Забыть Миссанрею (СИ) - Романова Галина Львовна

— Нет у вас никаких планов, котята, — отрезал Свон. — В первое увольнительное всегда ходят в сопровождении старших. Чтобы знать, куда нашему брату можно ходить спокойно, а куда не стоит совать свой излишне любопытный нос. Кому не нравится, те могут возвращаться в казарму.

— Нравится. Нам все нравится, — загомонило большинство. Джон насупился и промолчал.

Перед тем, как пройти через турникет, каждому курсанту выдали по пластиковой карточке.

— Здесь ваша первая стипендия, котята, — объяснили старты. — По сотне единиц у каждого. Ни в чем себе не отказывайте.

— Сто единиц? — Джон повертел бело-желтый прямоугольник в пальцах. — Всего?

— А ты чего хотел? И учти, что это аванс. Его еще надо отработать. Будешь хорошо себя вести, в следующее увольнительное пойдешь со ста десятью кредитами. А если нет — получишь меньше. Или вовсе в минус уйдешь. Одно взыскание — минус десять кредитов. И наоборот — одно поощрение плюс десятка. Так что учтите это.

— А как же надбавка добровольцам за риск? — нахмурился Джон. — Тем, кто идет на войну, платят подъемные…

— А вы идете на войну, курсант?

— Так точно, — пожал плечами Джон. — Вчера вот решил записаться добровольцем. Мне сказали, что платят пятьсот кредитов. Так где мои деньги?

Его последние слова потонули в нескольких удивленных и восторженных репликах.

— На войну? Добровольцем? — изумлялись Суаза Смелый, Чев-Чень и остальные. — Ну, ты даешь?

— Я ведь тоже думал пойти и записался, — добавил Суаза Смелый. — Мы уже год отучились, кое-что знаем. Пора применить знания на практике и заодно доказать, что мы настоящие мужчины, а не… хм… котята. У меня дома я считался одним из лучших охотников племени. И если мои соплеменники узнают, что я не пошел сражаться, когда всех звали на битву… меня могут просто не пустить на порог, когда я вернусь.

— Если ты вернешься, — со значением поправил его Джон. — На войне, знаешь ли, иногда убивают.

— Погибнуть можно где угодно, — отмахнулся тот. — Пойти в сортир и наступить на ядовитую змею, например. Или съесть что-то не то… Смерть подстерегает всюду. Но только умный и смелый может выбирать, какой смертью ему умереть.

— Слова настоящего «кота», — кивнул Такер. — Но насчет добровольцев… Малы слишком для этого. Вот мы со Смоном — другое дело, — оба помощника наставника переглянулись.

— И вы тоже? — Лейа не могла скрыть тревоги. Такер-то ладно, но кузен Тобир. Ее родной кузен…его отец погиб во время одной такой заварушки, когда парню было всего два года. Он вырос практически в семье Лейи, с ее братьями и младшими сестренками. Девушка лучше кого бы то ни было знала, что даже в относительно мирное время люди «иногда» погибают, и сейчас вместо зависти и гордости испытывала тревогу.

— А то нет? Сколько можно в тылу отсиживаться? Старший курс практически весь уходит, кроме нескольких штабных. С третьего отправляется половина, со второго… тоже идет несколько человек. Все, кто моложе нас, идут.

— А мы? Мы можем записаться?

— Только если пойдет вся группа.

— Вся группа? Все мы? — парни и девушки озирались по сторонам. Они провели вместе больше года, успели стать друзьями. И сама мысль о том, что не только учиться, но и воевать пойдут вместе, радовала и согревала.

Во мгновение ока все решилось — при первой же возможности всей группе отправиться на сборный пункт.

Ободренные этой мыслью, второкурсники высыпали за ворота КПП. Дождавшиеся своих отпрысков родственники тут же устремились к ним. Некоторые уже знали, что в академии объявлен дополнительный набор добровольцев и волновались за своих детей. Отовсюду слышались радостные и горестные восклицания. Что-то торопливо причитали матери, бабушки и сестры. Кивали и бубнили о чем-то своем отцы и дедушки.

Не все курсанты были с Вангеи. Даже когда узнали, на какое число было назначено первое увольнительное, и то не все родственники смогли приехать. Несколько человек остались в одиночестве стоять в сторонке, ожидая, пока можно будет отправиться в город.

Суаза Смелый покосился на Айвена Гора, который держался в тени и время от времени бросал взгляды по сторонам.

— Ждешь кого-то? — поинтересовался он.

— Нет.

— И я — нет. Мои живут слишком далеко. И у них наверняка не нашлось бы денег на поездку. Разве что всем племенем бы собирали. И то надо, чтобы старейшина благословил на дорогу. Но я им сообщил. Они знают… А ты своим сообщил?

— Нет.

— Почему? Они… живы?

— Да.

— Но тогда почему…

— Далеко. Слишком далеко.

— Ага. Не успевают приехать к сроку, да? — Суаза Смелый был не прочь поболтать. С той ночи, когда он с Лейей и Чев-Ченем пробрались в деканат, чтобы исправить тест Айвена, он посматривал на парня с особенным чувством.

— Нет. Просто я не хочу с ними общаться.

— Поссорились?

— Да.

— Ты про свою семью никогда ничего не рассказывал, — припомнил Суаза Смелый. — Это из-за того, что вы в ссоре?

— Да.

— И за год не помирились? Ты им ни разу не писал и не звонил…

Это прозвучало не как вопрос. Все-таки за целый год каждого в группе успели узнать. Айвен оказался самым скрытным и нелюдимым. Но, несмотря на то, что близких приятелей он не завел, его не чуждались. Ну, не спешит человек открывать свою подноготную. Зато первым подставит плечо, если тебе трудно, не жульничает и не перебегает никому дорогу.

— Они не знают, где я.

Ого. Вот это было настоящим откровением.

— И ты даже не написал им, что идешь добровольцем?

— Нет.

— Но…что, если Джон прав? Что, если…

— Я не иду на войну.

От удивления Суаза Смелый даже не сразу ему поверил.

— То есть, как не идешь?

— Вот так. Решил остаться. Доучусь спокойно…

— Но это… это… Ребята. — заорал он. — Айвен не идет с нами. Он остается в Академии.

Родичи были забыты. Все мигом сбежались, окружив двух парней. Суаза Смелый придерживал Айвена за локоть, словно боялся, что тот сбежит.

— Он не идет. Слышите? Он никуда не идет. — повторял он, как заеденный. — Он остается здесь…

— Вот это да. — воскликнул Джон Пейн. — Кто бы мог подумать. Струсил?

— Просто не хочу.

Лейа, протолкавшаяся в первые ряды — это было сделать нелегко, потому что на одном локте девушки висела мать, а за другое цеплялась бабушка — не верила своим глазам и ушам. Айвен Гор стоял, как скала, среди бушующего моря, спокойно посматривая на окружающих. Девушка могла поклясться, что в его глазах был отнюдь не страх. Там было что-то другое.

— Это неправда, — прошептала она. — Этого просто не может быть.

— Может, — кузен Смон оказался рядом. — Это ведь личное дело каждого… кто достоин того, чтобы называться «звездным котом».

Лейа покачала головой. Она решительно отказывалась что-либо понимать.

В город пошли только час спустя, и то большой толпой, растянувшейся на полдороге. Академия располагалась в отдаленном районе города, практически на окраине, на границе между зеленой и промышленной зонами. С центром ее связывал рейсовый аэробус, ходивший два раза в сутки — утром он привозил тех профессоров и гражданских работников из числа обслуживающего персонала — поваров, уборщиков, ремонтников — которые жили «на гражданке», вечером отвозил их обратно. В дни увольнительных добавлялись два рейса — сперва отвезти курсантов в город, а потом забрать их обратно. Количество мест в аэробусе было ограничено, и поэтому увольнительное получали не все и не каждый выходной.

Этот рейс был исключением — сначала к воротам КПП были доставлены те посетители, кто не имел своего транспорта, а потом они же вместе с курсантами поехали обратно. В результате в салон набилось столько народа, что лишь всем женщинам хватило сидячих мест.

Лейа не поехала со всеми — ее отец прибыл на собственной машине, прихватив почти всех родственников. Девушка сидела между матерью и бабушкой, которые наперебой пытались отговорить ее от этой «ужасной затеи».

— Милая моя, — в третий или четвертый раз уже повторяла мама, — я все понимаю, это семейная традиция. Все Смоны служат. Я, правда, сама экономитска, но твоя тетя — военная связистка, твоя бабушка — военврач запаса, но чтобы десант… и передовая… Ты могла бы остаться при штабе…