В космосе холодно (СИ) - Духовникова Евгения

Девушка обернулась. Через вестибюль к ней спешил Траверс Прест, второй помощник председателя Управления по пассажирским перевозкам.

— Счастливый день, — осторожно поздоровалась она. Появление господина Преста здесь, на Станции было событием из ряда вон выходящим — всякий знал, что Траверс Прест до жути боится высоты, даже на аэробусах летает только в самых исключительных случаях. Про это даже байки ходили.

— О, он поистине счастливый, Сол! — с чувством воскликнул Прест. — Счастье, что я застал тебя здесь, а ведь могли бы разминуться. Ты же летишь сегодня на Аргент, я прав?

— Сначала на Либер, — неохотно уточнила Сол. — Причём без посадки. Там цепляю эскадру — и на Аргент.

— А с Аргента?

— Сюда, — кажется, она начала понимать, к чему тот клонит. — А что?..

Прест перевёл дух, словно собираясь с мыслями.

— Видишь ли, дело в том, что… У меня к тебе одна личная просьба. Ты не могла бы на обратном пути забрать с Аргента одного человечка?

Сол мысленно застонала. Она очень не любила, когда ей навязывали те или иные обязательства, облекая их в форму невинной просьбы, отказать в которой не так-то просто.

Если она даст себя уговорить, значит, на обратном пути у неё будет пассажир. Не то чтобы она была категорически против такого соседства, но…

— Почему же он не летит регулярным рейсом, как все? — резонно спросила Сол.

— Оттуда сейчас нет регулярных, только чартеры, — пояснил Прест, суетливо переступая с носков на пятки. Сразу бросалось в глаза, что он сильно нервничает, опасаясь отказа. А Сол вполне могла отказать ему: участок пути с Аргента на Феррум не был оплаченным отрезком полёта, и Сол имела полное право лететь одна. — Понимаешь, там уже который месяц бушуют метеорные потоки, все чартеры отменены, последний был полгода назад или даже раньше. А человек, о котором я говорю — видный учёный, доктор наук — застрял на Аргенте, в то время как он позарез нужен здесь!

— То есть, как это — "застрял"? — в голосе Сол послышалось раздражение. — Организуйте внеочередной чартер, в чём проблема-то?

— Это небезопасно. Я же объясняю: метеорные…

— Так отправьте приму!

— Ах, Сол, ну ты же знаешь наши порядки… Прим и так не хватает, всё расписано на месяцы вперёд. А пока вся эта бюрократия и волокита — полгода пройдёт, не меньше!

— Господин Прест, я лечу на Вольтурисе, — Сол старалась говорить спокойно. — Там не предусмотрено кают для пассажиров.

— Д-да, — Прест издал нервный смешок. — Конечно, я знаю. Просто я подумал… Ты могла бы взять его… в кабину.

Вообще-то, Сол ждала такого поворота. Её катер, Вольтурис, изначально проектировался для обычных пилотов, не для прим, поэтому в кабине было предусмотрено четыре места: для двух пилотов, бортинженера и штурмана.

Разумеется, прима-пилоту штурманы были не нужны.

— Я вам не такси, — недовольно проворчала девушка.

— Сол, пожалуйста…

Сол шумно вздохнула, осознавая, что дала-таки себя уломать.

— Что это хоть за крендель-то? Как я его найду?

— Он сам тебя найдёт, — Траверс Прест просиял. — Я сейчас же свяжусь с ним, через пару минут он будет в курсе.

— Имейте в виду, я не стану его ждать. Пусть не опаздывает. И развлекать его в пути я не собираюсь!

— Разумеется, разумеется, — казалось, господин Прест готов был согласиться со всем, при этом он не переставал улыбаться во все тридцать два зуба. — За мной должок, Сол. Как мне тебя отблагодарить?

— После сочтёмся, — Сол поставила пустую чашку на столик и поднялась на ноги, слегка хмурясь.

Как и все пилоты, она была суеверна. А договариваться о чём-либо и тем более давать обещания перед вылетом в рейс считалось дурной приметой. Так же, как и прощаться вслух.

Она подняла руку в универсальном жесте, который служил одновременно и приветствием, и прощанием, и молча направилась к своему кораблю. Траверс Прест ответил ей таким же жестом, присовокупив к нему лишь лаконичный кивок. Хоть он и не был пилотом, да и вообще открытого космоса боялся как огня, но обычаи чтил.

Парой минут спустя Сол уже набирала код на электронном замке ангара. Когда уровень давления в ангаре стабилизировался, мигнула зелёная лампочка, возвещая о том, что дверь разблокирована. Корабль ждал её внутри — серебристо-серая остроносая машина с треугольными, грациозно изогнутыми крыльями. Непропорционально длинный нос катера смотрел вверх, к пока ещё закрытому люку. На пыльной обшивке корпуса блестели капельки конденсата.

"Миллениумы" относились к категории сверхлёгких катеров последнего поколения. Если лайнеры повышенной грузоподъёмности могли достигать нескольких миль в длину, то Вольтурис был способен без труда уместиться на волейбольную площадку. Впрочем, весьма скромные размеры никак не сказывались на его мощности, скорости и маневренности.

Сол положила ладонь на глянцевую панель сканера.

— Солярис Кеплер, Вольтурис, пароль "восток — шестьдесят один — двенадцать".

На кораблях последнего поколения стояла система двухфакторной идентификации: для подтверждения личности пилотов помимо совпадения отпечатков пальцев, требовалось ещё и совпадение тембра голоса.

— Личность подтверждена, — после секундного размышления корабль согласился впустить своего пилота.

— Привет, Вольтурис, — Сол поднялась в кабину и опустилась в кресло. — Бортовой компьютер, запуск. Двигатели, запуск. Диагностика, запуск. Готовность номер один.

Компьютер послушно зашелестел процессорами. Где-то в недрах корабля активировался и зарокотал двигатель. По корпусу прошла лёгкая дрожь.

— Вольтурис, это центр управления полётами, — произнёс динамик. — Старт через сорок три минуты, коридор двенадцать минут.

— Есть, — Сол методично проверяла приборную панель, активируя необходимые опции. Взгляд её упал на мягкую игрушку, шушпанчика. По сути, это был просто меховой шар с глазками и магнитиком внутри, чтоб можно было крепить его к металлической поверхности. Когда-то игрушка принадлежала младшему брату Сол, а сейчас это был её талисман, неизменно сопровождавший девушку во всех полётах.

Сол ласково погладила шелковистый мех, так, как она гладила бы мурра: между глазками-бусинками.

— И тебе привет, дружище.

В отличие от Вольтуриса, Шушпанчик не отозвался.

— Диагностика завершена, — сообщил корабль.

— Отлично, выведи информацию на монитор.

По синему экрану побежали длинные колонки чисел.

— Вольтурис, твоё заключение? — вопрос был адресован кораблю.

— Все жизненно важные показатели в пределах нормы, — немедленно отозвался тот. — Уровень энергоёмкости двигателя — сто процентов. Запас кислорода — двенадцать суток автономного полёта. Неисправности не выявлены.

— Порядок, — сказала Сол одновременно кораблю и диспетчеру станции.

— Передаю координаты для гиперперехода, — диспетчер замолчал на секунду. — Подтвердите получение.

— Подтверждаю, — Сол бросила взгляд на экран слева. — Сектор сигма-три? — она вставила в разъём флешку с маршрутным листом и щёлкнула тумблером. — Вольтурис, рассчитай гипер.

Пару секунд корабль анализировал данные.

— Расчёт интегрального гиперпространственного перехода произведён, вывожу на монитор, — корабль явно был горд собой.

Сол хмыкнула.

— Откуда столько пафоса, Вольтурис?

— Это не пафос, а официальная формулировка, — мгновенно отозвался корабль. — К тому же, содержание всегда важнее формы.

— Ладно, ладно, не спорю, — девушка не была сейчас настроена заводить пространные философские диспуты с искусственным интеллектом. — Работаем.

На всякий случай Сол сама проверила расчёты гипера. Разумеется, мощнейший процессор корабля не мог ошибиться, но привычка всё перепроверять была у неё в крови.

— Внимание! Взлёт разрешён. Счастливого пути, Кеплер.

Из иллюминатора Сол увидела, как крышка люка медленно поднялась, открывая её взору лоскут звёздного неба.

— Вольтурис, приоритет ручного управления. Взлетаем, — вдохнув побольше воздуха, она положила руки на штурвал.