Идеалистка. Я её, с одной стороны, понимал, она ещё и наверняка чувствовала себя соучастницей произошедшего. Но, с другой стороны, с такими взглядами ей стоило идти не на военный корабль, а на какой-нибудь мирный грузовичок. Или вовсе не выходить в космос.
Мнения в целом разделились, большая часть команды считала меня если не героем, то хотя бы славным малым, который сделал всё правильно, но некоторые всё же записали меня в преступники и негодяи, начиная величать Мясником за спиной.
Отчёт я закончил даже до того, как очухался капитан Сахаров. Ему тоже придётся как-то это всё объяснять, и грядущего разговора я ждал, как неизбежной кары, ощущая только желание выбросить Сахарова в шлюз, как это сделали туранские рабы. Я даже поставил неподалёку от его каюты наблюдателя, который и оповестил меня о том, что капитан изволил проспаться.
Готовый отчёт немедленно отправился капитану. Спустя несколько минут на корабле раздался крик, от которого задрожали стены.
— Мясников!!!
Я усмехнулся. Всё как и ожидалось.
Передо мной вдруг возникла Скрепка.
— Новое задание! — пискнула она.
Задание: прибыть к капитану Сахарову В. А.
Срок выполнения: НЕМЕДЛЕННО!!!
Я поднялся со своего места в кают-компании, поправил китель, неторопливым шагом отправился к капитану, морально готовый уже к любому исходу. В любом случае, что бы ни произошло, отчёт автоматически отправится в штаб сектора, вышестоящему командованию. Если только я сам не отменю отправку.
Около двери в капитанскую каюту я остановился, глубоко вдохнул, выдохнул. Ощущение было такое, будто я собрался прыгать без парашюта из верхних слоёв атмосферы. Но всё равно придётся идти, так что я сделал шаг вперёд без лишних раздумий.
Дверь открылась, капитан Сахаров стоял спиной ко мне, глядя в монитор на стене. Он чуть сутулился, сцепив руки за спиной, вся его поза выражала крайнее неодобрение. Мне он вдруг напомнил стервятника, выжидающего, когда умирающий в пустыне наконец отбросит копыта.
— Лейтенант, — мрачно произнёс он.
— Господин капитан! Лейтенант Мясников по вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, сделав три строевых шага и исполнив воинское приветствие.
Сахаров молча отвернулся к монитору, на котором виднелось изображение звёздного неба и станции U-681.
— Вы прямо-таки притягиваете неприятности, Мясников, — глухо произнёс он.
Я промолчал, ожидая нового взрыва. Но, похоже, Сахаров уже перегорел. Либо страдал с похмелья, и громкие звуки причиняли ему боль.
— Ну, может, объясните, что это было? — спросил он. — Какая муха вас, к чёрту, укусила?
— Всё изложено в отчёте, господин капитан, — сказал я. — Достаточно подробно.
— Да, я ознакомился. И почему не уведомили меня? Почему не разбудили? — спросил он, снова разворачиваясь ко мне.
Вот здесь я прокололся, да. Эту формальностью я пренебрёг, понимая, что капитана и из пушки не разбудишь. Ну и мне не хотелось вообще вспоминать о его существовании, чтобы он снова не испортил мне вахту. Это я предпочитал делать сам.
И если бы я хотя бы попытался уведомить Сахарова, это уже считалось бы за попытку. А врать сейчас, что я пытался, только делать ещё хуже.
— Вы, господин капитан, были не в состоянии… — начал я.
— Молчать! — рявкнул Сахаров так, что у меня в ушах зазвенело.
Я исполнил приказ. Замер по стойке смирно, дожидаясь новой порции помоев и ругани.
— Здесь я решаю, в состоянии я или нет! — заорал он.
Похоже, больная тема.
— Ты идиот, лейтенант! Безмозглый дебил! Чёрт тебя дери, ты под трибунал пойдёшь! И мы все за тобой! — брызгая слюной, начал орать капитан. — Где вас таких только делают?
Я молча ждал, когда поток ругани иссякнет. Виноватым я себя не считал. Если я и чувствовал вину, то не за то, что не предупредил командира.
Если старший мичман Фидлер засвидетельствует, что капитан был в это время пьян, то всё пройдёт хорошо. Если нет… Ну, мне светит как минимум взыскание, но мне от него не было ни горячо, ни холодно. Я действовал так, как должен был, а офицеру иногда приходится брать на себя ответственность за непростые решения. Только так приобретается ценный опыт.
Сахаров поливал меня ещё несколько минут, багровея от злости, пока вдруг не замолчал, поняв, что я пропускаю всю его брань мимо ушей. И это, похоже, задело его даже больше, чем уничтожение туранского корвета.
— Под арест! — проорал он, а затем вызвал дежурных.
Двое операторов, рядовой и ефрейтор, зашли в каюту, ефрейтор начал доклад, но Сахаров махнул рукой, мол, не надо.
— Под арест его, — ткнул он в меня пальцем.
Операторы приготовились взять меня под локотки, но я посмотрел ефрейтору в лицо.
— Я сам, не надо, — произнёс я, и дежурный кивнул.
Арест так арест. Будет время отдохнуть от монотонной службы и бесконечной корабельной рутины. Не думаю, что кормить будут хуже, чем сейчас.
Отдельного помещения для содержания арестованных на «Гремящем» не было, всё-таки в космосе каждый сантиметр пространства важен, и лучше бы использовать его с умом. Арестованных содержали просто и бесхитростно, в одном из отсеков трюма, и меня отвели туда.
Я запросил у Скрепки свой статус.
Уровень доступа: ДОСТУП ЗАПРЕЩЁН
Ожидайте дальнейших указаний
Ещё и связь мне заглушили. Ожидаемо.
Конвоиры мои, кстати, меня считали абсолютно правым в этой ситуации.
— Мы за вас, господин лейтенант, — признался мне ефрейтор, когда мы вышли в коридор. — Вжарили вы этим обезьянам, как следует.
— Так точно, — добавил рядовой. — Наконец-то хоть кто-то тут это самое…
Вот именно, это самое. Иначе и не скажешь.
Меня закрыли в трюме, в тесном крохотном отсеке, где можно было только сидеть на корточках. Или на заднице, но без возможности вытянуть ноги.
Превосходная будет запись в личном деле. Но безупречность личного дела беспокоила меня меньше всего. Куда важнее для меня было то, отправится мой отчёт дальше, в штаб сектора или же капитан попытается всё замять. В любом случае, отправку по таймеру я не отменял, но есть некоторая разница, от кого поступает отчёт с подобной информацией.
В любом случае, переполох поднимется что надо. Растормошил я это болото.
Сидеть и бездельничать пришлось немного дольше, чем я ожидал. Зато было время всё обдумать.
Дверь открылась внезапно, на пороге показался капитан Сахаров в сопровождении незнакомого майора и двух операторов. Я поднялся, разглаживая и поправляя форму. Похоже, гости со станции. А гостей надо встречать со всем почтением.
— Здравия желаю, господин майор, — произнёс я.
— Здравия желаю, лейтенант, — синтезированным ровным голосом ответил майор.
Похоже, ещё один ветеран, отправленный дослуживать в относительно спокойное местечко.
— На выход, — раздражённо бросил Сахаров.
Я и сам был рад покинуть своё тесное узилище. Вообще, система доступов позволяла закрыть меня и в моей каюте, но это было бы слишком комфортно для меня, и сидеть пришлось в трюме, где от пугающей и холодной пустоты космоса меня отделяла только тонкая переборка.
— Майор Игнатов. Четвёртый отдел, — прогудел безжизненный механический голос майора. — Вы переводитесь на станцию U-681 до особых распоряжений командования.
Четвёртый отдел? Разведка? Что-то новенькое.
— Есть, — произнёс я.
Мне позволили забрать документы и личные вещи, а затем мы с майором перебрались в челнок. Капитан незримой тенью сопровождал нас везде, и, казалось, выдохнул с облегчением, когда шлюз сомкнулся за нашими спинами.
Станционный челнок, гораздо более тесный и маленький, нежели тот, что был приписан к эсминцу, мягко выскользнул из захвата и полетел к станции.
— Я читал ваш отчёт, лейтенант, — произнёс вдруг майор.
В салоне мы были с ним вдвоём, и арестованным я себя не ощущал. Игнатов сопровождал меня, а не конвоировал, это чувствовалось по его отношению. Конвоиры всегда напряжены, всегда наготове. Майор вёл себя так, будто провожает старого знакомого.
