По дороге на Оюту. Наперегонки со временем (СИ) - Мария Лунёва

- Ух ты, а можно мне? - Юла покрутила дорогую игрушку в руках. На её личике прямо жирными буквами проступало любопытство.

- Нет, милая. Ты ещё маленькая, - откинув голову, взглянула на белоснежный потолок.

- Ни к чему тебе портить кожу.

- Но ты ведь красишься, - заканючила малышка, - а потом на себя непохожа.

- Я знаю, - в словах дочки была истина. - Просто, если смыть с меня весь макияж, я на взрослую матёрую тётку не потяну.

Это была правда. С моими-то дурацкими ямочками на щеках. Внешность у меня была не под стать характеру. Да и возраст не тот, чтобы умудрённой жизнью дамой себя мнить.

- А покажи, как это работает, - Юла протянула мне прибор. - Нууу, пожалуйста. Чтобы, как ты, расфуфа... ну вот такая вся.

Юла изобразила что-то невнятное руками, но я поняла.

Расфуфыренная, значит.

Это почему-то разозлило. Сжав в руках "МейкАп", я стиснула зубы. Всё-таки задели меня слова этого хвостатого. Я не девка, и никогда ею не была. Да, я танцую в баре и с разносом между мужиками бегаю, но это не даёт ему права считать меня бордельной девочкой. Я не расфуфыренная: макияж - это вынужденная мера.

- Мама, - детская ладошка опустилась на мою руку. Внимательный взгляд ярких голубых глаз напомнил мне о сестре. Юла была похожа на свою родную мать. Словно живая её частичка.

Сжато улыбнувшись, я принялась объяснять ей, как это настраивается. Мы сняли с себя голографические маски и вовсю экспериментировали, создавая новые образы. Перед нами вспыхивали наши лица в том или ином прикиде.

Сбоку тихо зашипела открывающаяся дверь.

- Нашла чему ребёнка учить. Сама размалёванная так, что с вархом спутать можно, и девчушку туда же.

Подняв голову, я впилась взглядом в миранца, стоявшего с двумя контейнерами с бульоном в руках.

- Мой ребёнок. Чему хочу, тому и учу, - проворчала я, уязвлённая его замечанием.

- Лучше бы сказки ей почитала, да буквам научила, - продолжал ворчать мужчина.

- Мама в школу не ходила, она букв не знает, - выдала Юла.

Я смутилась. Как это не знаю, ничего себе у дочери обо мне мнение.

- Юла, - я прищурилась, глядя на своё чадо, - ты что такое говоришь?!

Не посещала я уроков, конечно, но читать и писать-то умею.

- Но ты не ходила в школу, и я не пойду, - сложив руки на груди, моя пигалица выпятила вперёд подбородок, - это для дураков.

- Пойдёшь, - строго выговорила я. - И учиться будешь.

- Нет, это для легалов, а я работать буду, - и вид такой умный-преумный. Вот только несла она откровенную чушь.

- Откуда ты этого нахваталась, - не выдержала я. - Будешь мне такую ересь нести и обзываться, я тебе рот с дез.средством вымою. Ясно?

Поджав губки, эта умница-разумница и вовсе отвернулась от меня в знак протеста.

- Знаешь, а дядя прав, - прищурившись, я бросила взгляд на миранца и достала из рюкзака планшет, - будешь буквы учить. И цифры.

- Не буду, - огрызнулась моя мелочь.

- Это почему? - я тихо закипала. Распустила я её. Воспитанием тут и не пахнет. Росла как сорняк и вот результаты. Собственного ребёнка не знаю.

- А Герн сказал, что я скоро умру, и мне не нужно учиться, - выпалила Юла.

Открыв рот, я беспомощно посмотрела на миранца. Тот, поморщившись, положил контейнера на койку. А после, молча, развернулся и вышел.

- Нет родная, ты не умрёшь, - процедила я, - ты будешь ходить в школу и учить эти проклятые буквы.

Следующий час и не меньше, я вбивала в голову своей крохи то, в чём и сама была не сильна. Слушая её монотонный зубрёж, откровенно зевала. В какой-то момент и вовсе облокотилась на кровать и прикрыла глаза. Спать хотелось страшно. Мысли вяло крутились в голове, унося меня куда-то вдаль.

- Ты что наделала, мелкая? - этот дикий мужской рёв вывел меня из сладкого забвения. Вскочив, я пыталась понять, что происходит. - Тебе кто разрешал это делать? Вот поганка невоспитанная.

Ругнувшись про себя, рванула на крик. Стоило открыть дверь каюты, как картина предстала незабываемая. Посреди основного отсека, уперев руки в бока, стоял статуей миранец, и только его хвост истерично хлестал мужчину по щиколоткам. Юла же смиренно сидела на полу и подозрительно прятала ладони за спиной, изображая саму невинность.

- Смотри, что она натворила! - миранец ткнул пальцем в панель медицинской капсулы. Упс!

Моя умница умудрилась вытащить из рюкзака положенные воспитателем розовые мелки и изрисовать медицинский прибор.

- Как мне это понимать? - у мужчины желваки ходуном заходили.

- Это всего лишь карандаш, - я беспомощно развела руками. - В больнице у нас капсула вся изрисованная детьми, вот Юла и украсила твой интерьер. Что ты так орёшь?! Это же легко стереть.

- Я где сказал вам сидеть? - прошипел он.

- Я уснула, - честно призналась. Не убивать же меня за это.

- А она что не понимает слов?! Это корабль, а не ясли-сад, - капитана плющило от злости и беспомощности. А по мне, так ситуация ерундовая: подумаешь розовые облачка да солнышко на капсуле.

- Я хотела, чтобы красивее было, как у доктора Эндро, - захныкала Юла, поняв, что я на её стороне.

- Нужно слушать старших, - процедил мужчина.

- Не смей отчитывать мою дочь, - мне как-то неприятно стало. - Да, она виновата, но не вздумай доводить её до слёз.

- Что я зверь, что ли?! Это твоя вина, а не ребёнка. Так что, женщина, убирай тут всё, а после я вас запру. Тебе ясно?

- Предельно, - я прикусила язык, потому как, по-хорошему, он был прав, но всё равно, как-то цепляла ситуация. - Пойдём, родная, будем стирать твои художества, а то у дяди от злости шерсть на хвосте выпадет.

- Но так ведь красивее, - заупрямилась она.

- Дяденьки ничего не понимают в красоте, милая, - я ещё раз бросила на миранца осуждающий взгляд. - Что возьмёшь с мужчины?! Никакого чувства прекрасного.

Пойдём, Юла, вымоем тут всё.

Тяжело поднявшись, моя девочка сделала пару шагов вперёд и качнулась. Её глазки закатились. Остановившись, она тряпичной куклой осела на пол.

- Юла, - мой вопль разнёсся по отсеку, - милая.

Подскочив, я попыталась её поднять, но меня тут же откинули в сторону. Подхватив на руки, миранец быстро уложил мою малышку в капсулу.

Глава 23

- Чем она больна? - этот вопрос быстро вывел меня из ступора.

Подбежав к капсуле, я беспомощно вцепилась в ножку своей девочки. Юла лежала без чувств, только веки подрагивали.

- Женщина, ты оглохла?! Я задал вопрос, - прорычал на меня этот ушастый.

- Сердце, - выдохнула я, соображая, что к чему.

Раньше никогда такого не было. Да порой она чувствовала себя плохо, быстро уставала, иногда обильно потела. Но чтобы вот так упала - закрыв лицо ладонями, я попыталась взять эмоции под контроль и не допустить никому не нужной истерики.

- Что сердце? - миранец отдёрнул мои руки. - Конкретно говори.

- Я не знаю, - прошептала упавшим голосом, - не понимаю в этом. Там был какой-то синдром написан.

- Какой-то синдром?! Серьёзно! Ну и мамаша, - его, казалось, перекосило, - У тебя ребёнок падает без сознания, а ты его автостопом по борделям везти собралась? На Оюту? Где гарантии, что вас, вообще, туда довезут. Г де твои мозги, женщина? Как её лечили? Чем?

Сглотнув, я прикусила губу. Любое оправдание сейчас всё равно не пойдёт мне в карму. Да и сердцем чувствовала, прав он. Куда я с ней, вообще, полетела?!

- Толком никак не лечили, - произнесла я одними губами, - нам врач не положен был. Мы нелегалы, понимаешь.

- Понимаю, что ты несообразительная клуша. Дотянула, а теперь зайцем по трюмам, да? Такая мать хуже врага, - его слова больно врезались в душу и неимоверно злили. Он говорил то, что я слышать и слушать не желала. - Ей в больницу нужно, а не по мужикам с тобой скакать!

- Да закрой ты рот, умник ушастый, - сорвалась я, не удержавшись. - Ты ничего обо мне не знаешь, чтобы развешивать ярлыки. Кто ты, вообще, такой, чтобы меня судить?! Ты сначала жизнь мою проживи, в шкуре моей побудь, а потом своё мне ни разу не упавшее мнение высказывай.