Корабль - Брандхорст Андреас

Достигнув вершины, Эвелин остановилась перед белыми воротами в стене с абстрактными рисунками практически того же темно-серого цвета, как и скала. На воротах не было механизмов управления, но как только Эвелин к ним прикоснулась, они медленно и бесшумно открылись. Женщина прошла в украшенный белыми колоннами дворик, где были искусно расположены зеркала, создающие иллюзию огромного пространства.

Из темноты между колоннами вышел сервомеханизм, взвесил Эвелин на охристой гравитационной подушке и сказал:

– Несоответствие. Ваша внешность не соответствует идентификационным данным. Я заявляю: вы не археолог Фелисити.

– Я Эвелин, – она больше не думала о микроидентификаторах. – Пожалуйста, сообщите Туссену, что с ним хочет поговорить его ученица. Это важно.

– Чтобы я его побеспокоил, это должно быть очень важно, – сказал сервомеханизм. – Он медитирует.

– Скажите ему, что речь идет… о жизни и смерти.

Сервомеханизм ушел, а Эвелин осталась ждать в тени, не снимая рюкзак.

Немного позже вышел мужчина, лишь в одном отличавшийся от Туссена, которого Эвелин знала триста лет назад. На его лице стало больше татуировок. Они проходили по всему его телу и были нанесены темно-синими пигментами с модулем хранения данных. Темно-синие линии были видны и на его лысой голове, и на веках. Когда он закрывал глаза, там можно было четко разглядеть круги. Туссен не протянул руку – он подошел очень близко к Эвелин и обнял ее.

– Ты потеряла много времени, – сказал он, загадочно улыбаясь. – Три века.

Физически он не изменился, каждый день ему было словно тридцать, но его душе – четыре тысячи лет. После объятий он отошел назад и посмотрел на нее.

– Полагаю, ты вернулась, потому что передумала.

– Нет.

– Твой транспорт улетел на юг, и ты останешься здесь подольше. Или я ошибаюсь?

– Нет, ты не ошибаешься. Мне нужна твоя помощь.

В глазах Туссена было спокойствие сорока столетий.

– Это связано с возрастом? Общая коммуникация повреждена.

– Машины уничтожили Кордон, – сказала Эвелин. – Я хотела поговорить с Супервайзером, но Кластер устроил над его резиденцией бесполетную зону. Он бросает вызов Венской Мирной Конвенции.

– Понимаю, – ответил Туссен. Он на самом деле все понимал.

– Мне нужна твоя помощь, Туссен, – сказала она и взглянула на небо. Там никого не было, но на орбите имелись внимательные глаза и, возможно, сейчас они смотрели на нее.

– Ты должна мне все подробно рассказать, Ева, – сказал Туссен. – Но не здесь, а в моей тихой комнате, где нас точно никто не услышит.

«Тихая комната» состояла из четырех помещений, образующих крыло для медитации внутри скалы примерно в двадцати метрах под двориком с колоннами. Специальные защитные поля, получающие энергию из автономной термоядерной ячейки, задерживали все внешние шумы, создавая изолированное от мира место отдыха. Попасть сюда можно было только через своеобразный шлюз. В самой большой комнате Туссен построил модель прошлого, настоящего и будущего. Пока Туссен возился с головой фактотума, в которой было заключено сознание Адама, Эвелин рассматривала модель. Размер голографического поля опыта был около десяти метров. Она услышала хор десятков голосов, похожих на ветер, шепчущий в кронах бесконечного леса. Ее окружили длинные нити, напоминающие цепочки молекул или спирали ДНК. Все пребывало в медленном размеренном движении. Каждый символ, входящий в состав группы, соединения, которые они образовывали, и все поле опыта вращались в своем ритме. При помощи увеличения Эвелин увидела, что символы с цветовой кодировкой, в свою очередь, состояли из более мелких, различных размеров и очертаний.

Эвелин медленно осмотрела все. Это был результат философской и медитативной работы на протяжении более чем трех тысяч лет. В каждом фрагменте было заключено все самое важное, здесь было настоящее со всеми взаимосвязями, по которым можно было предсказать будущее. Туссен и другие шестнадцать тысячелетников из Комитета Огненной Земли анализировали историю и пытались найти лучший путь в будущее. Осматривая медленно вращающееся облако символов, Эвелин подумала, что в этом есть что-то сродни пересчитыванию песчинок.

– Вы нашли путь? – спросила она – Ты и другие.

Туссен стоял в нише с инструментами и обернулся:

– Путей бесчисленное множество. Будущее – это мультивселенная, раскол реальности на множество параллельных вселенных.

– А в нашем случае количество вселенных не может быть конечно? – спросила Эвелин.

Во время этого разговора она ощутила какое-то спокойствие. Ей хотелось растянуть этот момент, задавая вопросы.

– Нет, потому что речь идет о степени вероятности, – Туссен вышел из ниши. – Наиболее желаемые варианты будущего настолько маловероятны, что мы их не рассматриваем. Наши расчеты начинаются с вероятности в двадцать процентов. Ты, конечно, узнала бы об этом и еще о многом другом, если…

– Я знаю, – Эвелин протянула руку, желая прикоснуться к некоторым из символов и попытаться удержать их, но не смогла этого сделать. Ее пальцы пробежались по ним, не меняя порядок и движение.

– Машины находятся в процессе разработки того, что мы называем «альгостохастика», – сказал Туссен, продолжая стоять у края своей модели. – Алгоритмическая стохастика, основанная на квантовой логике. Мы будем продолжать расчеты – ведь мы занимаемся ими уже тысячи лет. В распоряжении Кластера более значительные мощности, и однажды он может превзойти нас, хотя и частично скопировал наши данные.

– Неужели это возможно? – Эвелин удивленно смотрела на символы, связанные в цепочки. – Вы действительно можете предсказать будущее?

Она вздрогнула, представив, что Кластер всегда до мельчайших подробностей знает то, что произойдет.

– Никто не может предсказать будущее, пока оно не наступило, – сказал Туссен. – Помнишь о квантовой логике, Ева? О принципе неопределенности?

– Наблюдатель изменяет объект наблюдения?

– Более того, Ева. Иногда наблюдение определяет наблюдаемое.

– Что нас ждет? – спросила Эвелин. – Опиши мне будущее.

Туссен покачал головой:

– Это так не работает. Мы не создаем хрустальный шар – красивую картинку того, что скорее всего произойдет. Я могу показать тебе уравнение, которое описывает наиболее вероятное будущее, но ты ничего не поймешь, так как не знакома с предметом.

Эвелин показала на цветное облако:

– Учитываете ли вы то, что происходит сейчас?

Туссен указал на красный треугольник между двумя маленькими желтыми шарами, небольшое ответвление символов, отходящее от основной нити, проходящей над Эвелин.

– Это уже записано здесь? – удивленно спросила Эвелин – Ты уже все знал до того, как я тебе рассказала?

– Новый кризис между людьми и машинами, – сказал Туссен. – Эта возможность появилась в наших расчетах еще восемьсот семнадцать лет назад.

– А что послужило толчком к нему?

Туссен сделал жест, и прямо перед коленом Эвелин загорелся синий прямоугольник:

– Сигнал одного из зондов, посланных Кластеру.

– Ты знал, что я приду к тебе?

Туссен смотрел на нее и улыбался.

– Ты не отвечаешь на мой вопрос, потому что боишься изменить события?

– Все находится в движении, – сказал Туссен. – Есть много факторов, способных вызвать изменения.

– Что будет дальше? – спросила Эвелин. – Что меня ждет? Что ждет всех нас?

Улыбка исчезла с лица Туссена. Линии татуировок, состоящие из тысяч пигментов с данными… На мгновение Эвелин показалось, что они движутся.

– Это зависит от того…

– От чего? Скажи мне что-нибудь.

Его взгляд блуждал по модели, по всем узлам и переплетениям.

– Я могу тебе сказать, что ты улетишь с этой планеты. Но сначала…

– Да?

– Что касается фактотума…

Эвелин последовала за Туссеном в нишу с инструментами, где череп с желтым индикатором на шее окружали шестнадцать голограмм размером не более десяти сантиметров.