Над Синим Небом (СИ) - Лэй Лана

— Но… я считаю этого ребенка своим, — замотала головой я сквозь пелену ее речи. — Он мне дорог и я не хочу с ним расставаться.

— Прислушайтесь к себе, — вздохнула Кэрин. — Сейчас мы даем Вам возможность забыть обо всех случившихся кошмарах. Что Вы чувствуете? Я подскажу — спокойствие. Сейчас Вы — настоящая, Альтарея. Подумайте, разве Вам не хочется вернуться в уютный дом? — женщина замерла, с вниманием вглядываясь в мое равнодушное лицо. — Что Вы чувствуете по отношению к плоду, который Вы носите не по своей воле? Я снова подскажу — ничего. Он не успел стать для Вас кем-то. А все остальное — как бы горько это не звучало, домыслы и женские фантазии.

Я сидела молча, пытаясь осознать и правильно оценить сказанное. Правда была в том, что я действительно ничего не чувствовала. Или… почти ничего. Лишь разум подсказывал, что за этими красивыми и разумными словами уверенной в себе женщины должен скрываться подвох. Раньше мне казалось, что я успела привязаться к ребенку. Но какая-то часть меня упорно внимала Кэрин, предательски поддакивая и подбрасывая перед внутренним взором картины прошлой, любимой мною жизни.

— Нет, — я нашла силы снова возразить. — Мой ребенок также нуждается в матери, как и я в нем. У меня никогда не было намерения с ним расстаться.

— Я понимаю, Альтарея, Вас с детства учили быть хорошей. Грустно и неприятно признавать, но Вы не приняли ребенка с самого начала. Вы сами рассказали, что Вам пришлось сохранить беременность не по своей воле. Вы не хотели этого делать. Подумайте, быть может, первый импульс был самым верным…

— Что Вы говорите! — нотка возмущения сумела пробраться сквозь марево моего искусственного спокойствия. — Конечно, я желаю своему ребенку жизни. И обеспокоена, как сложится наша судьба. Вы не имеете права разлучать нас…

— Не верно. Вы сейчас ничем не обеспокоены, Альтарея, — темные глаза Кэрин смотрели в упор и на секунду мне показалось, что я провалилась в широкие зрачки, как в большую черную яму. — Ответьте себе честно, что бы Вам хотелось для себя, узнай Вы, что с ребенком все будет в порядке? Вы просто сбросите с себя путы ненужной, прошлой жизни. Той, что до сих пор тянет Вас вниз.

— Что Вы имеете в виду под словом "в порядке"? — я напряглась, но нерушимое спокойствие упорно подавляло волнение, рвущееся из моей груди. Мне хотелось спать и есть одновременно, и было достаточно трудно слушать красавицу Кэрин, будто бы она говорила довольно скучную чушь.

— Поймите, ребенок не пострадает от отсутствия связи с Вами, если Вас это до сих пор волнует. Ему будут обеспечены лучшие условия и, в конце концов, он попадет к своему отцу. А Вы получите награду и почет, что своими действиями смогли сделать что-то важное для судьбы Галак…

— Постойте! — встрепенулась я. — То есть как это попадет к отцу? Зачем вообще нас разделять? Я и сама намерена вернуться в Дальтерию…

Кэрин посмотрела на меня грустно и отчего-то сочувствующе.

— Сожалею, Альтарея. Но со стороны Дальтерийской Империи до сих пор не поступало ни единого прошения о Вашем возврате. Мы, женщины, склонны приписывать себе некоторые фантазии… Особенно, наделять мужчин не существующими чертами. Что поделать, такова наша суть. Мы всегда пытаемся найти того, кто бы нас любил. И слишком часто ошибаемся на этом пути.

Сказать, что ее слова ничего не задели в глубине моей души, было бы ложью. Нечто темное и неосознанное ползло снизу, пытаясь прорваться сквозь завесу нейромодуляторного воздействия. Я стала часто дышать и заметила, что Кэрин смотрит на меня с беспокойством. Я подавила в себе импульс начать спор с этой женщиной. Возможно, в чем-то я была с ней согласна.

— И все же… Все же… — я пыталась заставить мысли собраться в ряд, чтобы задать свой главный вопрос. — Как вы намерены использовать ребенка прежде чем… передать его отцу?

— Ну что Вы, Альтарея! Какое неверное слово — "использовать"! — казалось, искренне удивилась психолог. — Вовсе нет. Вы же знаете, принципы и отличие Галактического Союза — в гуманном подходе ко всем. Этот прекрасный ребенок будет служить лишь самой замечательной цели — не допустить военных агрессивных действий, которыми всегда отличалась Дальтерия. Вы ведь желали мира, Альтарея? Вы много говорили об этом. Теперь Вы знаете, мы — на Вашей стороне.

Пазлы в моей голове рассыпались и выстраивались в новые комбинации, чтобы рассыпаться вновь. Я не понимала, я никак не могла уловить суть происходящих событий. Мысли текли как ленивое, густое варево, никак не желая складываться в единую картинку. Между тем, специалист по душевным проблемам продолжила:

— Вы будете жить, Альтарея, со знанием, что все Ваши страдания не были напрасными. Тот ряд событий, в который Вы попали волей случая, будет служить лишь на благо гуманизма. И Вам Союз предоставит множество привилегий и обширную реабилитационную программу. Помните, что родные и друзья до сих пор ждут Вас. Они соскучились и так же не представляют жизни без Вас, как и Вы без них. Согласны, Альтарея?

На последних словах Кэрин мягко склонила голову набок и доброжелательно улыбнулась. Если не знать весь наш разговор, можно было бы сказать, что на ее холеном лице отразилась нежность и искреннее желание помочь. Лишь Вселенная знает, каких сил мне стоило выдохнуть следующий ответ:

— Нет. Я не согласна. Единственное, что я желаю сейчас — так это увидеть свою мать.

Глава 19

Они не противились. В мой исковерканный мир вошла череда встреч, еще больше надрывающих сердце. Меня отвели в просторный светлый зал, бесконечно удаляющийся в глубину. Аллея, так называли ее мои тюремщики. И вправду, по двум сторонам от гладкой, неестественной дороги, в огромных кадках росли натуральные деревья, странные, искривленные, будто бы лишенные одной из главных жизненных составляющих — бесконечного стремление к свету. И все же они смотрелись чем-то чудесным на фоне абсолютно идеальной геометрии пространства.

— Мама!!! — бросилась я вперед, заметив идущую навстречу знакомую фигуру. Эмоции неожиданно включились. Возможно, это было сделано с целью закрепить мое общение с близким человеком яркими переживаниями. Мои надзиратели хотели, чтобы я поддалась семейным чувствам, ощутив особую притягательность на фоне бесцветной жизни.

— Аля!!! — Эставелла буквально подбежала ко мне и заключила меня в крепкие, но бережные объятия. Высокая, темноволосая, смуглая и совсем не похожая на меня, эта женщина двадцать лет безукоризненно заботилась обо мне. Она и была моей настоящей матерью, а моя благодарность за ее любовь не исчезнет никогда. Эставелла буквально достала меня с того света, когда мое сознание из-за семейной трагедии проваливалось в небытие и сумасшествие, а легкие отказывались дышать.

Мы обе не сдержали слез. Они не требовали объяснения, да и какие слова нужны, когда два близких человека встречаются после долгой разлуки? Наконец, Эставелла заговорила.

— Я всегда знала, что ты жива, девочка моя… Всегда…

— Да, как видишь! — впервые за последние дни я искренне рассмеялась. — Было такое, ты даже помыслить не можешь!..

— Да, да… Как хорошо, как хорошо… — как заведенная твердила мама, все еще сжимая мои плечи. — Как хорошо, что ты жива, это самое главное, все остальное наладится, как-нибудь…

— Все не так радужно, мам, — я грустно покачала головой. — Я совершила ошибку, вернувшись сюда. Моего ребенка хотят забрать.

— Я знаю, Аля, я говорила с главным… с месмером… — мама всегда была прямолинейна. Она не стала скрывать, что и сама подверглась "доверительному общению". — Я… всегда буду на твоей стороне, ты знаешь. Но, позволь я выскажу свое мнение.

— Конечно, мама. Кстати, а где отец?

Эставелла вздохнула, замявшись.

— Он слишком возмущался твоему задержанию. Пытался повлиять на эту ситуацию. И его… задержали. Не волнуйся, определенно, это временная мера!

— Мама!.. — беспомощно воскликнула я. Плохих новостей достаточно! Мне хотелось молиться Вселенной, чтобы эта бесконечная череда неприятностей закончилась, но сами неприятности, похоже, были другого мнения.