Без права на жизнь (СИ) - Рейн Роман

Когда ланденги появились на Земле, они начали перестраивать под себя планету и местных жителей. В честном поединке победить ланденга вполне по силам. Наверное, именно поэтому в нашей идеологии взялось «не убий». Что бы планета заполнялась ненужным хламом — «не укради», дескать, мусора на всех хватит… Людей приручили и научили жить так, как это нужно ланденгам.

С тайдгюнтерами дело обстояло примерно так же. Зонг был всю жизнь отрезан от социума, именно поэтому, он как губка жадно и слишком быстро впитывал всю информацию от человека. Это мы, благодаря ежедневным тренировкам, привыкли ко лжи, подлости и предательству. Нас не так просто научить или обвести вокруг пальца. Тайдгюнтер оказался чистым листом бумаги, на котором можно написать все что захочешь. Овальд, не вольно, посеял человеческое зерно в тайдгюнтерах. Если бы люди прилетели сейчас на эту планету — они не смогли бы силой сломать дух этих гордых аборигенов. Смогли бы убить, но не покорить. Пройдут годы, века, тысячелетия — и люди покорят тайдгюнтеров. Рано или поздно, теперь они станут нашими физически сильными и доверчивыми рабами.

Человечество направили по другому вектору развития. Человек, взявший в руки палку, сразу же понял, что не стоит ею копать землю, колоть орехи или сбивать плоды с деревьев. Проще ударить палкой другого и отнять все нужное. Мы не стояли на месте. Развивались… Теперь бить по голове палкой нужно не так часто как в былые времена. Теперь мы говорим, что есть некая «кнопка», при помощи которой ты можешь уничтожить другую страну. И за это тебе отдают любые ресурсы, которые только пожелаешь. Никто и никогда не проверял, есть ли вообще у кого — нибудь такая «кнопка», просто верят на слово.

Мир тайдгюнтеров сильно отличался от нашего. Дело было вовсе не в технической отсталости этой расы. Они смогли создать табуретку для комфорта и удобства, но не смогли изобрести деревянное колесо, облегчающее труд. Смогли сознать меч для честного поединка, но не придумали копье, подло летящее в спину. Нашли способ добычи огня, но не придумали поджоги и пожары. Им вполне хватало примитивного костяного забора. Колючая проволока была лишней.

Их предки выбрали свой путь. Ланденги, тайдгюгтеры, люди — все мы разные и по-своему ужасны. Не просто так, наши создатели раскидали нас за миллионы парсеков друг от друга.

Овальд стал язвой бубонной чумы для тайдгюнтеров.

— Если не следовало прилетать, то тогда зачем ты прилетел? — совсем запутался Зонг.

— Потому, что я — дуралей.

— Хорошо, что ты сам это понимаешь. Я не решался тебе даже намекнуть на это, — совершенно серьезно поделился своим мнением тайдгюнтер.

В голове у Овальда одновременно произошли песчаная буря, торнадо, землетрясение, цунами, лесной пожар и извержение вулкана, но за считанные секунды все стихло, и в голове настал звенящий холод.

— Значит так, Зонг, я сейчас же улетаю обратно, — медленно процедил Овальд.

— Прямо сейчас? — опешил Зонг и опасливо попятился, словно у пилота откуда-то

рванет пламя, и он тут же на реактивной тяге улетит в небо.

— Помолчи, — строго приказал Овальд. — Сейчас мы идем в твое жилище.

— Ладно — непонимающе согласился ящер.

Дойдя до недавно построенной хижины Зонга, Овальд без лишних объяснений начал разбирать ее и раскидывать по сторонам.

Зонг ничего не понимал и не спрашивал. Вынес свою табуретку из полуразрушенной хижины и, прижав ее к груди, как родное дите, молча стоял в сторонке. В его глазах были слезы, лицо было растерянным и даже торчащие, ужасные зубы выглядели какими-то поникшими. Вид у него был словно у малого ребенка, которому дали попробовать сладость, а потом отобрали навсегда.

Процесс демонтажа продвигался очень медленно. Главная сложность заключалась в том, что Зонг теперь не помогал. Залезть на крышу без его помощи было невозможно, поэтому приходилось палкой сбивать каждый лист поочередно.

Время за работой пронеслось незаметно и, когда с хижиной было покончено, на улице давно стемнело.

За все это время, Зонг так и не проронил ни слова. Чувствуя себя полнейшим подонком, Овальд старался его не замечать. Поначалу он опасался, что ящер может впасть в ярость от того, что его дом рушат, но все обошлось благополучно. Вопреки опасениям, ящер вел себя тихо и спокойно. От этого спокойствия горький осадок на душе становился только сильнее. Лучше сделать одного тайдгюнтера несчастным, чем всех — успокаивал себя Овальд.

Внимательно осмотревшись по сторонам, взгляд Овальда натолкнулся на самодельное копье. Взяв его, пилот с треском разломал через колено на две половины и зашвырнул далеко в кусты.

— Мне пора, — объявил Овальд, не глядя на Зонга.

— Я провожу тебя. — Отстраненно сказал тайдгюнтер

— Не стоит.

— А я и не спрашивал, в ночное время тут особенно опасно. Со мной будет спокойней.

Овальд не стал спорить и поплелся следом за Зонгом.

На фоне предрассветной красной простыни угасали бледные звезды. Они готовились к дневной спячке, чтобы в следующую ночь, снова занять свой пост на ночном небе. За считанные секунды, небо из кровавого, превратилось в прозрачно — лазурное, с пятнышками белых, словно взбитые сливки, облаков. Ночь прошла слишком быстро, впрочем, как и день. Сутки оказались намного короче земных.

Ракета стояла на прежнем месте. Внешний косметический ремонт Кевин не успел провести. В некоторых местах до сих пор торчала расплавленная и застывшая неровными подтеками стальная обшивка корабля.

Без всякого приказа, Кевин включил двигатели и запустил программу для подготовки к взлету.

Зонг сильно изумился, когда увидел корабль. Восхищение было в его глазах, но он по-прежнему не проронил ни слова.

Овальд и Зонг стояли друг напротив друга. Зонг смотрел поверх головы человека и наблюдал за кораблем, а человек смотрел себе под ноги, не зная, что сказать на прощание.

Когда двигатели ракеты прогрелись, Кевин переключил их в режим ожидания. Почва под ногами жутко и угрожающе затряслась. Видно было, что ящер сильно испугался, но продолжил стоять на месте, делая вид, что ему совсем не страшно. Его волнение выдавал только нервно бьющийся по земле из стороны в сторону хвост.

— Прощай, Зонг, — выдавил из себя Овальд и протянул руку для рукопожатия.

На мгновение Зонг растерялся, не зная как отреагировать на этот жест, но быстро сообразил и в ответ неуклюже протянул свою шестипалую левую ручищу:

— Прощай, странный человек.

Желания и сил что-либо объяснять у Овальда не осталось.

Шлюз был открыт. Овальд, не оглядываясь, вошел внутрь корабля и уселся за штурвал.

— Передать управление? — негромко спросил голос Кевина.

— Да. Стартуем через минуту.

Пилот посмотрел на мониторе данные о состоянии корабля. Все было в норме. Можно было взлетать. Оставалось провести еще одну обязательную процедуру перед взлетом — проверить, нет ли живых существ под дюзами. Раньше, во время взлета корабля, случались происшествия, когда персонал случайно попадал под извергаемое пламя. Поэтому давным-давно ввели правило — осмотр места старта перед взлетом.

Он вывел на экран изображение с камеры наружного наблюдения и обомлел…

Тайдгюнтер опасливо крался к ракете. Двигатели уже работали в полную мощь и языки пламени уже облизывали землю, сжигая траву под собой, но Зонг, превозмогая страх, сгорбившись, трусцой приближался.

— Что ты задумал, Зонг? — в панике закричал Овальд в микрофон. — Стой! Назад!

Тайдгюнтер, услышав знакомый голос, посмотрел на небо и никого там не увидев побежал дальше. Топая ногами по пепелищу, он добежал до ракеты и в мощном прыжке ухватился за торчащий, полуоторванный металлический обшивочный лист и рванул его, что было сил.

Словно лист тонкой бумаги, Зонг оторвал добрую половину и побежал в кусты. Быстро перебирая короткими ножками, тянул за собой грохочущий лист металла.

Вскоре он пропал из виду.

— Старт отменяется? — спросил Кевин.

Овальд поставил локти на пульт управления и положил лицо на свои ладони. Правая рука все еще хранила прохладу, после рукопожатия.