Солнечная сеть (СИ) - Харченко Александр Владимирович

(Уже много позже, когда Кейт и Кинтия подросли и возмужали, дядюшка Кит признался им, что существовала и альтернатива этому подходу — возможная, но, по понятным причинам, несколько менее желательная, Если бы им стало ясно, что возвращение на родину в разумные сроки невозможно, то по достижении возраста примерно в двадцать пять земных лет они должны были попробовать вступить друг с другом в брак и основать здесь, на планете, которую их отец назвал Рилм, или Край — в честь базы, на которой он работал в Солнечной Системе, — новый народ, новое человечество… Было вполне естественным, что генетический код Кейта и Кинтии не исчерпывался простой комбинацией человеческих генов; в течение нескольких сотен поколений их потомки могли не опасаться даже чисто биологического вырождения. Дядюшка Кит, впрочем, куда больше боялся вырождения иного типа — вырождения социального. Как известно, даже если Адама и Еву в райских кущах сопровождает сам господь бог, это вовсе не освобождает последующие главы истории от появления Каина, затем Иакова, Иосифа, а там уже недалеко было и до Иуды конечно же. Повторение от азов и до самых вершин всего хода истории человечества, реальной или вымышленной, абсолютно никак не входило в планы дядюшки Кита).

К играм, обучению и самообслуживанию добавилась с этих дней серьёзная работа, инженерная и научная. Биосфера Края, с лёгкостью порождавшая самые причудливые формы жизни, была, естественно, не в силах вырастить при этом даже самый завалящий блок-модуль хромодинамической микросхемы; приходилось обходиться механическими и оптическими приборами, некоторое несовершенство которых компенсировалось их чудовищными размерами, а также возможностью разворачивать отдельные наблюдательные элементы, вроде дальномеров и радиоточек, на соседних планетах звёздной системы Края, увеличивая эффективные значения базы и параллакса. Электронные и хромодинамические компоненты безжалостно извлекались из недр «Кристофера Эккерта», причём дядюшке Киту это, казалось, совершенно не вредило. Дети Джорджа Астера на практике осваивали астрономию и астрофизику, радиоинженерию и метрологию, день за днём работая над поисковыми приборами. Они даже открыли внезапно способность переносить любые объекты — хотя бы и живые существа, — с собой на космические расстояния, сворачивая их в своей плазменной оболочке в сверхплотную структуру, явно нарушавшую традиционные законы пространства и времени. И вот, через три земных года после начала поисков, в невероятной дали открыт был слабый источник всё возрастающего радиоизлучения, экзопланета вокруг тусклой, невидимой с Края человеческим зрением жёлтой звёздочки класса Ж-2, посылавшая в эфир каскады радиоволн. Сомнений не было: то была Земля! А когда приборы, расположенные на одной из внешних планет системы Края, отчётливо выделили в радиоспектре далёкой планеты звуки прелюдии к «Лоэнгрину» Вагнера, переданной в эфир в середине 1930-х годов берлинским радио, сомнений больше не оставалось; дом человечества был поблизости, в нескольких сотнях световых лет, а следовательно — в пределах досягаемости полёта детей Джорджа Астера. Разведя перед собой волну сжатия пространства и ускорившись до релятивистских скоростей, Кейт и Кинтия могли попробовать вернуться на планету предков своего отца, истратив на полёт всего несколько месяцев личного времени, и несколько лет — по независимому счёту для наблюдателей с Края или с Земли.

И всё было бы хорошо, и всё было бы понятно, если бы в процессе точных наблюдений за радиоисточником Земли приборы, созданные под руководством дядюшки Кита, не обнаружили ещё один странный сигнал, издаваемый на длинных волнах каким-то объектом в совершенно иной звёздной системе, находившейся от Земли едва ли не в противоположной стороне. Форма этого сигнала — нарастающее и словно захлёбывающееся тире, потом три точки, два тире, точка и отчаянный сверхдлинный сигнал, тонущий в глубоком фединге, — наводила на мысль об искусственном происхождении космического передатчика, а сам характер передачи вызывал безотчётную тревогу у людей, слышавших этот сигнал в акустическом диапазоне. Сигнал не прекращался. Сомнений не было; кто-то кого-то звал в безотчётных глубинах космоса, и это мог быть зов о помощи. Это могла быть и Мама, и её родная цивилизация, и любое другое разумное существо или вид; это, конечно же, мог быть и технологический сигнал, побочное следствие некоего колоссального рабочего процесса, но и в таком случае пренебрегать им не следовало — там, среди звёзд, существовал чужой могущественный разум! И дядюшка Кит собрал великое совещание, на которое сошлись все до единого обитатели Края: сам Кит, Кинтия, Кейт, а также роботособаки Шик и Дик, биомеханические лошади Стим и Аглая, Махасена — слон о трёх хоботах, полуразумный тигр Фридон, соколица Севана и черепаха Макуатль; все эти звери, созданные воображением Кита, некогда были игрушками Кейта и Кинтии, а впоследствии стали их незаменимыми помощниками в самых различных делах.

— Друзья мои, — сказал Кейту и Кинтии дядюшка Кит, — вам хватит жить здесь, с нами. Разумное существо должно жить и развиваться в обществе себе подобных, и вам пора возвращаться обратно в жизнь. Я не человек по происхождению, — как и вы, кстати, — но я землянин, и я воспитал вас как часть земного общества. Поэтому я думаю, что вы оба должны рано или поздно вернуться на Землю, и лучше пусть это случится рано — тогда у вас больше шансов встроиться, влиться в ряды человечества Земли; ведь без человечества, без цивилизации любой из нас не более чем пустое место. Но я остаюсь в тревоге, и поводов для беспокойства у меня три. Первый из них, разумеется, ваше здоровье и безопасность: как вы перенесёте столь длительное космическое путешествие? Второй — источник странного сигнала: не тот ли это народ, что породил вашу маму, не следы ли его деятельности во Вселенной? Здесь всё очевидно; сигнал этот, отправленный сотни лет назад, мог быть свидетельством какого угодно процесса, от великого бедствия до преобразования звёздных просторов, и чем скорее мы выясним, что там происходит, тем больше шансов, что в итоге мы не будем ощущать себя оставленными в дураках. Но есть и третья причина для беспокойства, друзья мои; дело в том, что ваш отец, Джордж Астер, жив и, пожалуй, здоров, в том смысле, что его нынешнему физическому благополучию ничего не угрожает. Но вот сознание его в тяжелейшем состоянии, и с тех пор, как его усилия не сконцентрированы больше на том, чтобы вы выжили и выросли, он начал всё больше терять связи с миром. Если мы не сумеем вмешаться и вернуть его обратно к разумной жизни, то вы можете лишиться последнего шанса увидеться с вашим отцом!

— Где же он?! — воскликнул Кейт.

— Оглянитесь: он вокруг вас, — ответил его воспитатель с некоторой печалью. — Вся биосфера планеты Край, её воздух, её пресные воды, её бесчисленные, но безвредные растения и животные, движение камней, грозы, снег и облака — это продукты деятельности Джорджа Астера. Он создал этот мир для вас, как ваша мама создала когда-то этот мир для него. Тогда это была просто пустынная планетка, на которой мог сесть «Кристофер Эккерт», израсходовавший запасы топлива и энергию в аккумуляторах. Воля вашего отца преобразила этот мир в подобие Земли — подобие, надо заметить, примитивное и не очень-то склонное к равновесию, но, бесспорно, живое.

— Разве воля людей Земли способна на такое? — удивлённо спросила Кинтия.

— Да, разумеется, но только если вооружить её соответствующими инструментами. У землян таких средств ещё не было, но они разрабатывались, когда мы покинули Солнечную Систему. Хотя там в любом случае речь шла бы о коллективной воле, об усилиях миллионов. Должно быть, ваша мама имела такие средства в своём личном, индивидуальном пользовании. Может быть, они составляли часть её природы, и она поделилась ими с вашим отцом. Как бы то ни было, он воспользовался этими средствами… Он растворил себя в планете, и по его воле Край ожил, превратился в райский сад. Но ваш отец при этом перестал осознавать себя как личность…