Помощница капитана (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

Рассмотреть их внимательно Ксения не успела — камердинер уже торопил её, и они вышли в Розовую галерею, а затем на террасу Висячей Оранжереи и салон Млечного Пути.

Камердинер оставил Ксению в Зале Основателей. В конце почти квадратного зала в полукруглом углублении на ступенях, укрытых ковром, был установлен трон. Стены всего зала покрывал пурпурный шелк с вышитыми на нем ромейскими гербами. С потолка спускалась изумительной красоты люстра, на стенах были закреплены бра, а по обеим сторонам трона стояли многоярусные подсвечники.

Свод был расписан корсиканскими мастерами, и везде были развешаны картины со сценами из жизни Основателя.

Портрет Основателя в дальнем конце зала обрамляли колонны из обсидиана.

Все до одного портреты, заключённые в мраморные панно, украшали гербы Ромейской Империи — двуглавые грифоны. По каждому панно вилась окантовка из лавровых венков, а по их углам были вписаны вензеля Основателя — и вензеля, и гербы были сработаны искусными мастерами вышивки, шитьём серебром, а кое-где — золотом.

Взгляд Ксении выхватил картины, изображавшие Основателя во время грозных битв под тем или другим из оставленных во время Исхода миров. Каждый в Империи Ромеев с детства знал, что Основатель стал единственным из адмиралов Последней Войны, ни разу не потерпевшим поражения.

Главную роль в интерьере зала играла ниша с полукуполом, отделённая от основной части зала аркой, лежащей на восьми колоннах. В глубине ниши находился портал, где на подложке из пурпурного атласа висел портрет Основателя с древней богиней войны и мудрости Минервой: Минерва, в окружении звезд и могучих флотилий, вела за руку Основателя, а над головой его несли золотой венец крылатые духи-хранители.

Величиной зал был в добрых восемь сотен саженей, и всё же он был полон людей. Оставшись предоставлена сама себе, Ксения разглядывала дам, разодетых в кружевные платья с длинными шлейфами и глубокими декольте, обнажавшими шею и плечи. Волосы их были собраны в высокие причёски, украшенные перьями, а у некоторых, кажется, даже маленькими птичками. Мужчины были в мундирах — все до одного.

Постепенно Ксения уловила некое подобие очереди среди тех, кто толпился в зале, и с разочарованием поняла, что оказалась в самом её конце. Парами и по одному дебютанты покидали помещение через просторные двустворчатые двери и входили в следующий зал, где новый камердинер оглашал их имена. Стараясь не выказывать суеты, торжественным шагом, пряча от посторонних взглядов волнение, проходили они по бескрайней ковровой дорожке, чтобы остановиться перед троном и склониться в поклоне.

Этот, последний, Зал Ромейской Воинской Славы, был отделан с неожиданной строгостью — не исключавшей, впрочем, пышности декора. В зале Воинской Славы — «Главного Тронного Зала» Осеннего Дворца — проводились все торжества, призванные показать могущество и незыблемость Империи Ромеев.

Он был выложен вырезанными плитами из корсиканского мрамора. Колонны и пилястры венчали бронзовые литые и чеканные капители, позолоченные через огонь. Медный потолок украшала лепнина, но пристальный взгляд без труда смог бы различить, что это не мрамор и не гипс, а накладное бронзовое литьё, тщательно перечеканенное и покрытое золотом — обманка, которые так любил императорский двор. Великолепию потолка соответствовал изумительный паркет, собранный из шестнадцати пород дерева фигурной мозаикой и покрытый резным рисунком.

Над троном, выше балкона, в стену был вделан огромный барельеф, на котором Основатель в образе древнего воителя верхом на коне в шлеме с поднятым забралом пронизывал копьём Великого Змея — древний символ кочевников Ветров. Стена за троном была обтянута алым шелком, на нем красовался вышитый золотом огромный императорский грифон, а вокруг него — гербы княжеств и планет, чьи имена входили в императорский герб.

Когда наступило время, Ксения так же миновала эту дверь.

— Поручик Гвардии Дементьевского Полка Ксения Троекурова, — старомодный посох ударил о пол, и Ксения переступила порог. Медленно и торжественно направилась она к трону через всю необъятную залу, по заглушающему шаги ковру.

Все напутствия, данные командиром, вылетели у неё из головы. Механически, сама не понимая, что делает, она опустилась на одно колено перед троном и, склонив голову, коснулась губами белоснежной, закутанной в соболиную мантию руки.

— Я помню вас, — сказал император. Ксения вздрогнула и в нарушение этикета исподлобья, чуть прищурившись, посмотрела на него, но ничего не сказала. — Вы та, что нашла первый из двадцати миров.

Ксения сглотнула.

— Это так, мой государь.

— О чём вы думали, когда искали его?

— О благе Империи, мой государь, — Ксения подумала и добавил. — И благе моего Императора, само собой.

На мягких, слишком пухлых для человека, держащего в кулаке миллионную империю, губах, заиграла улыбка.

— Я рад, если это так. А хотели бы вы послужить Империи ещё раз?

— Душой и телом я принадлежу Империи и Вам.

— Вы отправились бы по моему приказу снова к двадцати мирам?

Сердце Ксении забилось бешено, как молоток.

— Да, мой государь.

— Даже если эта экспедиция займёт много лет? Если вы состаритесь в ней?

— Моя жизнь принадлежит Вам.

— Хорошо, — император махнул рукой, — можете встать.

Стараясь не показывать охватившего её волнения, Ксения встала и, поклонившись, попятилась.

Император повернулся к советнику, стоявшему за плечом.

— Это всё? — устало и немного капризно поинтересовался он.

— С дебютантами всё, мой государь, — советник склонился в поклоне, — но все ждут, что вы почтите их своим обществом во время ужина. И потом, конечно же, бал.

— Бал… — протянул государь, — может быть. Но это потом. Сейчас пусть меня проводят в библиотеку. Мне, Кюхельдорфу и прочим нужно поговорить.

Он поднялся и, поправив мантию на плечах, двинулся прочь.

ГЛАВА 2

В маленькой, почти что камерной зале, метров десять шириной, они собрались впятером.

Император сидел на диванчике между двух книжных шкафов и задумчиво водил в воздухе пальцем, шевеля и разворачивая карту звёздных ветров.

За спиной у него стояла девица в белом платье-тунике, порядком нарушавшем этикет. Волосы её были забраны наверх на римский манер, а тонкие пальцы лежали на спрятанном в мундир императорском плече.

Военный министр Кюхельдорф стоял, опираясь плечом о книжный шкаф. Он был уже не молод и предпочитал, чтобы его называли министром военных дел, однако тщательно это скрывал.

Епископ в чёрной мантии с окладистой пушистой бородой стоял напротив и мрачно сверлил взглядом всех троих.

Пятым был граф Константин Орлов. Он держался немного в стороне. Тонкие пальцы его, унизанные перстнями, задумчиво перебирали жемчужные чётки, и весь он, казалось, находился глубоко в себе.

— Ну же, Кюхельдорф, — нарушил затянувшееся молчание император и, откинув голову назад, попытался поймать взгляд синих глаз девушки, стоявшей у него за спиной. — Ты ведь затеял этот разговор. Почему же теперь ничего не говоришь?

— Ваше Величество, — Кюхельдорф отвесил глубокий поклон, — я лишь скромно обратил ваше внимание на то, как в ближайшее время может измениться Альбион. Теперь, когда князь Аргайл мёртв…

— Князь Аргайл умирает каждый год! — император махнул рукой.

— Каждые три года или около того, — поправил его Орлов, — но я согласен с министром в том, что сейчас другой разговор. Впрочем, полагаю, он сам не понимает до конца, о чём мы говорим.

— С вашего позволения, — министр вперил в собеседника взгляд маленьких мышиных глазок, — я понимаю всё очень хорошо. Новому князю едва исполнилось восемнадцать лет. Это значит, что в Содружестве теперь всё пойдёт кувырком. Мы не знаем, что ожидать от него, но мы можем рассчитывать, что теперь доминирование перейдёт в другой дом… Или и вовсе к корсам, которые с каждым годом становятся всё сильней. Посол ясно дал понять, что если мы не заключим с ними союз, то Альбион поддержит корсов — и те, и другие в итоге обратятся против нас. Мы не выдержим такой бой.