Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук

Резко повернувшись к шарлатану, Сиглаф смерила его каменным взглядом и сухо обронила: «Пока тебя не унесло слишком далеко, и пока волны не убаюкали тебя на веки вечные, изволь заплатить нам все, что ты должен. Мы ждем уже слишком долго».

Хунцель прибавила: «Мы прекрасно понимаем, что ничто не доставляет тебе большего удовольствия, чем возможность надуть кого-нибудь и смыться со всеми его деньгами. Мы не хотели бы, чтобы ты доставил себе такое удовольствие за наш счет». Обе говорили грубо и отрывисто, нисколько не беспокоясь о приличиях и не обращая внимания на то обстоятельство, что неподалеку находилась полуоткрытая дверь в каморку суперкарго.

Сиглаф продолжала: «Сию минуту у нас нет ни гроша. Это возмутительно!»

Монкриф улыбнулся, успокоительно поднимая ладонь: «Уважаемые дамы! Давайте не будем устраивать кошачий концерт! Вы не потеряете ваши деньги».

«Твоими устами мед пить! — фыркнула Хунцель. — Все наши так называемые «деньги» — столбики цифр в записной книжке, куда никому не дают заглянуть. С какой стати мы должны тебе верить?»

Сиглаф почти кричала: «Ты хочешь, чтобы мы бродили по улицам, голодные и голые, и просили милостыню или торговали собой? Отдавай нам весь заработок сейчас же!»

«Всему свое время, — парировал Монкриф. — Ничего не могу сделать, пока не подведу баланс».

«Забудь про баланс! Раскошеливайся!»

«Не все так просто, — пояснил Монкриф. — Прежде всего я должен подсчитать, сколько я вам должен. Из этой суммы придется вычесть затраты на проезд, проживание, питание и тому подобное. Баланс — это остаток после всех вычетов».

Сиглаф гневно взмахнула рукой: «Так подведи свой баланс сию минуту и выплати все, что нам причитается!»

«Практически нецелесообразно! — заявил Монкриф. — Как вам известно, для того, чтобы они не были доступны любому встречному и поперечному, учетные записи закодированы. Для того, чтобы их расшифровать, потребуются время и приложение усилий».

«Не притворяйся! — воскликнула Хунцель. — Мы знаем правду! Ты разбрасываешься нашими деньгами, как сумасшедший! Ты прокутил все средства, у тебя ничего не осталось. Разве не так?»

«Исключительно в теоретическом плане. В ходе дальнейших выступлений я намерен взыскивать гонорары и амортизировать вклады, пока не соберется требуемая итоговая сумма, после чего я смогу с вами рассчитаться. Мы не можем плодотворно сотрудничать в истерической атмосфере: расчеты слишком сложны».

«В таком случае тебе следовало бы заняться расчетами, не теряя времени».

«В настоящее время я планирую новую программу выступлений труппы, — с достоинством ответствовал Монкриф. — Мне нельзя отвлекаться».

Обе амазонки разразились саркастическим хохотом. Хунцель спросила: «О какой труппе ты говоришь? Ты живешь в безвозвратном прошлом».

Монкриф безразлично пожал плечами: «Посмотрим. А теперь уходите — вы мешаете мне отдыхать».

«Ха-ха! Не тут-то было! Мы тебя не оставим в покое!»

«Почему бы ты тут валялся и нежился, пока мы беспокоимся о потерянном заработке? — спросила Хунцель. — В Каксе мы позаботимся о том, чтобы тебя отправили, как несостоятельного должника, в исправительный трудовой лагерь на острове Аквабель!»

Монкрифу нечего было сказать. Амазонки-клуты раздраженно удалились.

Через несколько минут из своей каморки показался Мирон. Клуты вернулись к себе в каюту, в салоне стало тихо. Фрук, Плук и Снук сидели за обеденным столом и просматривали альбом «фотографий-настроений» Винго. Паломники собрались на свободном участке грузового отсека, репетируя последовательность молитвенных ритуалов. Монкриф все еще сидел в углу салона. Увидев Мирона, он подозвал его жестом — Мирон приблизился.

Монкриф указал на дверь каморки суперкарго: «Надо полагать, вы слышали мою перепалку с клутами?»

«Слышал. И готов был вмешаться, по мере необходимости».

Монкриф усмехнулся: «По сути дела, такой необходимости не было. Клуты ведут себя вызывающе, они ругаются, они устраивают перепалки, как попугаи-гильгао, но в конечном счете смирно продолжают выполнять свои обязанности».

«Меня удивляет ваша самоуверенность, — возразил Мирон. — Угроза провести годы в исправительном трудовом лагере, по всей видимости, нисколько вас не беспокоит».

Монкриф пожал плечами: «Я подобен хорошо оснащенному судну, плывущему по океану жизни. Ветры, волны, бури — мне все нипочем. Надеюсь, в дальнейшем меня ожидает безмятежное плавание».

«Но в этот раз на вас обрушился шторм?»

Монкриф поморщился: «Нас занесло в полосу непредусмотрительных капиталовложений. Потери существенны — в частности, я потерял деньги, которые Сиглаф и Хунцель рассматривали как свои собственные. Это обстоятельство их не радует».

«Хунцель заявила, что вы «прокутили все деньги, как сумасшедший» — если я не ослышался».

Чародей Монкриф глубоко вздохнул: «Как можно спорить с рассерженной женщиной? Так или иначе, так как у меня нет денег, мне нечего терять. Это своего рода освобождение от бремени».

«Еще один вопрос, — почесал в затылке Мирон. — Капитан Малуф настаивает на том, чтобы плату за проезд вносили авансом. Но в моих учетных книгах нет записей, подтверждающих внесение такой суммы вами или кем-либо из вашей труппы».

«Я договорился с капитаном на особых условиях, — лениво отозвался Монкриф. — За мой собственный проезд я заплачу из средств, собранных на Марии и в Коро-Коро на Флютере. Клутам придется рассчитываться самостоятельно».

«А как насчет трех девушек-танцовщиц?»

Лицо Монкрифа приобрело кислое выражение: «Девушки находятся под опекой клутов. Значит, клуты несут ответственность за оплату их проезда и питания».

Мирон был озадачен таким ответом: «Но ведь вы — руководитель труппы!»

И снова Монкриф вздохнул: «Девушки заключили с клутами кабальный договор, предоставив себя в залог по четыреста сольдо каждая. Клуты контролируют услуги танцовщиц, пока те себя не выкупят — но они не успеют заработать на выкуп. В Каксе клуты продадут право на выкуп богатому падруну, за огромную сумму. Девушек отвезут во дворец на Небесном плато; они исчезнут в серале, и их больше никто никогда не увидит».

«В это трудно поверить!» — воскликнул потрясенный Мирон.

«Тем не менее, именно так обстоит дело на Бленкинсопе. Падруны-шимераты что хотят, то и воротят».

«Но это же рабство, а рабство в Ойкумене запрещено!»

«В некоторых случаях работа по кабальному договору и рабство практически неотличимы — с той лишь разницей, что в принципе залог можно выплатить и получить свободу».

«Хм! — Мирон задумался. — С этим давно уже следовало что-то сделать».

«Легко сказать! Чтобы вызволить девушек, нужно заплатить клутам тысячу двести сольдо. У меня нет такой суммы. У вас она есть?»

«На всем нашем корабле нет таких денег».

«Кроме того, существует еще одна проблема. Даже если бы у меня были такие деньги, клуты не обязаны заключать сделку со мной. Только сами девушки могут себя выкупить. По сути дела, клуты могут делать с девушками все, что им заблагорассудится».

Мирон обреченно откинулся на спинку стула: «Просто не понимаю, как такое может быть!»

«Все очень просто. На планете Нумой Сиглаф и Хунцель работали в трапезной на Ферме подкидышей в долине Задельщиков, под Мутными холмами, и там они заключили кабальный договор с тройней близнецов. Два года они работали с труппой, но теперь, как только мы приземлимся в Каксе, они продадут договорное право на выкуп. Сиглаф и Хунцель разбогатеют и вернутся в Мутные холмы на Нумое».

«Тошнотворная ситуация!»

«Несомненно», — кивнул Монкриф.

Примерно через час Мирон нашел капитана Малуфа — тот сидел один в рубке управления. Мирон сообщил капитану все, что узнал от Монкрифа.

Несколько секунд Малуф сидел неподвижно, но вскоре встрепенулся и встал, заложив руки за спину: «Отвратительный случай!»

«Не могли бы мы как-нибудь вмешаться?» — спросил Мирон.

«Есть десятки способов вмешаться. Возможно, существует законный способ опротестовать такой договор. Но другой метод представляется мне более целесообразным в практическом отношении».