнали в резервации пернатых цэ-трэсов, едва взявших в рукокрылья каменные топоры. Пэлийцев и еще пару народов отделали так, что они тысячи лет прозябали на своих планетах, даже не высовываясь за пределы атмосферы… А Сеятели, конечно же, и не думали объявляться. Секта почти угасла. Но у тех, кто в ней остался, есть еще одна кандидатура на роль врага. Проклятая планета, планета, которой нет… Земля. Не зря же Сеятели не поставили на ней Храма. Намекали, выходит, – вот они, неполноценные, наши и ваши враги. Найдите, уничтожьте, покорите – вот в чем испытание.

Данька вздрогнул, прижался ко мне. Спросил:

– И они ищут?

– Искали, потом бросили. Секта совсем пришла в упадок, ее идеи никого не вдохновляли. Повоевать можно было и между собой, а не гоняться за отсталой планетой, которая и в космос тогда еще не вышла. А вот сейчас, похоже, ищут. На корабле, способном уничтожить целую эскадру. И с кварковой бомбой, которая может превратить Землю в облако пыли.

Данька сжал мою руку:

– Мы им должны помешать, правда? Найти их корабль и разнести на кусочки!

– Я попробую, Данька. Мы попробуем. Пока над Землей опасность – я тебя туда не отпущу. Шансов справиться с Белым Рейдером у нас мало – но возвращаться на Землю еще опаснее.

Отбросив в сторону пустую бутылку, я с горечью произнес:

– Вот так все получилось, Данька. Я отправился сражаться за свою любовь – а оказалось, что должен драться за свою планету. Все переплелось, запуталось. Друзья – Эрнадо, Ланс. Бывший враг – Редрак. Случайный союзник – Клэн. И ты.

– А я кто?

– Ты? – Я рассмеялся: – Больше чем друг, это уж точно. Я сражаюсь теперь за нашу планету, за Землю. Значит, и за тебя тоже.

Белый Рейдер порядочно просчитался, подбросив мне Даньку. Ностальгия может сломать… А может заставить идти до конца.

– Сергей, но ты же начал искать Землю, просто чтобы доказать принцессе, что наша планета не хуже других. Ведь ты не стал бы возвращаться домой, поженись вы с принцессой?!

– Наверно.

– А если принцесса вдруг полюбит тебя? И скажет, что никакую Землю искать не надо? Ты вернешься к ней и перестанешь преследовать корабль Потомков Сеятелей?

– Она такого не скажет, Данька.

– А если все-таки…

Я помолчал, глядя на разноцветный лунный узор в небе.

– Данька, не знаю, для твоего ли возраста то, что я скажу. Но постарайся понять. Я стал искать Землю не просто чтобы доказать принцессе свою полноценность. И даже не потому, что это мой долг перед родиной. Я слишком долго был игрушечным лордом, ритуальным женихом, марионеткой в чужой игре. Даже став принцем, я не почувствовал себя настоящим. Моя победа над Шоррэем – результат случайности плюс помощь друзей и удача. Я должен совершить что-то свое, неподдельное, выбранное мною самим. Доказать, что стою большего, чем мне отведено. Лишь тогда я достоин своей любви, достоин быть принцем. Когда-то я сказал, что любовь стоит жизни. И лишь потом понял, что правильно и обратное: жизнь должна стоить любви… Не слишком я заморочил тебе голову?

– Нет, я понял. Ты думаешь, что недостоин принцессы?

– Да. Она отвергла меня из-за глупого предрассудка, но есть причина гораздо серьезнее. Пусть даже она понятна лишь мне…

Я встал и направился к катеру.

– Пойдем, Данька. Спать иногда необходимо.

Мальчишка поднял с земли термоподстилку, встряхнул.

Убежденно произнес:

– Нет, я ни в кого влюбляться не буду. От этого одни неприятности. Доказывать что-то, переживать…

– Правильно, – усмехнулся я, забираясь в люк. – Я тоже так думал в твоем возрасте. Обидно, что с годами мы глупеем и забываем свои гениальные решения.

2. Работа для клэнийца

Воспоминания – коварная вещь. Они могут дремать годами – но стоит их затронуть, и память принимается усердно подбрасывать все, что стараешься забыть.

Я не хотел вспоминать Тар. Его равнины и горы, императорский дворец и безмолвную громаду Храма над выжженными скалами. Легче забыть, чем страдать, лучше жить настоящим, чем прошлым, у которого нет будущего.

Принцесса, вложившая в мою ладонь обручальное кольцо в ночном парке на Земле, – куда более приятное воспоминание, чем девушка, логично объясняющая, почему она не может меня полюбить даже после подвига, совершенного для ее родной планеты Тар.

Я был один в полутьме центральной рубки корабля. «Срединная вахта», самая легкая из всех, – тот промежуток времени, когда звездолет идет в гиперпространстве и не нуждается в коррекциях курса.

Я – капитан, которому можно доверить лишь самую легкую вахту. Смешно и стыдно… Доказывая Даньке, что мне необходимо совершить поступок, поднимающий меня над ролью «игрушечного» принца, я верил в свои слова. Но не превратился ли я в игрушечного капитана, за которого все делают друзья?

Ланс взял на себя пилотирование подаренного мне принцессой корабля, Эрнадо подсказал, что гораздо полезнее искать и допрашивать пиратов и мятежников, космических авантюристов, вышедших в отставку разведчиков, чем прочесывать неизученные районы космоса. Редрак указал след: человека, побывавшего на Земле.

А я лишь руковожу. «Не отступать и не сдаваться». Лететь на ту или иную планету – причем выбранную зачастую лишь из-за благозвучности названия.

Я действительно верил, что смогу отыскать Землю и у принцессы не останется оснований отказывать мне в браке. Но неужели же нет других возможностей завоевать ее любовь?!

Два-три месяца в роли героя планеты, временного «мужа» – не такой уж малый срок. Вполне достаточный, чтобы склонить симпатии населения на свою сторону, уменьшить неприязнь к планете, «которой нет». И гораздо больший, чем требуется для покорения сердца девушки, разочаровавшейся в прежнем возлюбленном и спасенной симпатичным ей когда-то человеком…

Трудный путь к цели выбираешь лишь тогда, когда легкий кажется оскорблением мечты. Или когда сам путь важнее результата. Хочется верить, что мной двигало первое.