— У меня будут еще две любимые женщины… — вздохнул Игорь, вспомнив Тину и Ирну, они стояли перед глазами, как живые.
— Не две, а три, — поправила «старуха», сейчас выглядящая роскошной молодицей, при виде которой у любого мужчины ослабели бы ноги. — Последнюю ты еще не повстречал. Встретишь, сразу узнаешь. И готовься, девки мои скоро созревать по-настоящему начнут, вот тогда как с цепи сорвутся, полгорода переимеют. Бандитов и всяких других скотов насмерть затрахивать будут. И тебе с этим придется смириться, да тебе и самому солоно будет. Думаешь, это они сейчас к тебе много баб таскают? Зря, это мелочи по сравнению с тем, что дальше будет. И делать тебе всем этим бабам придется не только тебе приятное, но и многое другое, на что другие мужики никогда не пойдут. Что? О том узнаешь, когда оно девкам понадобится. Я говорить не стану, рано, не поймешь, шарахнешься. И гляди, когда созреешь, я тебя тоже попробую. Жаль, ждать долго. Но ничо, подожду. Мне спешить некуда.
— Да это не я уже буду, а Командор… — тяжело вздохнул парень.
— Ой, дурашка! — весело рассмеялась яга. — Вы одно целое, ты пока этого не понимаешь, потом поймешь. В вас еще трое вольются, каждый свою жизнь прожил, свой опыт имеет. И станете вы, как сильно умные говорят, многомерной личностью. Давно пора было, да тянул этот твой Командор, дурью маялся. Тысячи лет прожил, а ума не набрался!
Сообщенное ею Игорю не слишком понравилось, но он прекрасно понимал, что смирится. Неприятно, конечно, было думать о том, что его девочки будут отдаваться другим мужчинам, но раз им это нужно, то деваться некуда. Да и не отдаваться они будут, а, наоборот, иметь, причем не спрашивая хотят ли этого те мужчины или нет, ни одна особь сильного пола против желания яги никогда не пойдет, просто не сможет. Чего бы эта самая яга от него ни захотела, пусть даже самых диких и извращенных вещей.
— Нечего сидеть, пошли! — стукнула клюкой снова надевшая старушечью иллюзию ведунья.
Они оказались на опушке какого-то странного леса, Игорь, невзирая на то, что лесной волхв, такого никогда еще не видел. От него веяло древностью и силой, там явно жил леший, которых на Земле давно не осталось, последний, по словам наставников, ушел в другой мир лет триста назад.
— В гости иду, хозяин лесной! — низко поклонился парень, прежде чем ступить под сень деревьев. — Прими дар мой небольшой! Возьми силы моей и крови, да позволь в лесу быть без горя и беды!
Он надрезал себе руку кинжалом и уронил несколько капель крови на комок мха, который тут же довольно заухал и превратился в низенького мужичка в лаптях. Обошел Игоря со всех сторон, одобрительно кивая, потом разрешающе махнул рукой и повернулся к усмехающейся яге.
— Знает вежество-то! Да и сам лесной волхв. Добре! Очень добре! Поможешь мне с одним болотцем, паря, тама беда.
— Помогу, лесной хозяин! — опять поклонился Игорь. — Что знаю и умею, все приложу, чтобы помочь.
Леший покивал и исчез. А яга показала на огромную кучу бурелома высотой с трехэтажный дом и пробормотала известный по сказкам наговор:
— Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
Куча начала на глазах меняться, и вскоре превратилась в огромный терем в древнерусском стиле. Вот только никаких куриных лап Игорь не заметил. Не прошло и двух минут, как перед ним оказалось резное крыльцо. Дверь, ведущая внутрь, со скрипом отворилась, приглашая.
— Добро пожаловать, зятек! — повела рукой яга, с четко ощутимой иронией глядя на несколько ошарашенного парня. — Иди уж, девки все извелись, тебя дожидаючись. Прям щас и снасильничают. В горнице.
Игорь вздохнул, поднялся по ступенькам и вошел в дом сущности, которую в русских сказках именовали Бабой Ягой.
Глава 5.4
Гулкие шаги конвойных по железному полу корабельного коридора заставили Эстана вздрогнуть. Ну, вот и все, за ним пришли. Жизнь закончилась. Он не собирался ждать смерти от удушья, как другие приговоренные. Дождется разве что пока уйдет корабль, выбросивший его в открытый космос в скафандре с одним баллоном кислорода, и откроет шлем. Это будет всяко быстрее, да и мучиться особо не придется. Видел, как умирают от разгермитазации, не раз видел, это действительно быстро.
— Лицом к стене! — скомандовал старший из конвойных, войдя в камеру.
Сопротивляться смысла не имело, избитое тело едва слушалось, и Эстан покорно стал, куда было сказано. Если честно, ему было уже все равно, горькая, безнадежная обида огнем жгла душу. Воры торжествуют, оборонять планету нечем, а тот, кто попытался их разоблачить, приговорен к смертной казни. Мир несправедлив, он всегда это знал, до сих пор не представлял, что настолько. Похоже, бывший майор сил орбитальной обороны остался последним в Тиаране, кто еще помнил, что такое честь, совесть и долг. Остальные превратились в хищных зверей, думающих только о себе, о стране не думал никто. А ведь вскоре Кайнас нападет, это ясно любому здравомыслящему человеку. И победит — две трети орудий орбитальной обороны разукомплектованы, средства, выделенные на их ремонт, разворовали, не думая о том, что на том свете деньги не понадобятся — кайнасцам средства воров не интересны. Их не подкупишь, у них совсем другие деньги в ходу.
Для казни использовали старый буксир, переборки которого покрывали пятна ржавчины и потеки масла. Капитана, так обходящегося со своим кораблем, следовало бы поставить к стенке. Эстана конвоиры тащили под руки, поскольку идти после избиений и пыток он не мог. А дотащив до шлюза, заставили надеть оранжевый арестантский скафандр, на спине которого закрепили баллон с кислородом, один из положенных шести. Его хватит ровно на сорок пять минут, после чего человеку внутри предстояло медленно задыхаться, если не наберется смелости и не откроет лицевое стекло.
— Ну что, правдолюб? — подошел к приговоренному капитан первого ранга Гольсен. — Догавкался? Нечего было мешать людям деньги зарабатывать!
— Скажи уж прямо, воровать, — язвительно отозвался Эстан. — Меня другое интересует. Что вы все станете делать, когда придут кайнасцы? Им же на ваши деньги насрать, тиаранские креды у них не ходят. Будете из кредитных чипов стрелять? Так это не поможет.
— Да не придут они, — отмахнулся предатель. — А придут, договоримся. Здравомыслящие люди и среди них найдутся. Но тебя уже не будет. Тебя же предупреждали, просили — не лезь! Нет, полез, идиота кусок. Мне тебя даже жалко, но ты задел интересы адмирала, а он такого не прощает. Так что сам виноват. Промолчал бы и жил спокойно.
— Кайнасцы придут, ты бы хоть доклады разведки изучил сначала, а потом утверждал обратное, — криво усмехнулся майор. — И твой адмирал тоже. До нападения осталось не больше месяца! А вы орбитальные комплексы разворовали! Чем защищаться будете⁈
— Хватить хрень нести! — небрежно отмахнулся Гольсен, еще не знающий, что через какие-то три недели ему предстоит медленно умирать от ран на обломке орбитальной станции, осознавая, что тот, кого они все так презирали, считая неприсобленным к жизни идеалистом, был прав, а потому умирать ему будет куда обиднее и страшнее, чем в ином случае. — Все, кончился ты со своими дурацкими прогнозами. Именем Тиаранской республики! Эстан Тираос приговорен к смертной казни за государственную измену! Приказываю привести приговор в исполнение.
Один из конвоиров защелкнул лицевое стекло оранжевого скафандра Эстана и втолкнул его в шлюз, после чего внутренний люк закрылся. А затем, после открытия внешнего, приговоренного вышвырнули наружу, придав ему ускорение взрывом пиропатрона. Бывший майор полетел прочь от буксира. Тот не стал дожидаться его смерти, полыхнул двигателями и начал удаляться в сторону далекой второй планеты системы. Казнь Эстана состоялась на высокой орбите восьмой, ледяного шара, куда его тело и упадет через несколько лет.
— Ну вот и все, — сказал сам себе офицер, он, невзирая на разжалование, продолжал считать себя таковым. Он никого не предавал!
