Я слышу - Ричмонд Ник

Через некоторое время Адиль вдруг почувствовал, что начинает падать. Он дëрнулся и в этот момент понял, что проснулся от сна. Пакет с лекарством был пуст.

– Всë в порядке, Адиль, – произнëс женский голос. – Ты готов.

Старик оторвал липучку катетера, встал и ответил:

– Надеюсь, скафандр мне ещë впору.

Щелчок, и стекло только надетого шлема вмиг запотело, но сразу начала работать вентиляция, и несколько секунд спустя Адиль снова мог ясно видеть окружающую обстановку. Напоследок он ещë раз осмотрел перчатки, глубоко вдохнул и выдохнул, затем привычным движением повернул запорную ручку внешней двери шлюза и почувствовал, как та на миг просела под давлением изнутри, но за секунду весь воздух из тамбура вышел через открывшийся проëм, прыснув двумя серебристыми струйками по углам, мгновенно разлетевшимися кристаллизованной пылью в окружающем пространстве. С ними пропал и звук, оставив старику возможность слышать лишь его собственное хрипловатое дыхание. Дальше дверь отворилась уже без всякого усилия. Осторожно перешагнув порог, Адиль вышел на металлический решëтчатый пандус, опоясывающий небольшое здание базы. Он располагался на высоте около полутора метров над поверхностью и имел ограждающие перила, к которым карабинами были пристëгнуты оба конца длинного троса в белой обмотке. Старик отстегнул один из карабинов и прицепил его к петле на скафандре. Затем он повернулся в противоположную от плавного спуска сторону пандуса, где секция перил была снята, и шагнул с краю вниз, медленно опустившись на песчаную поверхность. Всë его тело тут же вздрогнуло от пробежавшего по нему холодка: в окружающем вакууме один лишь стылый реголит астероида отнимал у скафандра тепло, но делал он это весьма эффективно даже сквозь четырнадцать слоëв фенилона и экранно-вакуумной изоляции, а также подошву.

Обернувшись назад, старик осмотрел крепление троса и здание базы, на пыльной стене которой не так легко было различить истëртую надпись: «Адиль-3». Он пригнулся и оценил состояние стальных свай, держащих станцию над поверхностью, после чего подошëл к транспортному контейнеру, валявшемуся полузарытым в грунт, и, открыв его гермодверцу, одну за одной, достал из него несколько автономных ламп освещения. Стоило ему тряхнуть лампу в руке – она загоралась оранжевым светом, и старик отбрасывал еë в сторону. Осветив таким образом достаточную площадь вокруг базы, Адиль огляделся вокруг: широкая равнина между грядами рваных скал, избранная когда-то местом строительства жилой станции, была усыпана разного размера транспортными контейнерами, испещрена бороздами, оставшимися после перемещения некоторых из них, и покрыта ровным слоем мелкодисперсной космической пыли. В разных еë сторонах торчали из грунта мачтовые антенны, от которых тянулись к центру, неповоротливо извиваясь из-за толстых стенок своих защитных кожухов, сигнальные кабели.

Адиль пошëл к ближайшей из антенн. Медленно, наваливаясь вперëд при каждом шаге, он ступал на ровный пыльный ковëр, чувствуя, как тот с беззвучным хрустом подминается под ногами, налипает на ботинки, и в нëм остаются глубокие следы. Было темно. Туманность – самое яркое пятно на небе, – сейчас была скрыта Галеной, полностью взошедшей над горизонтом и постепенно переваливавшейся с одной стороны небосвода на другую по мере вращения астероида.

– Журнал экспедиции Адиль-3. Астероид SV-1.27. Запись 157582. Попытка восстановить связь. Антенна №1, судя по индикации, исправна. Совершаю обход остальных.

Старик повернул в сторону следующей антенны и довольно быстро достиг точки еë установки, двигаясь по дуге вокруг станции.

– Антенна №2 исправна, – произнëс он. – Направляюсь к следующей.

– Ты расстроен, Адиль? – прозвучал женский голос.

– Нет, Наджем. Я знаю, что антенны в порядке. Проблема не в них. Но по инструкции я обязан проверить оборудование.

– Я чувствую, что ты… чем-то взволнован.

– Всë хорошо.

Он продолжил путь по равнине между двух скалистых хребтов, идя навстречу вращению астероида, поверхность которого резко уходила вниз у линии близкого горизонта, отчего постоянно сохранялось ощущение, будто находишься на обрыве, и опора ускользает из-под ног.

– Антенна №3 исправна. Иду даль… – что-то вдруг с силой дëрнуло его назад, прервав на полуслове и перехватив дыхание. Старик чуть не упал, но сумел устоять на ногах и обернулся, увидев позади себя натянутый трос.

– Тебе пора возвращаться, Адиль. Ты зашëл достаточно далеко.

Он взглянул вперëд – туда, где на вершине скалы, на фоне сияющей Галены, чернела мачта антенны №4.

– Мне страшно, Адиль.

– Чего ты боишься, Наджем?

– Того, что ты… оставишь меня одну.

– Этого не произойдëт. Я обещал тебе, помнишь?

– Неужели ты сам ни капельки не боишься?

Старик внимательно осмотрел скалу перед собой, острые выступы реголита с одной еë стороны и более пологий склон с другой. Затем он задумчиво ответил:

– Нет… Чего мне бояться?.. – Адиль опустил взгляд на свой скафандр, на ботинки с мощными грунтозацепами, и добавил: – Я дома.

После этого он уверенно отстегнул трос и пошëл в сторону четвëртой антенны. Он постепенно ускорял шаг, пока, перед самой возвышенностью, не перешëл на бег. Легко взбежав по склону, он схватился двумя руками за один из скальных выступов. Огромная инерция вынесла его ноги вперëд и подняла их, но он смог удержаться на месте и вернуть себе равновесие. Стараясь перебороть одышку, он какое-то время стоял на месте и смотрел на звëзды, слепившие глаза крупными каплями жемчужного дождя. Смотрел на тело астероида, представлявшегося отсюда, с вершины, каким-то незначительным ошмëтком материи, ничтожно, пренебрежимо малым на просторах бескрайнего космоса.

– Я чувствую, что мы всë больше отдаляемся друг от друга, – произнëс женский голос.

Адиль молчал, обводя взглядом пустынный простор равнины, с краю которой стоял, крепко вгрызшись сваями в грунт, его домик, казавшийся с высоты совсем крошечным, подсвеченный тусклыми оранжевыми лампами. В его окнах горел свет, а дверь тамбура была открыта нараспашку. Длинный белый трос, местами припорошенный пылью, тянулся к старику от самого дома, будто стараясь достать его.

Раздались несколько приглушëнных женских всхлипов.

– Ты разбиваешь мне сердце, Адиль…

– Антенна №4 исправна, – наконец ответил он. Вдруг ему показалось, что изображение в глазах как-то поплыло, стало смазанным, но, взглянув на по-прежнему чëткую Галену и звëздную крошку в небе, старик понял, что барахлил только астероид: всюду над его поверхностью поднялась пыльная дымка, высотой слоя где-то по щиколотку.

– Прошу тебя, вернись. Мне нестерпимо больно.

Дымка стала медленно, чуть заметно подниматься. Адиль вздрогнул от холода и сказал:

– Что ж, пожалуй, мне нужно в туалет.

Старик повернулся к склону и стал аккуратно нащупывать подошвами сквозь серый туман чистые от острых осколков реголита участки, чтобы наступить на них. Плотная молочная пелена плавно двигалась, разгоняемая его ногами, завихряясь подобно слабовязкой жидкости. На склоне он уже шагал легче, больше отталкиваясь по касательной, паря над уходящей из-под ног поверхностью и едва задевая зыбкую пелену. Он поднимался в каждом из таких прыжков чуть выше и выше, после этого всë же каждый раз опускаясь на песчаную твердь, будто сама пустота космоса выталкивала его туда, где ему место, собирая подобное к подобному. Адиль почувствовал подошвой крупный камень со сглаженной поверхностью, прыгнул от него чуть влево и точно попал на другой подобный камень. Прыгнув с него вновь правее, он оказался на третьей площадке, сглаженной тысячей подобных прыжков. Старик закрыл глаза. Он оттолкнулся со всей силы, взмыв на несколько метров ввысь. Он не чувствовал ничего, кроме пустоты, в этот момент – даже свет звëзд был настолько слаб, что не проникал сквозь тонкую плëнку его истончившихся век. Вновь открыв глаза через некоторое время, Адиль увидел перед собой парящий, вращающийся астероид неправильной, рваной формы. Астронавта развернуло в прыжке так, что он оказался с небесным телом лицом к лицу и так же парил в пространстве, со стороны наблюдая свободный полëт своего пристанища во тьму неизведанного космоса.