Врата Валгаллы - Ипатова Наталия Борисовна

– Пилоты Эстергази – ваши, сир, – мягко улыбнулась Адретт, как будто не впервые приходилось ей стелить вокруг них гимнастические маты. – И даже мои – только во вторую очередь.

Во всяком случае, оно сработало. Все острое, что торчало из Императора, сгладилось, шипы, обращенные наружу, втянулись, взгляд прояснился.

– Для вас – Кирилл, леди Адретт. Всегда. Помните об этом.

– Трудный выдался денек? – спросила та, кладя руку на сгиб императорского локтя и чуть разворачивая того в сторону – для разговора. – Мальчикам не терпится танцевать, и они испытывают сильную жажду...

– Да если бы только это! – Император вымученно улыбнулся. – Я бы напился со всем выпуском вместе, и ни о чем не думал, и был бы счастлив похмелью.

Это ты мало знаешь о похмелье, подумала Натали из благоразумного отдаления, но, разумеется, сдержалась.

– ...дипломатический инцидент в двадцать седьмом секторе... чужой корабль в нашей части космоса... – обрывки, звучавшие тревожно, касались настороженного слуха. -...осознанной провокации... даже связной формулировки причин... переводят стрелки, как обычно... страшно подумать, если это действительно Чужие... предстоит объясняться, а я ищу виноватых... снова врать в камеру с искренним выражением лица...

Лицо Адретт оставалось спокойным и мягким.

– В любом случае, всему этому найдется время завтра.

– Хм... – Император ухмыльнулся, оглядываясь. – Иной раз от женщин Эстергази проку не меньше. Возможно, их стоит привлекать на государственную службу, хотя бы ради удовольствия слышать это замечательное «мы – ваши, сир».

– Перехочешь, – хмыкнул Рубен. – Крылья – ваши, невесты – наши. Такие были правила, когда мы садились играть.

– Знаете, леди, – обратился Император к Натали, – какой у него самый чудовищный недостаток? Вот именно – у него их нет. За одно это его можно искренне возненавидеть.

Самое время вспомнить, что в каждой шутке есть доля шутки. Даже Кирилл это понимал, потому что, улыбнувшись уголком рта, добавил:

– А хуже всего, что этого лося и ненавидеть-то невозможно. Настолько он, понимаете, обезоруживает. Восемь лет наши койки стояли рядом. И его всегда была застлана лучше.

Харальд немедленно дал сыну шутливый подзатыльник:

– Как ты смеешь обезоруживать сюзерена?

– А что с ним делать? Не стрелять же... – оправдывался Рубен, прижав ладонью шлепнутое место. – Не завидуй моей школе муштры, Кир! Она и дома продолжается.

– Кир, – вмешалась Адретт с убежденностью, что мужчины, стоит им открыть рот, немедленно все портят, – расскажи лучше, как дела с той твоей любимой игрушкой?

Император сморщил нос. Так он выглядел даже симпатичным.

– Вы «Врата Валгаллы» имеете в виду? Ну, не то, чтобы любимая... Да и не игрушка это, поверьте.

– Нет, это ты поверь мне, мой мальчик, – вмешался Олаф, – яйцеголовые всего-навсего тянут деньги из бюджета. Как всегда.

– Вы про беспилотные истребители? – это сказал Харальд, никто из Эстергази не остался в стороне, когда тема повернула на профессиональные рельсы.

– Не такие уж они беспилотные, – возразил Кирилл. – Мы просто пока в точности не знаем, насколько они будут нуждаться в живом пилоте. Несомненным плюсом можно считать уже одно только снижение требований к профессиональным качествам того, кто сидит в кабине.

– Умненькая машинка, – пробормотала Адретт.

– Любая домохозяйка сможет управлять боевой машиной? И это означает, что Эстергази пора вступать в профсоюз и начинать откладывать на черный день?

– До паники вам еще далеко, – засмеялся Император. – Пока они демонстрируют мне мышей и обещают вскорости перейти к шимпанзе. В любом случае, едва ли мы представляем себе, как это будет на самом деле. Приходится согласиться, что из любого научного открытия человек прежде всего сделает бомбу.

– О чем они? – шепотом рискнула спросить Натали.

– «Врата Валгаллы», – ответили ей на ухо, – самая сумасшедшая черная дыра из всех, куда когда-либо уходили налоги. Экономика, видишь ли, полагает катастрофическим положение, когда пять-восемь лет учебки уничтожаются одним прямым попаданием лазера. Якобы душа, сознание, fea, словом то, что делает живым восемьдесят килограммов мышц и костей, высвобождаемая в момент гибели или смерти, как-то интерпретируется комбинацией электромагнитных полей и может быть записана на материальный носитель, при условии, что он так же самодостаточен и совершенен, как человеческое тело. Кир неосторожно вбросил идею использовать в качестве материального носителя боевую машину. Казалось бы, что может быть совершеннее, а?

Обнаружилось, что прочие их внимательно слушают.

– Я всего лишь о страшной силе резонанса императорского слова, – вывернулся рассказчик. – Короче, буквально сам собой образовался и расцвел проект под высочайшим покровительством. Перезагрузка, так сказать, павших героев. Летающие гробы на страже мирного неба. Но, – Рубен улыбнулся наконец так, как она ждала, жар коснулся ее виска, – это не моя тема.

– Извини, Руб, но это очень заметно, – ввернул его царственный однокашник.

– К тому же, на мой взгляд, у этого проекта есть один существенный недостаток. Каким образом они рассчитывают перейти к опытам на людях? Где они сейчас найдут необходимое количество... эээ... кончающихся пилотов, владеющих, – Рубен подчеркнул это слово, – современной техникой? Едва ли среди нас найдутся добровольцы.

– И нечего на меня смотреть, – сказал дед, хотя никто и не думал. – Да, моя очередь первая. Но если вы проделаете со мной что-нибудь этакое... противоестественное... я буду по ночам кружить над вашим домом и гундеть, что все вы делаете неправильно и что мы в ваши годы...

– Не смешно, милорд адмирал, – резко оборвал его Кирилл, развернулся через левое плечо и ушел, раздраженно печатая каждый шаг.

– Ты и так гундишь, – запоздало отозвался Харальд, провожая глазами спину Императора. – А хотел бы я знать, что ему показали...

– Начали за здравие, кончили за упокой, – проворчал Рубен. – Тут становится скучно. Не хочешь пойти покататься? Тысячу лет не видел ночных огней Рейна... Па, потанцуете тут вместо нас?

Глаза Рубена озорно блеснули в свете огней, когда в общем ряду посадочной площадки он опознал старенькую, заслуженную уже, плоскую серебристую «Вампу». Сенсорный замок беспрекословно откликнулся на прикосновение его ладони, и это обстоятельство развеселило его, как школьника.

– Мои умеют сделать праздник, – признался он, открывая дверь для Натали. – Я летал на ней в старших классах, до Академии. Пахнет домом.

Натали молча села боком, втянула в салон длинные ноги. На открытой площадке, напоминавшей ладонь, простертую к небу, было прохладно, выходя, она накинула на плечи форменный плащ. Другого у нее все равно не было. Отправляясь сюда, она и не думала, что придется изображать леди. Да и вообще, выясняется, все мероприятие продумано было из рук вон. Никуда, в общем.

Так и села, подавляя невольную дрожь. Рубен, напротив, прежде чем умоститься на водительском месте, бросил китель на полку под заднее стекло, ловко отделался от запонок с эмблемой Академии, завернул манжеты и привычным, несколько вороватым движением сунул в карман галстук. Дверная панель бесшумно закрылась, в салоне включился приглушенный свет.

– Я выпрашивал у предков скоростной одноместный флайер, – сказал Рубен, вызывая на монитор директорию с музыкальными файлами и задумчиво перебирая плэйлисты. – Но, должен признать, сейчас это – то, что надо. Ха... и фонотеку не потерли! При плановом ТО, знаешь ли, обычное дело: недоглядишь – и... Кое-какие из этих записей и в Сети не сыщешь.

Да. Наконец это стало... предсказуемым. Спинка чуть пружинит, верно – откидывается. Скорее всего – прямо здесь. Едва ли следует делать вид, будто впервой.

Тоненький посвист турбин передал салону легкую вибрацию, «Вампа» приподнялась над парковкой и лениво, чуть накренясь, перевалилась за край. Земля, похожая отсюда на чашу с высокими краями, полную мерцающих огней и поделенную на квадраты магистралями, как ручейками лавы, чуть повернулась, повинуясь движению рычагов.