Обычный грязно-желтый кристалл, каким он запомнил ее в доме Эона.
Тело трясла лихорадка, зубы отбивали дробь, рука со второй попытки накрыла проклятый минерал.
Сейчас, вот сейчас - сработает сигнализация, завоет сирена, набегут стражи, и... освободят его от обязанностей героя!
Он скажет - хотел рассмотреть, случайно зацепил...
Ничего не произошло.
Дункан выругался. "Кто так охраняет!" Да любой мальчишка, шпион-самоучка способен выпотрошить сокровищницу!
Уже не надеясь услышать спасительный вой, одеревеневшая рука сгребла Карту и опустила ее в карман.
Не удивительно, что Гильдия до сих пор не совладала с Повстанцами!
Тело развернулось к двери.
Последняя надежда - задержат на выходе, обыщут...
Бдительные стражи берут под блестящие козырьки.
- Счастливо!
Да, счастливо.
Одеревеневшие ноги, вновь обрядшие гибкость колени несли его по коридору. Прочь. Прочь. К комнате, к шкафу, в котором заждался Камень.
Путь не близкий. Может, опомнятся, хлопнут по лбу. "Как же мы допустили!". "Догнать!", "Задержать!", "Обыскать!" Но Дункан уже знал, внутренним чутьем чувствовал - не скажут, не догонят, не задержат.
Что ж - Рубикон перейден, жребий брошен. Радуйтесь, трепещите в предвкушении. Дункан - спаситель - украл - совершил свой подвиг, идет к вам.
11.
Светлые стены, памятное окно, забранное привратником свободы - решеткой, роскошное кожаное кресло.
Все, как он помнил, как оставил. Впрочем, не все - кровать, его кровать исчезла. Ее просто убрали, как вещь, отслужившую свое, выполнившую возложенную миссию.
Из кресла, навстречу ему, поднялся высокий юноша, худой, словно раздвоенная палка, к которой зачем-то прилепили руки.
- Если не ошибаюсь, мистер Трегарт?
Улыбка, проявившая белоснежные зубы, оказалась на редкость обаятельной.
- Д-да, - кивнул Дункан.
- Прошу за мной, мистер Канн ждет вас.
Он перенесся в палату, ту самую в которой провел полторы недели, круто изменившие его взгляды на жизнь, да и саму жизнь тоже. Единственное место в лагере Повстанцев, которое знал.
Если честно, Дункан ожидал иной встречи. Нет, не фанфар, хотя, почему бы и не фанфары, и не криков "герой", "добытчик" - все это уже было. Он ожидал... сам не знал, чего ожидал, но не будничного "мистер Канн ждет вас".
Разочарование, даже... обида...
Он-то дурак метался, мучился коликами совести и схватками долга, а они, оказалось, ждали его. Знали - рано или поздно, Дункан Трегарт явится, принесет им Карту Пути на тарелочке с праздничной желтой - символом измены - каемочкой.
Вооруженные люди за дверью, коридор, лестница, снова коридор, опять вооруженные люди, снова дверь.
Рашид Канн встретил их за ней, в просторной приемной сиротливо смотрящейся без секретаря. Место служащего пустовало - он (она) то ли вышел (ла) на минуту, то ли его (ее) удалили ради встречи дорогого гостя.
- Мистер Канн, к вам...
- Вижу, вижу! - обычно спокойного Канна было не узнать: глаза горят, язык то и дело пробегает по сухим губам, руки в тщетных поисках работы теребят края одежды. - Дункан! Рад, очень рад! - подбежав, он обнял Трегарта.
- Вот! - Дункан вытащил Камень и Карту, хотелось избавиться от всего побыстрее.
Повстанец важно кивнул, принимая гостинцы.
- Ты молодец, ты сделал правильный выбор!
Да, он - молодец, отчего же так муторно на душе, почему он чувствует себя, словно вывалялся в грязи.
- Я... устал. Хочу отдохнуть и... помыться. Где тут у вас...
- Конечно, конечно, тебя проводят.
12.
Комната - памятник минимализму - сестра-близнец кельи агентов.
Сменял шило на мыло, хотя, не в комнате, конечно, дело.
Он совершил свой подвиг, поступок, еще один, едва ли не самый мощный удар по бездушной Гильдии. Теперь все будет, должно быть хорошо, просто замечательно... отчего же в душу, словно запустили каленые щипцы и медленно выворачивают, отчего хочется завыть, или забиться, в самый дальний, самый темный угол, чтобы никто не нашел...
Себябичевание прервал осторожный стук в дверь.
Не дожидаясь приглашения, она открылась.
- Можно? - в проеме нарисовалась физиономия певца свободы - Рашид Канна.
Похоже, правила приличия, Повстанец полагал пустым звуком, или у них, у Повстанцев так принято.
- Ну, как наш герой?
И этот туда же. Для Гильдии был героем, теперь - для Повстанцев. Нелегко быть героем.
Рашид бодро прошелся до дальнего угла, на что потребовалось аж пять шагов. Подумал. Присел на кровать.
- Вижу, вижу, мысли, сомнения терзают. Знаешь, я не умею цветисто говорить, однако то, что ты сегодня совершил... одним словом, это был правильный и по настоящему геройский, да, да, нечего кривиться, словно кислоты обпился, поступок.
- Надеюсь.
Руки Канна, пробыв непродолжительное время без дела, принялись теребить край покрывала.
- А ты... кто-то видел, как ты похищаешь Карту?
Дункан присел рядом, опустил голову.
- Самое невыносимое, самое противное - никто меня даже не заподозрил. Наоборот. Это, как... отобрать игрушку у несмышленыша. Наверняка, они до сих пор считают меня героем, прямо, как вы. Ничего - сейчас там ранее утро, скоро день - хватятся.
- Вот, об этом я хотел с тобой поговорить. Из наших ни один не сможет, даже смертник, но ты - Герой Гильдии, добытчик Карты - другое дело. Жаль, раньше в голову не пришло.
- Вы о чем?
- Вот, - на раскрытой ладони Канна лежала небольшая коробочка. - Пронеси это в штаб Гильдии, оставь в Зале Совета и сразу назад, только сделать надо непременно сегодня, сейчас, пока ты вне подозрений.
