Дайджест. Фантастика - Ольховская Влада

Гюрза занял одну из запасных кают. Мира не была уверена, почему они вообще остались: не набралось достаточно человек или эти помещения предназначались для экстремальных ситуаций вроде аварий или эпидемий? Как бы то ни было, пока пустовала половина этажа, считавшаяся надежно заблокированной: двери не открывались ни одним ключом, кроме контрольного.

Но Гюрзу это не смутило, когда Мира присоединилась к нему, он уже неплохо обосновался. Он явно не только что пришел, он успел установить в спальне проектор, который разместил на стенах те самые кровавые уравнения, считавшиеся утраченными.

Он не пытался их переписать, не присматривался ни к одному из них повнимательней. Он просто сидел на кровати и спокойно обводил взглядом свое окружение.

Он вообще оказался не таким, как представляла Мира – и уж точно не таким, как притворялся под чужим именем. Она предполагала, что сразу же заметит в серийном убийце жестокость, ярость, безумие, которое позволило ему погубить стольких людей.

Но если безумие в Гюрзе и было, он сумел запрятать его очень глубоко. Он оказался самым равнодушным человеком из всех, кого встречала Мира. При этом принять его равнодушие за апатию было невозможно. В Гюрзе не было той очевидной физической силы, что в Сатурио из кочевников или даже высоченном, мускулистом Рино де Бернарди. Но рядом с ним невозможно было заподозрить, что он слаб. Раньше Мире казалось, что журналисты придумывают известным убийцам прозвища просто так, чтобы звучало красиво. Но, пообщавшись с Гюрзой, она вынуждена была признать, что на сей раз они не ошиблись.

– Ты был прав, – сказала Мира.

– Это мне знать не нужно, – покачал головой Гюрза. – Это я и так знаю. Ты сделала снимки?

– Да, хозяин! – насмешливо отозвалась она.

Насмешку Гюрза проигнорировал, он просто забрал у нее блок с информацией. Эти данные он перекачал на собственный компьютер, и очень скоро проектор добавил к кровавым уравнениям карту системы красного гиганта с отмеченными на ней точками, белыми и синими.

Мира между тем рассматривала уравнения, надеясь хотя бы теперь найти в них какой-то смысл. Она не призналась бы в этом никому, даже себе, однако ей хотелось впечатлить Гюрзу. Прочитать эти данные так, как он, показать, что она не глупее… Не вышло, и это неприятно стукнуло по самооценке. Снова.

– Ты все еще веришь, что он писал на стенах не случайные символы? – поинтересовалась Мира.

– Если бы они были случайными, ты бы не нашла рядом с красным гигантом то, что нашла.

– То есть, ты не угадал?..

– Я не угадываю. Я либо знаю, либо узнаю.

Цифры и символы, начертанные кровью, были неровными, явно созданными быстро. Тот человек спешил… Он знал, как мало у него времени, и у него не осталось ничего дороже собственной крови. Но он все это отдал…

– Ты сказал, что у тебя есть теория насчет того, что убило корабль, – напомнила Мира. – И что снимки позволят тебе эту теорию проверить. Так?

– Да.

Ну вот кто так отвечает? Понятно же, что этот вопрос – просто подводка к полноценному объяснению! А Гюрза или не сообразил, или издевался над ней. Скорее, второе… или ему просто не было дела.

Мире пришлось уточнить:

– И что же?

Возможно, на этот раз он готов был ей ответить. Гюрза ей больше не угрожал, он полностью сосредоточился на уравнениях. Но и от Миры он не отмахнулся… он просто не успел заговорить.

Его компьютер взвыл предупреждением и мгновенно убрал со стен уравнения и карты. Вместо этого проектор показал изображение коридоров, прилегающих к каюте. А там неожиданно стало людно! На этаж, пустой в иное время, спешили кочевники.

Тут были все или почти все, отлично экипированные – на простое дежурство так не ходят! Они знали, куда шли и зачем. Они очень грамотно перекрывали все пути к отступлению.

Они охотились на Гюрзу. Они признали его силу и сейчас сделали все, чтобы его поймать, они не сомневались, что он скрывается здесь, они знали наверняка.

Ну а сообщить им о таком мог лишь один человек: Мира. До того, как Гюрза начал общаться с ней, он неделями оставался непойманным, теперь же он просто угодил в западню. Объяснение могло быть только одно, Мира и сама признавала это… И лишь она знала, что оно ложное!

Она никому его не выдавала, ни с кем его не обсуждала. Только вот у нее не было ни единого способа это доказать, она сейчас выглядела как предательница, которая решила выслужиться перед начальством и укрепить свои позиции на корабле.

Она отвернулась от проекции и посмотрела на Гюрзу. За дверью уже был слышен топот, кочевники приближались. Истекали последние минуты, в которые можно что-то изменить, хотя и непонятно, зачем…

Но, наткнувшись на ледяной взгляд Гюрзы, Мира вдруг поняла, что не успеет. Она была не виновата, однако слов оправдания все равно не нашлось. Они оба понимали, что очень скоро он будет пойман, возможно, убит – и что времени, оставшегося до этого, ему вполне хватит, чтобы отомстить предательнице.

Вот чувствовал же, что не нужно соглашаться на эту миссию, знал… Как будто сама Вселенная предупреждала! А он не послушал, и чем все это закончится – непонятно.

Отто Барретт понимал, что это опасные мысли. Сожаление никогда не приносит с собой ничего хорошего, ошибку нужно или исправить, или принять. Но на сей раз ни опыт, ни разум не спасали, чувство досады оказалось слишком сильно. Отто оставалось лишь признать его – и справляться с последствиями.

А он-то думал, что хотя бы в первый год миссии главной трудностью станет Гюрза, шатающийся непонятно где! Так нет же… Его дети чувствовали тревогу, которую не всем удавалось подавить. Остатки «Марии Яниссар» не внушали оптимизма по поводу дальнейшего путешествия. Но главное, Елена Согард принимала решения, которые Отто совсем не нравились. Пока он заставил себя смириться, потому что знал: любой конфликт с ней способен перерасти в бунт. Однако Отто уже сейчас не исключал, что на такое придется пойти.

Он пытался просчитать то, что просчитать невозможно, и злился еще больше. К счастью, это не самое приятное занятие прервала Амина, заглянувшая в его кабинет.

– Ты сейчас не занят? – уточнила она. – Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.

Официально Амина не работала на станции, она прибыла сюда как его супруга. Но самой Амине порой становилось скучно, и тогда она брала на себя роль его секретаря. Отто вполне устраивало то, что жене известны все его дела, так проще было обращаться к ней за советом, если понадобится.

– Кто? – уточнил он.

– Рино де Бернарди.

А вот это уже интересно. Отто не знал по именам всех, кто путешествовал на станции – не хватало еще запоминать несколько тысяч неудачников! Однако он уделял особое внимание тем, кто имел значение. Прославленный летчик-испытатель, который со скандалом выбил себе место на «Виа Феррате», был как раз из таких.

При этом никаких общих тем для разговоров у них не было. Бернарди относился к тем, кто кочевников не любит – не открыто, для этого он слишком умен, просто достаточно, чтобы держаться от них подальше. Сатурио сообщил, что во время полета на «Марию Яниссар» пилот вел себя вежливо, но держал дистанцию и даже чуть не сорвался, когда Бруция решила поприставать к нему со своими дурацкими шуточками.

Такие, как Бернарди, лишний раз в полицию не бегут, любую проблему он бы попытался сначала решить самостоятельно. Или к нему опять кто-то из кочевников привязался? Отто с сожалением признавал, что такое тоже возможно.

Гадать он не стал, позволил пилоту войти. Бернарди держался неплохо, однако Отто проработал в полиции достаточно долго, чтобы понять: ему тут не по себе. И все равно пилот не развернулся и не ушел, он занял место напротив Отто.

– Я бы хотел вас кое о чем попросить, – заявил Бернарди.

– О помощи, полагаю? – усмехнулся Отто. – За другим ко мне обычно не приходят.

– О помощи – да, но не только. У меня есть основания верить, что один мой друг попал в неприятности, связался с кем-то странным. Точно не по своей вине! Просто по ошибке. Мне важно сделать так, что друг этот не только будет спасен, но и не подвергнется никакому наказанию…