Гнев Тиамат - Кори Джеймс С. А.

Ей непросто было свыкнуться с мыслью, что кто-то так живет. И даже не обычные граждане. Член подполья имеет симпатичную квартирку, тщательно продуманный вид из окна, свежие фрукты и кофе. Это выглядело так неестественно нормально, что представлялось приманкой в мышеловке. А сумеет ли Чава все это бросить, как Наоми бросила «Роси», Алекса и Бобби? Или привычный комфорт помешает ей уйти вовремя? Если случится настоящая беда…

– Что-то не так? – спросила Чава, и только тогда Наоми спохватилась, что угрюмо скалится.

– Я задумалась о… – Она поискала объяснений. «О том, что инстинктивно не одобряю твой образ жизни» звучало грубовато. – О диспетчерском управлении в пространстве кольца. Если тот грузовик все же совершит переход, ему придется идти вслепую. И всем прочим. – Проговорив это вслух, Наоми всерьез обеспокоилась. – И напор будет большой. Сколько колоний еще не добились самообеспечения? Какое-то время они подождут. Продержатся, затянув пояса, но рано или поздно придется предпочесть риск перехода верной гибели колонии.

– Это да. – Чава разбила на сковородку новое яйцо. – Но и возвращения в пространство колец я не ожидаю. Пока мы не разберемся, что произошло и как предотвратить повторения. Ты возьмешься? Я хочу сказать, Лакония может послать туда еще один разрушитель систем и оставить там постоянно, но рискнут ли они его потерять?

– И правда, начинает походить на азартную игру, – сказала Наоми, прикидывая вероятности. Ничего хорошего не выходило. Пока что. – Один раз может означать все что угодно. Может, он окажется единственным. Или такое случается раз в тысячу лет. Или через два вторника на третий. Мы даже не знаем, что послужило спусковым крючком.

– Пока мы наберем достаточно фишек, чтобы вести атаку россыпью, много кораблей погибнет. А мы даже не узнаем, сколько их отправилось к летучим голландцам. Кто будет наблюдать, кто будет вести счет? Пока что вся сеть связи в отказе. Если бы кто и знал, им пришлось бы еще искать способ нам сообщить. А командовать некому. Хочешь еще кофе?

– Нет, спасибо, – отозвалась Наоми, на скорости прокручивая в голове новую мысль.

Не только они с Чавой ведут сейчас этот разговор. Тысячи людей на Обероне, в барах, ресторанах, на кораблях в огромном пространстве между здешним солнцем и вратами думают о том же самом. Так бывает, когда начинает проходить шок. Так подступают перемены.

И не только на Обероне. В каждой системе колец ищут ответы на те же вопросы, страшатся тех же будущих опасностей. В каждой системе, включая Лаконию.

Эта мысль тяжело улеглась в мозгу. Она задавила горе от потери Сабы и Медины и надежды, связанные с гибелью «Тайфуна». Ужас перед таинственным врагом и возрастающий счет жертв. Все свелось к одному решению.

Это напоминало кошмар, когда ты всю ночь убегаешь от чего-то, чтобы в конце концов оказаться с ним нос к носу. «Командовать некому».

– Извини. – Чава сбросила себе на тарелку яичницу с золотым глазком. – Ты что-то сказала?

– Придется нам нарушить кое-какие правила. Нужен будет доступ в мастерские. Ты не придумаешь, как бы мне добраться до торпед, а? Боеголовки мне ни к чему. Только корпуса и двигатели. Если можно, дальнобойные.

– Подумаю, – сказал Чава. – Тебе их сколько нужно?

– В идеале тринадцать или четырнадцать сотен.

Чава рассмеялась, взглянула в лицо Наоми и затихла.

– И еще, – добавила Наоми, – если предложение не отозвано, я бы теперь не отказалась от добавки кофе.

Найденная Чавой верфь в системе Сол считалась бы маленькой. В поясе были разбросаны тысячи таких. Независимые верфи для астероидных прыгунов и самодеятельных предпринимателей, которым не по карману портовые сборы Каллисто, Цереры и других крупных центров. Если забыть, что эта верфь пятнадцать лет ничего не производила, такая могла найтись где угодно.

Управляющего звали Цепом, и на шее у него виднелась поблекшая татуировка с рассеченным кругом. Он говорил на английском, мандаринском, португальском и на астерском диалекте, выдававшем происхождение с марсианских Троянов. Цеп провел для Наоми экскурсию по верфи. Это был вытянутый в высоту светлый пузырь из керамики и стали с резким рабочим освещением. Каждое утро в нем распыляли масляную взвесь, чтобы улавливать лунную пыль. Поэтому все было липковатым на ощупь и воняло порохом. Здесь, впервые в системе Оберона, для Наоми запахло домом.

Несмотря на масляное опрыскивание, микрочастицы – кусочки камня мельче пыли, которых не сгладит никакая эрозия, – представляли опасность, и требовалось носить маску и защиту для глаз. Наоми проходила мимо рядов списанных кораблей – лишившихся владельца или поврежденных, случайно или по злому умыслу, до такой степени, что не было смысла продавать их даже на запчасти. В основном здесь хранились орбитальные челноки и полуавтоматические старательские суда. Челноки ей были ни к чему, а вот на некоторых старательских имелись зонды. По дальности действия и скорости они и близко не лежали с торпедами, но начинать можно и с них. За долгое, пропахшее потом утро она отобрала полдюжины. Идея не слишком отличалась от прежнего способа с бутылками. Только масштаб теперь совсем другой. И ставки. Можно было загрузить в зонды взрывчатку и передатчики, после чего разослать их за врата. Не придется никого подвергать опасности прохождения через заселенную новоявленными призраками медленную зону, и отследить сообщения будет невозможно. Те, кто слушает, как слушала раньше она, не отличит их от зондов, сброшенных до того. А вот над точным подбором слов предстояло потрудиться. В них впервые после Медины прозвучит голос подполья. Важно, чтобы он прозвучал как надо. Но еще важнее, чтобы прозвучал скоро.

В неонуарных фильмах, которые постоянно крутил Алекс, один момент повторялся так часто, что стал штампом. Она видела его дюжину раз в году и перестала замечать. Перестрелка начиналась с балетных па оператора и предполагала неиссякаемый запас боеприпасов. Режиссер из кожи лез, чтобы расцветить сценарий и придать ему отличия от множества подобных. Но в конечном счете герой и злодей сходились лицом к лицу, и у обоих кончались патроны. И исход всего этого героического кровопролития решался тем, кто быстрей перезарядит оружие.

Сейчас в таком положении оказались подполье и империя. Катастрофа разбросала их в равной мере. Кто быстрее успеет организоваться, тот и выживет. Огневая мощь по-прежнему была за Лаконией. И техническое превосходство. Но если подполье первым восстановит связь, история неизбежных побед империи прервется. Преимущества Лаконии ее не спасут.

Все дело в скорости. Если бы Саба остался жив, если бы уцелела Медина, ему было бы самое время показаться, объявить о себе и стать открытым лицом оппозиции. Сплавить тринадцать сотен разрозненных из-за отказа связи подполий воедино, воспользоваться смятением врага, не дав Дуарте времени встать на ноги. Под прикрытием кризиса совершить резкий разворот, даже если это означало бы усиление давления на Драммер и Союз. Наоми бы ему это и посоветовала. И была бы права.

У нее звякнул ручной терминал. Стянув очки и маску-фильтр, она открыла канал. Вызывать ее мог только один человек. Чава находилась у себя в кабинете: прическа в идеальном порядке, блузка безупречна, манеры вежливого профессионала, словно она каждый день занималась такой работой.

– Я наладила связь, которую ты просила, – сказала она. – Но из-за светового лага диалога не получится.

– Сколько? – спросила Наоми.

– Пятьдесят минут в одну сторону.

Наоми представила себе систему Оберона. Три газовых гиганта, большой пояс и пояс поменьше. «Бикаджи Каму» от кольца отделяло еще порядочное расстояние. Время было.

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что, – ответила Чава. – Посылаю маршрут и шифровальный код. За ужином встретимся?

– Не хочу навязываться.

– Ты не навязываешься, – возразила Чава, – и так будет безопаснее всего.

– Тогда спасибо, да, – ответила Наоми.