Жизнь замечательных Блонди (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

— Здравствуйте, — сказал ему обладатель маленьких ног. Вернее, обладательница, маленькая девочка. — Простите, я вам помешала…

— Ничего страшного. — Мартин присмотрелся повнимательнее. Да нет, девочка не такая уж и маленькая, скорее всего, его ровесница, только небольшого росточка и худенькая. И одета совершенно нелепо — совсем как взрослая дама: строгое пальто классического кроя длиной до колена, на голове шляпка, в руках… по некотором размышлении Мартин решил, что это муфта, хотя раньше никогда таких штуковин не видел. — Ты заблудилась?

— Простите… — повторила девочка, испуганно глядя на Мартина снизу вверх. — Кажется, да. Я, наверно, не туда повернула… Извините…

— Отсюда просто выйти, — сказал Мартин, вытирая изгвазданные руки за неимением ничего более подходящего о штаны. — Вон в ту широкую дверь, потом направо, еще раз направо, потом по длинному коридору, третий поворот налево, вверх по лестнице на один пролет, наискосок через зал и еще раз налево. Выйдешь как раз к таможенным терминалам. А там уже, я думаю, не заблудишься.

Девочка сосредоточенно шевелила губами, потом покачала головой.

— Извините… — Эта ее манера начинать каждую фразу с извинения Мартина удивляла. — Я не запомнила с первого раза. Вы не могли бы повторить…

— Я лучше тебя провожу, — решил Мартин. — Иначе ты опять заблудишься. Идем?

— Очень неловко вас затруднять… — начала было девочка, но Мартин перебил:

— Брось, мне не трудно. — Подумал и добавил: — Ничего, что я на «ты»? Привычка…

— Ничего, — бледно улыбнулась девочка.

— Ты прилетела или улетаешь? — спросил Мартин, когда они шли по коридору.

— Мы только сегодня прилетели, — сообщила девочка.

— Надолго? — поинтересовался Мартин, чтобы поддержать разговор.

— Как получится, — помедлив, ответила она. — Папа купил тут какой-то бизнес, поэтому мы переехали…

— Вот оно что… — протянул Мартин. Понятно теперь, отчего девчонка так разодета: должно быть, папаша ее богатый дядька, из какой-нибудь замшелой аристократии — такие детей с младенчества одевают «как подобает». Тут Мартин сообразил, что его самого с младенчества одевали «как подобает», и развеселился.

— Простите… — начала девочка, и Мартин понял, что она просто не знает, как к нему обратиться.

— Меня зовут Мартин, — сказал он. — А тебя?

— Марсия, — ответила она.

— Очень приятно. Только давай обойдемся без рукопожатия, хорошо? — подмигнул Мартин, показывая свои грязные ладони. — Ты что-то хотела спросить?

— Да… вы…

— Ты, — настоятельно попросил Мартин.

— Ты… ты здесь работаешь?

— Ну вроде того, — пожал плечами Мартин, отметив про себя, что Марсия явно никогда не занималась спортом — они поднялись всего на один лестничный пролет, а она уже запыхалась, — и замедлил шаг, чтобы девочка за ним поспевала. — А что?

— Ничего… — Марсия смотрела в пол. — Просто… про Амои рассказывают столько всего, и я не знаю, чему верить… я подумала, может, ты…

Мартин только вздохнул — про Амои в самом деле рассказывали много чего интересного, и, что самое забавное, большая часть этого была правдой. Только говорить об этом Марсии ему не хотелось, чтобы не пугать — она и так-то не слишком радовалась смене места жительства, еще страшных историй не хватало.

— Мы уже пришли, — сообщил Мартин с облегчением, шлепнув по замку смарт-картой. Дверь послушно отъехала в сторону. — Вот и таможенные терминалы.

— Вон мой отец, — привстав на цыпочки, показала Марсия. — Кажется, он меня уже ищет…

…— Конечно, господин Готторф, разумеется, господин Готторф. — Вежливо кланяющийся служащий вызывал у мужчины бешенство своей безразличной физиономией с приклеенной гримасой обеспокоенности. — Вашу дочь немедленно найдут. С ней ничего не могло случиться, в нашем космопорте абсолютно безопасно.

— Стив, вон она! — неожиданно дернул друга за рукав Дэвид.

Резко повернувшись, тот увидел приближающуюся девочку, рядом с которой шел какой-то чумазый парень.

— Марсия!.. — Готторф бросился к дочери. — Что случилось, где ты была?!

— Прости, папа… — Девочка виновато посмотрела на отца. — Я… я заблудилась, а этот молодой человек проводил меня сюда…

— Очень любезно с вашей стороны, — подчеркнуто вежливо произнес Готторф, глядя сквозь Мартина. «Какой-то подсобный рабочий или мальчик на побегушках!» — читалось на его лице. Мартин чуть было не фыркнул.

— Право, не стоит благодарности, — произнес он самым великосветским тоном, на какой был способен, а способен он был, благодаря школе своего наставника, на многое.

Готторф поперхнулся, рука, дернувшаяся было в карман за бумажником — вознаградить парня какой-нибудь мелочью, замерла на полпути. С чумазого лица мальчишки на него смотрели ярко-голубые насмешливые глаза, взгляд которых никак не мог принадлежать простому подсобному рабочему. Нахал смотрел на Готторфа, как на равного, и тот опешил.

Неизвестно, что бы сказал Готторф, но внезапно шум, царящий в зале, утих, как по команде, служащие вытянулись по стойке «смирно», а пассажиры чартерных рейсов постарались сделаться как можно более незаметными и прилипнуть к стенам. Дэвид дернул приятеля за полу пальто. Готторф обернулся и нервно сглотнул. Так вот, значит, с кем ему теперь придется иметь дело…

На двоих друзей величественно и в то же время необычайно грациозно надвигался один из тех, про кого на других планетах сочиняли разнообразнейшие небылицы — живой Блонди. Готторф был невысоким мужчиной и пришелся бы ему вровень с плечом, а необходимость смотреть на кого бы то ни было снизу вверх всегда подавляет, вот почему Стивену стало очень неуютно.

— Господин Готторф? — произнесло белокурое видение. Тот нервно кивнул. — Вижу, маленькое недоразумение уже улажено. Приношу извинения от лица служащих моего космопорта.

— Не стоит беспокойства… — выговорил Готторф, нервно прижимая к себе дочь. Интонацию, с которой было произнесено слово «моего», он оценил.

— Надеюсь, ваше пребывание на Амои будет приятным, — вежливо и отстраненно добавил Блонди, после чего потерял к Готторфу всякий интерес и сказал уже совершенно иным тоном, обращаясь к служащим: — Что встали? Первый раз меня увидели?… А ну, за работу!

Шум в зале возобновился. Готторфа с дочерью и другом вне очереди пропустили через таможню, досмотрев вещи исключительно для проформы, и уже через четверть часа они покинули космопорт на такси.

Мартин, посмотрев на старшего друга, спросил не без ехидства:

— А что это ты сегодня такой красивый?

— А у нас сегодня официальный прием, — с отвращением произнес Себастьян, поправив пояс на темно-красном с серым форменном костюме, в котором его Мартин до сей поры видел всего раз или два, не больше. — До такой степени официальный, что меня заранее тошнит.

— Как же тебя Кристиан уговорил? — удивился Мартин, знавший о нелюбви Себастьяна к официальным мероприятиям.

— Он даже и не пытался уговаривать, — хмыкнул Себастьян. — Но не мог же я бросить его одного?

— Не мог, — согласился Мартин. Первый Консул не любил приемы еще больше, чем Себастьян, и оставить его на растерзание своре федералов в самом деле было бы большим свинством. — Когда вернешься?

— Понятия не имею, — тяжело вздохнул Себастьян, направляясь к выходу с видом приговоренного к каторжным работам. — Но пока меня нет — ты за старшего.

— Хорошо тебе повеселиться! — помахал вслед Мартин, ухмыльнулся и отправился обратно в ангар, доделывать свою работу…

…— Что я могу вам сказать, господин Готторф… — Врач устало посмотрел на Стивена Готторфа. В лучшем госпитале Танагуры было тихо и неуютно, пациенты передвигались по сверкающим чистотой коридорам неслышными тенями, такими же призраками сновал младший медперсонал. В кабинете главврача было столь же просторно и неуютно, как во всем остальном здании.

— Скажите правду, — попросил Стивен. — Меня уже трудно чем бы то ни было напугать.