Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

Вдруг Мария вскочила с места и, указывая на аллею, воскликнула:

— Мама, посмотри! Это Леонард.

Все повернулись в ту сторону, в какую показывала Мария.

По аллее рысью бежал серый конь, на котором весьма уверенно сидел мальчик на вид не больше тринадцати лет. Лошадка, видимо, была на редкость смирной и не доставляла своему юному наезднику много проблем. Спешившись и кинув повод коня рабу, Леонард взбежал на террасу и, увидев незнакомых мужчин в фиолетовой с серебром форме, поздоровался. Наследник рода Эриндо был светловолосым и сероглазым, и немного застенчивым.

— Леонард, ты узнал что-нибудь о Нейман? — взволнованно спросила графиня, увидев печальное лицо сына.

— Её видели в последний раз в одном из мест, где пасут коров. Пастухи рассказали мне, что Нейман появилась там как раз во время нападения регетарков, — сообщил мальчик.

— Что?! Регетарки снова появились в наших лесах? — с некоторым страхом переспросила Изабелла. — Но ведь в прошлом году мы их всех извели.

— Они не только появились, — продолжал юный граф Эриндо, — но и нападают. Из тех отар и табунов, в которых я побывал, регетарки посетили почти все. А то стадо, где последний раз видели Нейман, пострадало сильнее остальных, так как там загрызли быка, одного из самых больших. Пастухи говорят, что хищников было несколько, и Нейман убила одного. И это правда. Я видел убитого регетарка, он огромен. Таких больших я ещё не встречал. Да вы и сами в этом убедитесь, кода пришлют его шкуру, которую уже выделывают.

— Эти твари могли напасть на Нейман, особенно, если её конь устал, — высказала свои опасения Ноэми.

— Мы можем помочь вам найти её, — снова предложил Артур, чувствуя, то если регетарки действительно объявились здесь, то дочь графини, скорее всего, пострадала от них.

— Смотрите! Там кто-то скачет, — вдруг закричала Мария, которая стояла у лестницы и смотрела вдаль.

Её сёстры сразу же подбежали к ней, чтобы лучше всё видеть.

— Где? Я никого не вижу, — сказала Изабелла, глядя в ту сторону, куда указывала Мария.

Яркое солнце слепило ей глаза, не давая рассмотреть всё в деталях.

Вдалеке, между деревьев, действительно во весь опор неслась лошадь.

— Быть может, это Нейман? — с надеждой спросил Леонард.

— Вряд ли, — покачала головой Ноэми. — Нейман уехала на своём Измаиле, золотистом в мелких чёрных пятнах, а этот конь весь чёрный.

Последняя фраза Ноэми заставила всю Группу Риска чуть ли не прийти в боевую готовность.

Через несколько секунд конь достиг аллеи. Его копыта звонко застучали по мраморным плитам. Это был красивый и тонконогий вороной конь, весь в мыле от быстрого бега. Его всадницей оказалась девушка, и она, вероятно, уже давно не давала передышки своему вороному.

— Это Нейман! Нейман! — не смогла сдержать радостный крик Изабелла, уже не сомневаясь, что видит сестру.

Группа Риска прежде всего заметила то, что Нейман и лошадь имели полное взаимопонимание, и девушка, как и Лэс, свободно держалась в дамском седле.

Сама Нейман одевалась на восточный манер. Сейчас она выглядела, в отличии от своих сестер, очень просто в шароварах из белого шёлка и короткой тунике с широкой юбкой, перехваченной белым поясом, на котором висел в дорогих ножнах терианский стилет. Черноглазая Нейман имела очень светлую кожу при тёмных волосах, ещё больше оттенявших её. Волосы, цвета воронова крыла, были намного длиннее, чем у её сестёр, и заплетены в две на редкость толстые косы, спускавшиеся ниже колен. Одну из кос она перебросила назад, а другая, висевшая впереди, почти совсем расплелась и растрепалась. Голову Нейман украшала тюбетейка, белая с серебряной вышивкой.

Дочь графини Ронды подъехала к дворцу и передала уставшего коня на попечение рабов. Затем она медленно и устало поднялась по лестнице, но её шаги были твёрдыми. Белоснежное одеяние Нейман пестрело пятнами, испачканное грязью и кровью, а волосы находились в полном беспорядке.

— Нейман, где ты была? — бросилась к дочери графия Ронда и в ужасе посмотрела на неё. — Почему ты в таком виде? И почему ты приехала не на Измаиле?

Графиня засыпала дочь вопросами, но Нейман, еле державшаяся на ногах, ответила кратко:

— У меня был тяжёлый день.

— День?! Но ты отсутствовала два дня! Что случилось? Тебя так долго не было, мы волновались, — сказала Ноэми, усаживая Нейман в кресло, оказавшееся ближе всего к ним.

— Я узнала, что регетарки объявились вновь, и решила наведаться в яблоневый сад, он ведь находится в очень отдалённом месте. Я уже подъезжала к нему, когда увидела, что мне навстречу несутся несколько лошадей, запряжённых в повозки. Животные были перепуганы и чуть не налетели на моего Измаила. Я пришпорила коня и через минуту достигла границ сада. Там хозяйничали несколько регетарков. В этом саду работали преимущественно женщины и подростки, а мужчин почти не было. Регетарки напали внезапно, и к тому времени, когда я прибыла туда, двое людей были загрызены.

Нейман на минуту замолчала и закрыла лицо руками, не то пытаясь унять волнение, не то желая скрыть слёзы. Рассказывая об этом, она вновь переживала увиденное. Нейман стала свидетельницей кровавых сцен, а такое не может не затронуть душу, хотя именно эта дочь графини Ронды не производила впечатление человека слабонервного. Даже уставшая и растрёпанная она буквально излучала скрытую силу.

Затем, глубоко вздохнув, Нейман де Эриндо продолжила:

— Этими двоими оказались женщина и подросток. Остальных от этой участи спасли старые высокие яблони, на которые они залезли. Регетарки носились по саду и в бешенстве рыли землю и вырывали молодые саженцы. Я несколько раз выстрелила, мне удалось убить двоих из них, но я не успела пристрелить остальных: они скрылись в лесу. Эти твари теперь опасны, так как попробовавший человеческой крови регетарк становится людоедом, и начинает охотиться исключительно на людей. Поэтому я решила преследовать и уничтожить эту стаю. Их было четверо, но один из них оказался старым и опытным зверем. Погоня продолжалась до вечера. Измаил и тот начал уставать, но я не имела права оставить эту стаю в живых, ведь по их вине уже погибло двое людей.

— Нейман, выпей, — Ноэми подала сестре стакан воды.

Та взяла стакан в руки и несколько секунд смотрела на него так, словно не понимала, чего от неё хотят. Потом сделала пору глотков, скорее по-привычке, чем, соображая в полной мере, что делает.

— Ты убила тех регетарков? — чуть дрожащим голосом спросила Изабелла.

Нейман удручённо покачала головой:

— Нет. Когда мой конь уже еле держался на ногах, мы попали на большую поляну. Она оказалась буквально вся перерыта и я, к сожалению, не сразу сообразила, что это значит. Четверо регетарков остановились на той поляне, и я решила уничтожить их здесь, на открытой местности, пока они не скрылись снова в лесу. Я выстрелила в одного из них, но сделала этим большую ошибку: как только прозвучал выстрел и регетарк упал, из перерытой поляны стали вылезать десятки регетарков. Они появлялись из своих нор один за другим. Там были старые животные и ещё совсем молодые. Регетарки заполонили всю поляну. Они были голодны и с жадностью бросились ко мне и лошади. Измаил в страхе побежал прочь, а за нами гнались несколько десятков голодных хищников. Мой уставший конь терял последние силы, а поблизости не было никого, кто мог бы помочь нам. Когда один из регетарков настиг нас и бросился на моего коня, я потеряла последнюю надежду. Он оказался ещё молодым зверем, и я смогла убить его, но Измаил был ранен. Нас спасло только то, что мы вышли к реке. Регетарки не любят воду и потому, когда я и Измаил переплыли на другой берег, наши преследователи отстали. После мы шли целую ночь. В тех местах как раз пасли один из табунов, и мы направились к нему. Больше помощи искать было негде. Мой бедный Измаил истекал кровью, пострадав от клыков и когтей регетарка. Мне пришлось изорвать свой плащ, чтобы остановить кровотечение и перевязать раны Измаилу. К утру мы нашли табун. Пятеро табунщиков, пасших его, сказали, что регетарки там не появлялись, и я решила оставить Измаила у них, потому что он потерял много крови и не мог продолжать путь. Убедившись, что конь вне опасности, я оставила им оружие и, взяв лошадь из табуна, отправилась домой.