Раб (СИ) - Нэльте Нидейла

И с чего ты снова решил, что тебя действительно отпустят, что это всё на самом деле — а не очередная игра? Вчера тебе такой отменный спектакль показали, почему думаешь, что сегодня не просто смена репертуара?

Сколько там месяцев осталось, в которые ей необходимо видеть тебя рабом… По совершенно неясным причинам. И для чего тогда такие передышки, после которых так тяжело возвращаться обратно в грязь, боль и унижения…

Отгоняю эти мысли, не хочу думать об этом сейчас, хочу наслаждаться тем, что есть. Сегодня я свободный, пусть и в пределах яхты. Пока госпожа не передумает.

Красиво так плавает, ныряет, может, надо было подобрать эти чёртовы плавки?

Бортовой сетевик сообщает о звонке от Олинки. Смотрю на часы — сорок девять минут.

— Тали! — зову. Поворачивается, машет рукой. — Ты почти выиграла!

— Что? — переспрашивает.

— Олинка звонит.

— Что?

— Олинка! — кричу громче.

— Не слышу! — показывает. Подойди, мол, поближе.

Вот лиса, улыбаюсь, посылаю всё к чертям, спускаюсь в воду. Высохну. Плавание — вроде из тех умений, которым раз научился, и тело помнит. Действительно помнит, плыву.

Черти, как давно я так не бесился! Хохочем, бегаем, плаваем, брызгаемся, просто забываю обо всём на свете, даже забываю сообщить, что Олинка звонила. Ну да она слышала, уверен, не хуже, чем я её. Даже забываю про брюки, которые, конечно, не самая удобная одежда для купания, но впервые за шесть лет… Как-то хозяева попадались не слишком жаждущие видеть развлекающегося в воде раба. Да и где бы то ни было развлекающегося… Часа полтора, не меньше, пока даже такое тёплое море начинает холодить, пора сушиться, плывём наперегонки к яхте, как во сне.

Тамалия

Ух ты, даже не предполагала, что будет так здорово.

— А вон и местные аборигены! — слышу голос, на берегу детвора лет до десяти, смеются, указывая на нас, мы тоже смеёмся. Оказывается, иногда можно и забыть, где находимся. Правда, вспоминаю, что возле детворы непременно могут взрослые появиться. Рабы в ошейниках для развлечений, рабы-телохранители… На Тарине расслабляться нельзя.

Пора плыть дальше, мы и так уже насквозь просолились, Антер будто совсем расслабился, даже не замечаю обычной скованности, которая всегда хоть немного, но присутствует. По крайней мере, притопив меня, не спешит извиняться, какое счастье. Да и я что-то забываться начинаю, он же сильный, пару раз чуть не применила какой-нибудь из приёмов, которыми с Леркой или Райтером могла бы баловаться. Боюсь, не понял бы, если бы я вдруг начала ему руки профессионально заламывать. Приходится следить за выработанными на тренировках рефлексами.

Стаскивает меня с лесенки, позволяет стащить себя… Если бы действительно держался, я бы, без нажатия на какой-нибудь нервный центр, оттуда ни за что не отодрала, но он так мило поддаётся, якобы ничего подобного, всё честно, зато пропускает меня первой, догоняет, мчимся в каюту, на ходу мысленно подаю команду выруливать из бухты.

Возле душа с улыбкой отступает, мягко проводя рукой — пропускаю, мол. Ох и натекло с нас, особенно с его брюк. Захожу. Ощущаю странное разочарование. Сейчас бы вместе…

Обрываю себя. Не нужно нам этого. Не сейчас, не здесь. Да и его по-прежнему при мыслях об Амире с Олинкой передёргивает. Не хочу, чтобы ещё и от меня начало…

Смываю поскорее соль, даже не снимая купальника, выхожу, надо же, полотенце принёс, моя ты отрада. Благодарю, уступаю душ, иду к комбайну — голодно как-то, после такого-то веселья. Возвращаю на место бинокль с очками, обновляю крем, беру на всякий случай тюбик снимающего ожоги с собой, по-моему, плечи Антера всё-таки слишком красные.

Падаю на носовой диван, рассматриваю окрестности, по-прежнему ничего странного, выруливаем в положенный фарватер, задаю обратный курс. Солнце перевалило за середину, жара, хоть в каюту прячься да климат-контроль включай.

Обнаруживаю три пропущенных от Олинки и один от Свеллы, вот сговорились, то сидишь одна никому не нужна, то занята — и сразу все на горизонте обнаруживаются, планы строят. Точно ментальные маячки…

Наливаю сок со льдом, перезваниваю Олинке.

— Лита! Ты почему не отвечала? — с долей обиды.

— Занята была, — говорю многозначительно.

— Рабом? — интересуется, такое впечатление, что сейчас подробности начнёт выспрашивать. Киваю. — А где он?

— В душе, — говорю, — так чего ты хотела-то? Случилось что?

— Ну я просто думала, что если я тебе нужна… я все дела перенесла, могу прилететь…

— Дорогая, не нужно, ну зачем ты? Мы уже скоро домой поплывём, я успокоилась, Антер помог расслабиться, всё в порядке.

— Расслабиться? — повторяет. Киваю. — Когда ж он тебе надоест уже…

Пожимаю плечами:

— Пока не надоедает.

— Как надоест — я первая на очереди, — улыбается, обводит губы языком. — Нужно будет папин барк выпросить, он у него на заказ сделан, по старинным чертежам, трёхмачтовый, парусный, представляешь? Всех позову, развлечемся…

Да что ж у вас у всех по кораблю в чулане, а я-то думала, оригинальной буду. Смеюсь, конечно, почему бы аристократам у моря не держать корабли? Старинный, наверное, красивый… Только вот Олинка в придачу — пожалуй, перевешивает. Не хочу я никуда. Представляю себе, что там в трюмах.

— Хорошо, — говорю, — как-нибудь обязательно. До связи, звони!

И быстрее, чем успевает остановить, отключаюсь. Размышляю, звонить ли Свелле, но появляется Антер, и решаю отложить. Говорила ж ей, что буду отдыхать в одиночестве. Потерпит.

Антер

На этот раз под душем стою не так долго, как обычно. Хочется поскорее вернуться к Тали. Такой день, жалко даже минутку пропустить. Вдруг завтра она снова потащит меня куда-нибудь на поводке. Почувствовать привкус свободы хотя бы сейчас… Знаю, что потом будет только хуже, но ничего не могу с собой поделать.

Сам поражаюсь, откуда взялись силы отойти, пропустить её в душ, а не продолжать это неожиданное веселье. Всё-таки удержался, есть же предел хозяйкиному расположению. Она совершенно чётко обозначила, что я её не привлекаю, и даже описала, какие мужчины привлекают. Не хочется остаток дня провести в комнате для рабов.

Только какого чёрта всем рассказывает, как я её устраиваю?!

Стою соображаю, как теперь быть с запретом касаться. После баловства. Но там вроде по разрешению, она же сама хотела, чтобы я с ней купался, и веселилась тоже, и, по-моему, не воспринимала как то, что к ней прикасаются против воли.

Запоздало начинаю нервничать. Совсем разошёлся, может, лучше не выходить? Вдруг она решит, что слишком далеко зашло, слишком много позволяю, слишком обнаглел. А вдруг это какая-нибудь проверка…

Впрочем, из душа выходила с улыбкой. А чему быть, того не миновать. Передумает, поменяет правила — так и будет. Сколько раз хозяева правила меняли в самый неожиданный момент, не привыкать.

Обнаруживаю небольшую чистящую машинку, засовываю туда мокрые брюки — не придётся вешать сушиться на борт, и то хорошо. Надеваю другие, всё-таки она собиралась во что бы то ни стало искупать меня, похоже. Но ведь и сам хотел…

Чёрт, кажется, спина обгорела. Заглядываю в ближайшие ящики, медика не нахожу, может, в рубке, нужно будет потом незаметно заглянуть.

Выхожу, Тали в тени на этом диване, мокрые волосы облепили плечи, перед ней окошко, надеюсь, с Олинкой поговорила. Без меня. Сажусь рядом. Вроде улыбается, не ругается, не смотрит колючими ледяными глазами, как она это умеет, словно настоящая таринская аристократка.

Да кто ж тебе сказал, что не настоящая? Она и есть. Не забывайся.

Сок со льдом — это хорошо, наливаю и себе из охлаждающего бара. Уж на это-то точно возмущаться не должна.

— Сейчас, — говорит, легко так взвивается, роняя полотенце, бежит куда-то, вижу, гравитационный столик прихватила. Возвращается — столик уставлен тарелками, прямо роскошный обед, это она уже успела комбайн запустить? Никогда, наверное, не привыкну к тому, как легко, совершенно непринуждённо обо мне заботится, будто это в порядке вещей и вовсе не сложно. Заставил бы кто Амиру столик хотя бы подтолкнуть. Я уж не говорю, чтобы руку протянуть и что-нибудь подать, это ни одному из предыдущих хозяев было не под силу. Раб должен километраж между ними отмотать, всех обслужить, не мельтеша и не мешая. И где-нибудь в уголке на коленях ждать последующих распоряжений. Отгоняю воспоминания, не сегодня.