Дальнейшему планированию мешала неопределённость, связанная с тем, насколько долго Аргатт застрянут в баталиях с Сеоном.
Я ставил перед ним две частично противоречащие друг другу задачи.
С одной стороны мне нужно было максимально долго задержать этих ребят на Таб'аратане, причём желательно всех.
С другой – требовалось расторгнуть договор с ними, причём максимально быстро.
На вопрос о том, что им вообще грозит за неряшливо проведённую попытку агрессивных переговоров – там, где не положено и так, как не положено, Сеон уверенно ответил что они не ответят ничем серьёзным.
–Отделаются деньгами. Штраф заплатят и на какой-то короткий срок Леген Радол их закроет. Но вряд ли на все 50 дней, которые он объявил, их юристы раньше вытащат – сказал он. - Ну, теоретически, мы можем пытаться получить для них временный запрет на действия в твой адрес, но это уже после окончания суда. И если они себя совсем плохо с Радолом поведут и суду не понравятся – то по делу со станцией могут получить ограничение доступа в сектор на какой-то период. На год, например. В тюрьму их не отправят, вроде и не за что.
-И то хлеб.
-Суд по расторжению договора они смогут провести и через своих юристов. То есть в худшем для себя варианте, с секторальным ограничением, они просто улетят отсюда на Ларк.
Получалось, расторжение договора и гражданский суд по агрессивным переговорам было желательно форсировать, пока эти ребята закрыты Радолом в камере и имеют меньше влияния на свои дела. А дальше у меня не так много вариантов.
Можно пытаться выйти с корабля на Тааргоне, но тогда, если договор к тому моменту расторгнут не будет, получится - я его сам нарушу, а это затруднит, в дальнейшем его расторжение. Нехорошо.
В худшем раскладе, если договор будет расторгаться очень долго, мне было бы необходимо официально обозначить моё присутствие на Ларке, чтобы я мог настаивать на своей добросовестности.
Наши дальнейшие действия договор с Аргатт не регламентировал, в нём было прописано просто, что мы совместно и за счёт Аргатт направляемся на Ларк. Что дату вылета, начиная с четвёртого по счёту дня после подписания договора, выбирают Аргатт и фиксируют путём передачи мне билета. И что на Ларке или в иных местах, куда мы можем отправиться по усмотрению Аргатт в течении не более, чем стандартного года, я оказываю Аргатт помощь в поиске интересующих их людей и материалов, а они делятся со мной прибылью.
Мы с Сеоном пришли к выводу, что если я дождусь там хотя бы следующего рейса, а Аргатт так и не доберутся и не попросят меня участвовать в поиске, невыполненных ими условий договора будет достаточно, чтобы его расторгнуть. Даже если до этого Сеон не сможет отказаться от договора в суде из-за их нападения.
Относительно техники составления договоров, применяемой в Содружестве, можно отметить, что она выглядит в чём-то поинтереснее, чем та, которую я наблюдал в России.
Можно было просто писать текстом. Можно было использовать типовые графические формы, чем-то похожие на земные блок-схемы, которые раскрывали последовательность, сроки и условия осуществления тех или иных действий каждой из сторон. Получалась этакая программа, по которой должны были действовать обе стороны.
Заключённый нами с Аргатт договор был гибридным – там смешивались оба подхода и самостоятельно разбираться в ним мне, даже с выученными базами Юрист было тяжеловато. Но Сеон тут сильно помог, хотя , как он отметил, даже его часть, которая была построена на блок-схемах не выглядела однозначной, а могла быть интерпретирована разными юристами по-разному. Ну, за то они и свой хлеб едят...
Итак, мне можно долететь до Ларка и либо остаться там, либо пытаться умотать куда-то дальше. Либо же сесть обратно на тот же корабль и пытаться вернуться по обратному маршруту.
Практически в каждом сценарии проглядывали те или иные скользкие и неудобные места.
Появление на Ларке под своим именем было опасно. Меня там явно ждали, и даже безо всякой Тикуаны было полно желающих.
Формальное попадание на планету, которое я мог бы подтвердить юридически, происходило в момент регистрации выходящих с корабля пассажиров планетарными властями. И вот неизвестно, начнут ли до меня желающие получит мою шкуру докапываться потом или вдруг местные власти сразу задержат и передадут на поругание.
Чисто в теории я мог отсидеться на корабле и улететь обратно и, если бы кто-то не слил специально информацию о моём пребывании на корабле – местные её и не получили бы. Но смысл в таком кривом маршруте?
Далее.
У меня была техническая возможность скрыть свой прилёт на планету или на промежуточную станцию. С оставшихся у меня четырёх нейросетей я скачал их внутренние ключи, сертификаты и данные биометрии их уже мёртвых владельцев.
Я научился манипулировать с этой информацией. Тот эпизод, когда я наблюдал за работой специалиста во время получения гражданства здорово помог с этим.
Теперь я мог довольно быстро, чуть ли не на ходу переключать данные идентичности моей нейросети на один из пяти вариантов. Теоретически, ещё какой-то вариант я мог бы наваять и сам, не опираясь на реально существующие экземпляры нейросети. Но практических знаний тут уже не хватало, я многое не понимал в том, как они работают и решал эту задачу просто копируя готовые блоки данных.
Биометрия отмечу, могла сверяться с телом проверяемого человека для более надёжной идентификации владельца нейросети, а вот внешний вид лица только сравнивался с эталоном, который в самой же нейросети и хранился.
Считалось, что лицо – штука недостаточно надёжная, чтобы опознавать разумного, земную практику вклеивания фотографий тут не поддерживали.
Нейросеть хранила довольно подробную информацию о конфигурации черепа и лица её владельца. Но задействована эта информация в основном в механизме появления полупрозрачного лица собеседника во время сеансов связи, если был включён видеоканал. Камеры перед носом участника такой видеосвязи в норме никто не вывешивал, нейросеть говорившего передавала реперные точки его лица и данные о предполагаемом цвете лица, волос, глаз и прочие мелкие подробности, а на другом конце канала нейросеть собеседника выстраивала из всего этого изображение. А вот для властей этот механизм был вспомогательным, проверяя личность, местные менты и копы больше смотрели на данные всяких датчиков, читавших дистанционно биохимию организма, чем на фото лица.
Имевшаяся у меня база Косметическая хирургия (9) позволяла, если её доучить уровня до пятого, довольно серьёзно менять собственный внешний вид в медкапсуле и вносить соответствующие изменения в базу нейросети.
Точнее, говоря, эти изменения сама медкапсула вносила, при корректировке внешности, а я просто управлял этим процессом.
Не только лицо можно было исправить, но, даже, потратив некоторое время, сменить свой рост в небольших пределах, накачать или сдуть мускулатуру, сменить осанку и сделать целый ряд иных процедур, которые позволили бы полностью перекроить тушку, сделав человека визуально неузнаваемым.
