Сады Солнца - Макоули Пол

Мэси спроектировала и построила фабрику почвы — и та работала очень эффективно. Большую террасу в форме длинного изогнутого боба покрывал полуметровый слой почвы на подушке из сидеритового и фуллеренового гравия, с дерном, образованным быстрорастущей травой и клевером. Под лучами алмазных ламп, подвешенных в апексе купола, терраса казалась устланной роскошным изумрудным ковром.

Идрис Барр позвонил, когда Мэси показывала Хану и Хане образчик почвы под увеличительным стеклом. Хан с мрачным усердием изучал извивающихся нематод, ногохвосток, похожих на диковинных механических лошадок, тонкие паутины грибницы, похожие на драгоценные камешки колонии цианобактерий. Хана щебетала, называла по именам крошечных зверей — ив половине случаев угадывала.

В кармане завибрировали спексы. Мэси надела их.

— Мне кажется, вы называете подобное конфронтацией, — сказал Идрис Барр. — С тобой хочет поговорить Сада Селене.

— Надеюсь, ты сможешь вежливо сообщить ей, что я занята?

— Боюсь, слишком поздно. Она уже на пути сюда.

Мэси обернулась и увидела, как две фигуры скользят по подвесной линии, протянутой через пространство под куполом.

— Она хочет кое–что предложить тебе, — сообщил Идрис Барр.

— Что именно?

— Она хочет, чтобы ты повстречалась с дипломатами Тихоокеанского сообщества, когда те прибудут.

— Да ты шутишь! — изумилась Мэси.

Прибывшие миновали прозрачный барьер, огораживающий террасу, и аккуратно спрыгнули на площадку станции у рощицы белых елей.

— Мэси, я говорил ей про твое нежелание, — сказал Идрис. — Сада ответила, что тебе лучше отставить предрассудки, потому что твой опыт критичен для успеха переговоров.

— Мой опыт? Да я никогда не встречалась с тихоокеанцами.

— Но ты же с Земли, — возразил Идрис Барр.

— Я и еще десять миллиардов человек.

— Мэси, пожалуйста, выслушай ее. Мы все поможем тебе решить, что делать дальше.

Из–за деревьев показались двое и пошли через луг — Сада Селене и ее партнер, Феникс Лайл. Они посещали Стремление три–четыре раза в год, участвовали в обсуждении политики и отношений с «призраками», но до сих пор у Мэси получалось держаться от Сады подальше. Мэси вообще не доверяла «призракам», а уж Саде — тем более. Мэси уже довелось повстречаться с ней. После того как Мэси сбежала к дальним, ее посадили в тюрьму на Ганимеде. Сада и Ньют помогли ей сбежать. Мэси оказалась на Дионе, в поселении, принадлежащем семье Ньюта, а Сада ушла к «призракам» и спустя пару лет стала членом банды, выкравшей Мэси.

Сада выглядела почти как обычная дальняя: высокая тощая женщина в облегающем комбинезоне, коротко подстриженные, почти бесцветные волосы, на правой щеке — татуировка созвездия Гидры. Но ее партнер, казалось, вышел из кошмарных легенд или из побасенок Ньюта о пиратах и монстрах: высокий, мощно сложенный мужчина с черными зеркалами вместо глаз, кожей цвета только что отлитой меди, гладкой, как пластик, и совершенно безволосой. У Феникса не было даже ресниц. В обтягивающем белом комбинезоне сзади — прорезь для длинного мускулистого хвоста с пальцами–захватами на конце. Сложенные, они напоминали мясистую орхидею. Несмотря на импозантный вид, Феникс всего лишь выполнял роль телохранителя. Когда Сада подошла к Мэси, Феникс остался позади.

— А вот и ты, как всегда, печешь пирожки из грязи, — сказала Сада.

— Я делаю себе дом, — заметила Мэси.

На Мэси был бумажный комбинезон, разорванный на плече и заклеенный скотчем. Свои каштановые волосы она собрала в пучок и скрепила пластиковой проволокой. Под ногтями — грязь, щека испачкана землей. А Сада возвышалась над Мэси почти на метр — безупречная, как фарфор, в девственно чистой белой одежде.

— В общем–то его можно даже назвать привлекательным. Образчиком симпатичного примитивизма, — заметила Сада. — Но ты знаешь, что мне напоминает эта ваша яма и жалкая имитация Земли? То место к востоку от Эдема, куда изгнали Каина. Вашу городскую яму спроектировали люди, воображающие себя учеными и художниками, живущими разумом и духом, — но на самом деле они всего лишь крестьяне, коллективно страдающие от ущербного воображения. Мэси, возможно, для тебя это — предел фантазии, и ты довольна. Но мы исследуем новые способы быть людьми — и не приемлем твоих несчастных фантазий. Эти конструкции, рассчитанные на малую гравитацию, — лишь подражание африканскому лесу, откуда наши предки ушли в саванны и на побережья. Лес — это для обезьян. Он заставляет использовать обезьяньи мускулы, думать обезьяньими мыслями. Нет, если уж мы хотим испробовать новые способы жить, наши поселения и города должны быть совершенно иными, не отягощенными памятью о Земле.

— И это говорит женщина, у которой любовник с обезьяньим хвостом, — заметила Мэси.

— Ему идет, правда же?

Феникс Лайл размахивал мясистым бутоном на конце хвоста, к буйной радости детворы, собравшейся вокруг.

— Это твои воспитанники, Хана и Хам, вон те светловолосые мальчик и девочка, которые сейчас держатся за руки? — спросила Сада.

— Хан, — поправила Мэси.

— Они так по–старомодному симпатичны… Надеюсь, Идрис сказал тебе, зачем я здесь. Полагаю, мы сможем оставить прошлые обиды за бортом и поговорить конструктивно.

— Все думают, что я эксперт по Земле, всего лишь потому, что я родилась там, — заметила Мэси. — Но я не очень хорошо знаю даже Великую Бразилию, не говоря уже про Тихоокеанское сообщество.

— Я и не думала никогда, что ты — эксперт. Но твои наблюдения могут быть полезными.

— Надеюсь, ты обсудила это с Идрисом?

— Очень долго, подробно и тщательно. В конце концов он увидел мою правоту и согласился, — сообщила Сада.

— Ему следовало бы сказать тебе, что я не знаю почти ничего о Тихоокеанском сообществе, а то, что знаю, почти целиком состоит из пропаганды, которую бразильское правительство щедро разбрасывало во все стороны десять лет назад, когда чуть не началась война с тихоокеанцами. Я никогда не была на их территории. Никогда не встречалась ни с кем из них.

— Пока нет. Но встретишься, — уточнила Сада.

— Они прибудут сюда, в Стремление?

— С какой стати? Они хотят говорить с нами, — отрезала Сада. — Ведь главная сила в системе Нептуна — мы. Но я договорилась с Идрисом, что он посетит предварительную встречу — конечно, при условии, что он будет с тобой.

— Ты хочешь от меня полезных наблюдений — так я могу выдать одно прямо сейчас, — заметила Мэси. — Ты пытаешься рассорить Тихоокеанское сообщество с партнерами по альянсу. А тебе не приходило в голову, что тихоокеанцы попросту используют тебя?

Мэси могла бы сказать больше, например что и Сада, и остальные «призраки», а с ними и большинство Свободных дальних полагаются на добрую волю Тихоокеанского сообщества, которой наверняка нет и в помине. Сообщество — политический гигант, куда входят Китай, Индия, Юго–Восточная Азия, Австралия и части Африки. Пять миллиардов населения. Надеяться на то, что группке удастся заключить с гигантом выгодную сделку, — все равно что надеяться сдвинуть Луну с орбиты, пользуясь длинным рычагом и точкой опоры. Но Мэси не сказала ничего, потому что ее отвлекли отчаянные детские крики. Ребятишки гонялись за кончиком хвоста Феникса Лайла, один мальчуган подобрался слишком близко — и мускулистый хвост обвился вокруг его талии и поднял дергающегося, дрыгающего ногами ребенка в воздух.

Мэси подошла, посоветовала Фениксу развлекаться с кем-нибудь его размера и высвободила мальчика. Тот немедленно заревел, раскрасневшись, дрожа всем телом, мокро хлюпая в плечо Мэси. Феникс бестолково улыбнулся и заверил, что всего лишь развлекался, а дети вместе с ним.

— Ты зашел слишком далеко! — сердито буркнула Мэси, разозленная и грубостью Феникса, и наглой дерзостью Сады. — Ваша братия всегда заходит слишком далеко!

Сада сказала, что Феникс не хотел никому причинить вред. И добавила, что предложение участия в переговорах — искренняя просьба о помощи.

— Мэси, ты можешь здорово помочь нам всем, — добавила Сада. — И, знаешь, странным образом мне даже хочется поработать с тобой. В конце концов, мы неплохо позабавились с тобой в краях к востоку от рая. Показали фигу древним сморчкам, думавшим, что мы им открыли настоящее Шангри–Ла.