— Точно, точно, — ответил я, продолжая размышлять о способах оставить майора в дураках.
Несколько способов я точно уже нащупал.
— А из штаба вестей не было? — спросил мичман Сандиев.
— Пока нет, насколько мне известно, — ответил я. — Ждём.
Ситуация вообще непростая, и для нас, и для командования. Мятеж в провинции это всегда весело, примерно как ткнуть палкой в осиное гнездо, все сразу же начинают бегать и суетиться. Непременно полетят головы, особенно среди безопасников, среди контрразведки. Среди тех, кто должен отвечать за то, чтобы подобные случаи не происходили.
И я уверен, в штабе сектора сейчас многие тоже бегают кругами, как петухи с отрубленной головой.
Губернатор явно планировал перейти под руку султана вместе со всей системой, преподнести султану целую орбитальную станцию вместе с наземной колонией, очевидно, рассчитывая подняться в Туране гораздо выше, чем он мог бы подняться в Империи. И он оставил себе пути для отхода, не фигурируя в мятеже напрямую. А то и вовсе окажется героем, который лично оборонял станцию с оружием в руках. Нисколько не удивлюсь, такое говно, как граф Димитриевский, из любой проруби выплывет.
И подполковника Игнатова засадили наверняка не просто так, а для того, чтобы граф вышел из этой истории чистеньким. Всё же Игнатов успел нарыть немало интересного, хоть и не успел дать ход этим материалам. А ведь часть этих материалов есть и у нас…
Недопитый чай пришлось вылить в раковину, чашка отправилась туда же. Я пулей выскочил из кают-компании, летящей походкой отправился к связистам. Медлить нельзя.
Дежурил там снова оператор третьего класса Дулбич, и он, завидев меня, вскочил и ударился темечком о полку, своротив наушники с головы.
— Ай! Господин старший лейтенант, за время м…
— Да тише ты, сядь, — перебил я его.
Дулбич уселся на место, потирая ушибленную голову.
— В медблок сходишь, начмеду покажешься, — приказал я. — Выходы на журналистов у тебя есть?
Если у кого и были связи с журналистами, то только у связистов, через которых ежедневно проходили гигантские потоки информации. Зачастую информации секретной, но любители сболтнуть лишнего на этом месте не задерживаются.
— Каких журналистов? — сдвинул брови связист.
— Дураком-то не прикидывайся, — хмыкнул я. — На любых, самых беспринципных. Кому сенсация нужна. Или мне Каргина лучше спросить?
Пожалуй, стоило начать с него. Вот только он наверняка сейчас спит перед очередным дежурством. Это я ношусь туда-сюда, как ужаленный. Нормальные люди предпочитают отдыхать.
— Ну есть пара знакомых… — признался Дулбич.
— Вот сразу бы так, — ухмыльнулся я. — А они рискнут острый материал запостить?
— Они за острый материал мать родную продадут, — буркнул связист.
— Отлично, — улыбнулся я. — Значит, сливаем через них. Сейчас тебе перекину…
Файлы с чёрного ящика «Трибуна» лежали у меня в отдельной папочке, ждали своего часа. Вот он, похоже, настал. Сами по себе они, естественно, ничего не стоят, но если немного дополнить их правильными выводами и свидетельскими показаниями, то графу Димитриевскому придётся туго. Отмыться уже не получится. Я, конечно, совершаю должностное преступление, ещё одно, но мне уже просто нечего терять. Либо так, либо никак.
— А это точно можно отправлять? — неуверенно спросил Дулбич.
— Нужно, — твёрдо сказал я.
Связист только покачал головой в ответ.
— Анонимно же будет? — спросил я.
— Так точно, сигнатуры я уже убрал, — сказал он.
— Вот и всё, отправляй своим журналюгам… Много так уже сливал?
— Никак нет! — воскликнул Дулбич. — В основном, то, что на котировки акций влияет. Они из бизнес-изданий, не просто паблики…
— Отлично. Так даже лучше, — улыбнулся я.
Уважаемые люди, таким проще будет убедить общественность в правдивости этих сведений. Документы ушли по нужным адресам, я удовлетворённо кивнул. Теперь даже если меня закроют, Димитриевскому тоже не выкрутиться. Журналисты эти наверняка нездешние, на местечковые интриги им плевать, скандальной теме будут только рады. Я сейчас, можно сказать, неплохо так швырнул говна на вентилятор, потому что разлетится это по всей сети.
— Строго конфиденциально, понял? — угрюмо произнёс я. С угрозой в голосе.
Дулбич непонятливым не был, иначе на этой должности так долго не просидел бы. Чуть-чуть неловким, это да, но всё же смышлёным.
— Само собой, господин старший лейтенант, — заверил он меня.
Мы всё равно все в одной лодке. И если пойдём ко дну, то все вместе.
Я хлопнул его по плечу и вышел с чувством выполненного долга. Очень скоро это будет во всех новостях, ещё и обрастая выдуманными подробностями, как это обычно бывает, и губернатору уже не отмазаться от обвинений. Он обезвредил Игнатова, но найдутся и другие честные люди.
Скрепка просигналила мне, что пора подниматься на мостик, и я направился туда. Эсминец наш пребывал в состоянии повышенной готовности, в любой момент в систему могли вернуться туранцы, так что нам надо было быть начеку.
Вахту принял быстро, почти ничего не проверяя. Лаптева даже удивилась такому моему пофигизму.
— Господин старший лейтенант, всё в порядке? — забеспокоилась она, когда я скучающим взглядом пробежался по логам и принял всё, даже не вчитываясь.
— Конечно, Светлана Николаевна, — ответил я. — Идите отдыхать.
Старпом нахмурилась, тряхнула копной светлых волос, но спорить не стала, собрала вещички и вышла. Я вновь остался на мостике в гордом одиночестве, наедине с «Гремящим». Все системы работали штатно, система Зардоб оставалась пуста, ни один корабль не осмеливался нарушить границу. «Беспощадный» пока что висел на самом краю системы, на высокой орбите.
Я ждал, когда майор Пеньковский покинет наконец своё корытце, чтобы снова залезть мне под шкуру, но и он пока не отсвечивал, перелопачивая документы и логи в поисках компромата на меня или Игнатова.
Так что первые пару часов приходилось скучать и маяться бездельем, раз за разом перепроверяя одни и те же цифры, корректируя и без того идеальную орбиту и обшаривая сканерами округу. Самое ненавистное в моей службе, тягучее ожидание. Ждать приходилось регулярно и много, всё-таки это космос с его гигантскими расстояниями. Нетерпеливые тут просто сошли бы с ума.
И в этот раз из состояния тоскливого ожидания меня выдернул вызов от начальника службы связи. Лейтенант Каргин попусту никогда не дёргал, а значит, что-то произошло. Кто-то вызывает «Гремящего».
— Вахтенный, слушаю, — отозвался я.
— Господин старший лейтенант, запрос на сеанс связи, станция Зардоб, — доложил связист.
— Перестали глушить? — хмыкнул я.
— Один диапазон освободили, на прямую линию, — ответил он.
— Давай их сюда, — сказал я.
— Есть, соединяю, — ответил Каргин.
В наушниках раздалось шипение, посторонние шумы, звук несколько раз поменялся. Наконец, повисла тишина и на мониторе передо мной загорелся индикатор работающей прямой линии.
— Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, приём, — спокойным ровным тоном произнёс я.
— Мясников? Отлично… — произнёс незнакомый голос, даже не пытаясь скрыть иностранный акцент. — Ты нам и нужен.
— С кем имею честь разговаривать? — хмыкнул я.
— Комендант свободной станции Зардоб, Гасанов, — представился незнакомец. — Пропусти корабли к станции, Мясников. Выпусти наши корабли. Сними блокаду. Это тебе мой совет, первый и последний.
Я едва не поперхнулся от такой наглости.
— Не раньше, чем на станции будет восстановлена законная имперская власть, — сказал я.
— Мы здесь власть! Если ты ещё не понял… На станции остались имперские граждане! Если ты думаешь, что сделал доброе дело, вытащив артиллеристов, то ты ошибаешься! Ты нас только разозлил! — зарычал Гасанов. — Ты нас разозлил не на шутку! И мы будем убивать по одному имперцу каждый час, пока висит блокада! Ты понял меня, Мясников⁈
