Земля: Начало (СИ) - Ран Михаил

— Ты только посмотри на них, Ормут. — она резко ткнула пальцем в сторону пешеходного перехода, где скопление людей с одинаково усталыми лицами пересекало улицу, не обращая на ближайших соседей никакого внимания. Что уж говорить про внеземных гостей, скрытых под маскировкой. — Бессмысленно мечутся туда-сюда, будто знают, куда идут. А на самом деле просто исполняют шаблон, медленно умирая и доживая свой короткий срок жизни. Вместо того чтобы наслаждаться отведенным им временем. Почти как мы.

Ормут шёл рядом, не отрывая взгляда от шумной улицы. Его пальцы иногда лениво перебирали воздух, считывая показания биомониторов, спрятанных в тканях костюма. Он знал — Яс’са не остановится, пока не выговорится. Это было частью её натуры. Раздражающей, вспыльчивой, но по-своему чарующей.

— Чтобы ты не говорила, а лицо тебя выдает, как и твои метки. Снова думаешь о Харперах. — он произнёс это с лёгкой, почти сонной интонацией, словно говорил о погоде.

— А ты бы не думал?! — она резко обернулась, метки на коже вспыхнули багровым, выдав её гнев. — Они обчистили одну из внешних кузниц, Ормут! А мы просто — "не вмешиваться, просто верните прототип, соблюдайте протоколы, выполняйте приказы". Протокол! Я бы их протоколом по глотке…

Она замолчала, тяжело выдохнув, обняв себя за плечи, будто пытаясь сдержать разгорающийся внутри пожар. Копна густых волос переливалась в вечернем солнце, отражая сдерживаемое напряжение каждой её внутренней жилки. А на небольших и аккуратных ушках болтались серьги в виде молотов.

— Яс’са. — голос Ормута стал чуть твёрже. — Это не нашего ума дело. Мы всего лишь исполнители. Если хочешь — то просто подчищаем за умниками. Приказ спущен сверху. И нам его сейчас обсуждать смысла нет никакого.

— О, прекрасно! Ты ещё скажи, что мы безвольные машины, которые не смеют даже задавать вопросы! Как этот…

Но парень не дал ей закончить, и резко припечатал. — Ты сама знаешь правила ордена. — он наконец повернулся к ней лицом. Его бесцветные глаза мерцали едва уловимым свечением. — Хочешь подать протест — дождись выполнения миссии. Тогда уже будет вотум, разбор, и, если потребуется, внутреннее расследование. Но не сейчас, Яс’са. Сейчас мы на примитивной планете, да ещё которая находится в зоне влияния Первой Империи.

Она усмехнулась, уголком губ, без радости.

— Ты хочешь, чтобы я была "тихой". Как ты. Улыбалась, делала вид, что всё хорошо. Знаешь, что самое ужасное в тебе, Ормут? Ты умеешь быть спокойным даже тогда, когда всё вокруг — один сплошной беспорядок.

Он не ответил. Только покосился на проезжающее мимо такси, за которым тянулся шлейф грязного воздуха и некачественного первобытного топлива. В воздухе витал запах пыли, асфальта и обжигающей пластик жары. Солнечные панели на крышах зданий отражали свет тускло, будто даже технология устала.

— Ты поддержишь меня, если я решу поднять вопрос официально? После? — спросила она уже тише. Гнев в голосе сменился на сталь. Опасную. Упрямую. Но с надеждой.

— Я не брошу тебя. — Ормут не стал притворяться. — Но только после выполнения задания. Без глупостей, Яс’са. Дело не в Харперах, они, как раз таки, мусор. Приказ нам отдали архонты. А мы до сих пор не знаем, кто именно из них его отдал и какую цель преследует. Раз решили все сделать “тихо”.

— Они даже не чувствуют, что мы другие. Они не чувствую изнанку. — прошептала Яс’са, остановившись перед вывеской с дешёвой едой. — Слепые. Глухие. Но всё равно… из-за них нас ставят в позу… Почему? — девушка резко сменила тему, очередной раз оправдывая свой изменчивый, как прилив, характер.

— Потому что когда-то и нас кто-то охранял, и мы были в зоне влияния сильных мира сего. — тихо ответил Ормут. И, как ни крути, даже они — часть уравнения мироздания. Но меня больше удивляет другое.

— Мм? — вскинула удивленно бровь девушка.

— Как ты не заметила, что по общему принципу и строению они подозрительно похожи на “Первых”?

— На “Первых”? — девушка с удивлением прикрыла рот ладошкой, после чего громко рассмеялась. — И чем же они похожи на первых? Конечно, визуальные сходства есть. Но никакой чувствительности, никаких сил, какая-то сплошная генетическая ошибка. Им ещё развиваться и развиваться. Нет, Ормут, ты всё усложняешь. — бросила она через плечо.

— Ты всё упрощаешь. — мягко парировал он не решаясь озвучивать свои догадки, которые были в его голове. — Вот почему мы всё ещё вместе.

Она хмыкнула, чуть-чуть коснувшись его руки. Не для того, чтобы удержать, — просто чтобы знать, что он рядом.

И они продолжили идти. По улице чужого им мира.

— Я всё же пыталась дозвониться Серёже… — Марина Львовна мягко поставила чашку на деревянный столик, и от движения фарфора по лакированной поверхности раздался негромкий, успокаивающий звук. — Как и ожидалось — телефон вне зоны. Или выключен. Что, по сути, одно и то же.

Она ненадолго замолчала, опустив взгляд в чашку. Тонкие пальцы с обручальным кольцом дрогнули, будто что-то внутри неё не давало покоя. — Вообще, эта затея с попыткой связаться с ним… глупая. Учитывая всё, что ты рассказала. Нас ты предупредила, но что ты собираешься делать дальше?

Рита молча кивнула, втянув носом аромат свежезаваренного чая с мятой и чабрецом. За столом витал аромат спокойствия: выпечка, листья, капли меда на блюдце. Солнечные лучи пробивались сквозь листву старой груши, отбрасывая на скатерть причудливые тени — словно сама природа плела кружево у них под боком.

Перед ними, в двух шагах, среди грядок и тропинок, копошился Анатолий. В старой куртке и широкополой шляпе, он ловко выдёргивал сорняки и, словно по привычке, тихонько напевал себе под нос старую, но известную для всех мелодию. Голос у него был тёплый и добрый, как запах печёного хлеба. Даже в земных заботах он умел сохранять свет.

— Марина, любимая, вам с Риточкой принести что-нибудь из теплицы? — позвал он, вытирая пот со лба и сверкнув взглядом, полным того самого упрямого, деревенского счастья, которое трудно объяснить словами.

— Нет, Толик, у нас всё есть! — отозвалась Марина с мягкой, почти кошачьей лаской. Она смотрела на мужа с той особой теплотой, что приходит не сразу, а рождается из лет, прожитых рядом — в испытаниях, радостях, и тишине.

Она взглянула на Риту и, чуть улыбнувшись, добавила. — Не волнуйся, мы тут прекрасно устроились. Да, дочка?

— Да, пап. Всё в порядке. — Рита кивнула, даже улыбнулась, но в глазах её не было покоя. Она смотрела на мать серьёзными глазами, прямо, будто хотела сказать больше, чем разрешал момент. — Мам… я пока не знаю. У меня был план, если что уехать с Алексом. Но теперь… всё сложнее.

Марина посмотрела на дочь, как смотрят на ребёнка, который впервые столкнулся с настоящим выбором. Она протянула руку, накрыла её ладонь своей.

— Я понимаю. Но, Риточка… — она сделала глоток чая, прикрыв глаза, словно слова нужно было нащупать на вкус. — Понимаешь, бывают моменты, когда думать — хуже, чем почувствовать. Вам стоит поговорить. Пусть не сразу всё решится. Пусть даже не к лучшему. Но говорить все равно надо.

— Ты думаешь, он не виноват? — Рита нахмурилась. — После всего что услышали от Сережи?

— Думаю нет. — Марина вздохнула, но в её голосе не было той уверенности, с которой она говорила ранее. — Но ты должна быть готова. Иногда достаточно самой увидеть, и сделать так, чтобы не увидели тебя. Если ты понимаешь что я хочу сказать.

В этот момент с дальнего края участка раздался треск кустов, и следом довольный голос Анатолия.

— Марина! У тебя перцы поспели в теплице, как на подбор! Может, вечером сделаем что-то фаршированное, по твоему фирменному семейному рецепту?

— Толик, я иду к тебе! Только попробуй без меня тронуть их, снова половину изведешь своими гастрономическими экспериментами! — ответила она, но в голосе её была не угроза, а игра, тёплая, как старое одеяло.

Когда Марина встала из-за стола, на секунду задержала взгляд на дочери.