Крестовый поход (СИ) - Куницына Лариса

Белый Волк поднялся по ступеням. Люминесцентные панели тускло освещали салон. Шесть кресел по бортам капсулы были пусты. Белый Волк повернулся в другую сторону и подошёл к креслу пилота. В нём, намертво пристёгнутый широкими ремнями, неподвижно сидел худой обритый наголо человек с почерневшим лицом.

— Живой? — вырвалось у меня.

Белый Волк нагнулся к его лицу.

— Трудно сказать, — неуверенно произнёс он. — Может, и нет. Доктор, наденьте защитный костюм. Не исключена опасность заражения.

Пока Джулиан одевался, старший стрелок тщательно осмотрел сидевшего в кресле человека.

— Одет в форменную одежду, — сообщил он. — Судя по нашивкам, механик третьего класса. Есть радиобраслет. Саша, попробуй активировать с нашего пульта.

— Есть, — отозвался Донцов. — Определяется как Гельмут Краус. В экипаже лайнера числится механиком. Двадцать семь лет. Внешне… Ну, да, на голографии лысый, правда, не такой худой.

— Биолокацию проверь.

— Проверяю. Живой, хотя не очень. Надо б доктора поторопить.

— Я готов, — вклинился в разговор Джулиан.

Донцов открыл дверь камеры, и он вошёл внутрь. Поднявшись в салон капсулы, он склонился над безжизненным телом. Было видно, что защитный костюм ему мешает.

— Не вижу никаких признаков инфекционного заболевания, — сообщил он. — На лицо крайнее истощение, замедление всех функций организма. Нужно срочно поднять его в медотсек.

— Выполняйте, командор, — разрешила я.

Белый Волк кивнул и начал отстегивать ремни, которыми пострадавший был прикручен к креслу.

После того, как его доставили в медотсек, Белый Волк поднялся в командный.

— Нашли только одного, — задумчиво проговорил он. — Одежда на нём истрёпана, местами повреждена огнем. Если он и жив, то в таком состоянии, что расспросить его мы сможем не скоро. Где остальные? Где звездолёт?

— Я просканировал всё вокруг, — пожал плечами Вербицкий. — Ничего нет.

— Не может быть, — покачал головой старший стрелок. — Капсула самоходная, на ней установлен обычный ракетный двигатель. Она не может двигаться на сверхсветовой скорости. При всем желании она не могла прилететь сюда сама. Звездолёт должен быть где-то здесь.

— Прочешем весь район, — проговорила я. — Зону поиска расширяем постепенно. Юрий Петрович, подготовьте маршрут, который обеспечит максимальный охват при абсолютной плотности локации. Рауль, идём на ручном управлении, средняя скорость. Режим двигателей на твоё усмотрение. Остальным — спать. Стрелкам утром обследовать капсулу и доложить результаты.

Максимилиан Кнауф, нерешительно топтавшийся возле пульта связи, обратился к Вербицкому:

— Капитан, позвольте мне продолжить дежурство…

Антон поднял на него взгляд, какое-то время молча смотрел, а потом тихо произнёс:

— Иди спать, Макс.

Стажёр растеряно взглянул на меня.

— Отдыхайте, — кивнула я. — Утро вечера мудренее.

К утру мы так ничего и не нашли. Я уже знала об этом, вызывая в свой отсек на совещание старших специалистов, за исключением стармеха, а также Джулиана и Дакосту.

— Мы прочесали весь район вокруг точки обнаружения капсулы, — проговорил Вербицкий. — Ничего нет, даже мусора или обломков.

— Вы не могли ничего пропустить? — нахмурился Белый Волк. — Капсула не могла сама придти в этот район.

— Значит, её привезли, спустили и ушли, — раздражённо пожал плечами старший радист. — Мы проверили всё по ходу баркентины. Если только остался «слепой» участок, — он посмотрел на Булатова.

Астронавигатор покачал головой.

— Мы всё выверили с помощью кибер-пилота. Охват полный. Просто здесь ничего нет.

— Странно, — пробормотал Белый Волк и обернулся ко мне. — Мы обследовали капсулу. Она исправна, но баки пустые. В них давно не заливали топливо. Она вообще не могла двигаться сама.

— Можете сказать, сколько она здесь болталась, и почему маяк включился только вчера?

— Сколько болталась, сказать не могу. Судя по данным системы жизнеобеспечения — три недели, но кислородные баллоны опустошены на две трети. Это дает примерно пятнадцать суток. Если конечно они были заполнены полностью. А маяк… Его просто включили.

— В капсуле есть какая-нибудь пища? — уточнил Джулиан. — Пустые контейнеры, ёмкости из-под воды?

— Ничего похожего.

— Они могли быть утилизированы?

— Зачем? Странная чистоплотность для человека, умирающего от истощения. Их просто не было.

— То есть на спасательной капсуле не было аварийного запаса? — уточнила я.

— Нет, — покачал головой он. — Хотя, это, в самом деле, странно.

— Что с пострадавшим?

— Я вчера осмотрел его вместе с доктором МакЛареном, — произнёс Дакоста. — Похоже, он действительно давно болтается в космосе без еды и питья. Он находится в глубокой коме, но жизнь его вне опасности. Я предложил поместить его в регенерационный раствор, но доктор счёл, что это будет слишком радикальная мера при его состоянии. Сейчас он получает постепенную подпитку, а едва показатели его жизнедеятельности немного улучшатся, мы поместим его в раствор.

— И как скоро с ним можно будет поговорить?

— Дня через три, не раньше, — нехотя ответил Джулиан.

Я заметила, что вид у него довольно сумрачный.

— Что-то не так? — спросила я.

— Да всё не так, — поморщился он. — Не сходится. Судя по его состоянию, он не ел дней десять. Это не страшно, человек может обходиться без пищи свыше двух месяцев. А вот без воды не более пяти, в крайнем случае — семи дней. Воды и признаков её наличия в капсуле не обнаружено. Однако, степень обезвоживания его организма пока далека от крайних пределов. Я бы сказал, что он не получал воду три-четыре дня. Ну и ещё один небольшой факт. Хоть он и болтался в космосе, бог знает сколько, на лице у него двухдневная щетина. Какие-нибудь средства для бритья на капсуле обнаружены? — он обернулся к Белому Волку.

— Нет. Там вообще нет никаких личных вещей. Пустой салон, как после генеральной уборки, — старший стрелок провёл по гладкому подбородку. — С другой стороны, есть люди, у которых волосы на лице растут не слишком активно.

— Есть, — согласился Джулиан. — Не исключено, что это и есть объяснение. Но есть ещё кое-что. На нём была надета изорванная форма, со следами крови, к тому же в некоторых местах прожжённая. Но кожные покровы у него совершенно целые.

— Может, усиленная регенерация? — предположил Дакоста.

— А почему он в коме после десяти дней голодовки и трёх дней без воды? — начал раздражаться Джулиан. — Это здоровый молодой мужчина, к тому же прошедший специальную подготовку для службы в космофлоте.

— Это хороший вопрос, — кивнула я. — Так почему же он в коме?

— Белый Волк, — Джулиан снова посмотрел на старшего стрелка. — Почему вы мне сказали, что не исключена возможность заражения? Что вас навело на такую мысль?

— Он выглядел так, как будто умер от какой-то болезни. Лицо почернело.

— Никаких болезнетворных вирусов и бактерий у него в крови мы не обнаружили, — повернулся ко мне Джулиан, — но наблюдение правильное. Однако так иногда выглядят не заражённые, а отравленные люди.

— Он был отравлен? — уточнила я.

— Не могу утверждать со всей очевидностью, но похоже, — произнёс он. — К тому же утром я ещё раз исследовал его кровь и нашёл в ней очень малое количество токсичного вещества, которое могло появиться в результате разложения какого-нибудь растительного яда. Я не смог определить ни яд, ни природу самого токсина. Он распадается на глазах. А это значит, что некоторое время назад его количество в организме потерпевшего было весьма значительным.

— Так он всё-таки истощён или отравлен? — продолжала допытываться я.

— Он истощён, но не настолько, чтоб быть при смерти. Однако все системы его организма находятся в состоянии, схожем с анабиозом.

— То есть жизненные процессы максимально замедлены?

— Да, и наша задача потихоньку расшевелить их. Без этого регенерационный раствор будет для него не целебнее обычной воды.