Одна звезда на двоих (СИ) - Ко Маришка

Бой закончился так же быстро, как и начался. Два истребителя уничтожены, третий ушел в аварийный гиперпрыжок.

– Есть! Последний ушел! Чисто сработали! – доложил довольный голос Санни.

– Отлично, Зевс! – отозвалась Шайлар. – Звено, доложить о повреждениях! Занять позицию прикрытия “Сервиуса”! Гермес, Танатос – сопроводите его до безопасной зоны. Мы с Зевсом осмотрим обломки.

Она переключилась на внутренний канал, ее голос стал мягче, но все еще звенел от адреналина. – Кир… ты как? В порядке?

– Я… в порядке, Шайлар, – выдохнул Кириан, с удивлением чувствуя, как мелко дрожат его руки. Адреналин бурлил в крови, сердце колотилось как сумасшедшее. Он видел это. Он был здесь. Настоящий бой. Настоящие враги. И она – спокойная, сосредоточенная, смертоносная и невероятно прекрасная в своей боевой ярости.

– Вот это и была война, Кир, – тихо сказала она, словно прочитав его мысли и почувствовав его состояние через их общую связь с Агилисом. – Привыкай.

***

Полтора месяца пролетели как один короткий, но бесконечно насыщенный миг. «Практика» Кирианa на борту «Неустрашимого» подходила к завершению. Пора было возвращаться в Академию – впереди ждал последний, самый сложный семестр пятого курса, экзамены и решающая летняя практика.

Их последние часы вместе в ее капитанской каюте были наполнены тихой, светлой нежностью и легкой грустью предстоящей разлуки. Они почти не говорили, просто лежали на ее кровати обнявшись, стараясь запомнить каждое мгновение, каждое прикосновение, каждый взгляд, отпечаток тепла ее тела рядом.

– Эти полтора месяца были… наверное, лучшими во всей моей жизни, Шайлар, – сказал Кириан тихо, почти шепотом, целуя ее темные волосы.

– И в моей тоже, Кир, – так же тихо прошептала она в ответ, прижимаясь к нему всем телом. – Я и не думала, что еще способна… вот так чувствовать. Так просто… жить.

– Ты будешь писать? Звонить? Обещай, что будешь чаще? – он знал, что вопрос глупый, но не мог не задать.

– Обещаю. Как только будет малейшая возможность. Теперь у нас есть… это. Что-то настоящее. И мы будем за это бороться, Кир. Ты – своей учебой, своим проектом, своим местом в Полку. Я – здесь, на фронте.

Прощание было назначено на раннее, промозглое утро, в одном из боковых стыковочных шлюзов «Неустрашимого». Ник, Санни и Тим пришли проводить Кирианa – жест молчаливого признания, который значил больше любых слов.

– Давай, Кир, не раскисай там в своей Академии! – как всегда, громче всех говорил Санни, дружески стискивая юношу в объятиях, от которых затрещали ребра. – Мы тут за нашей Шай присмотрим! А ты там учись как следует! Место в стае надо заслужить! Ждем тебя в Полку!

– Удачи тебе, Старг. И будь осторожен, – серьезно кивнул Ник, и в его обычно холодных глазах Кириан увидел тень теплого одобрения. Он протянул руку.

Тим молча, но с неожиданно крепким, мужским пожатием, тоже пожал руку Кирианy.

Шайлар подошла последней. Снова в строгой форме, собранная, непроницаемая. Но в ее зеленых глазах, когда она смотрела на Кирианa, стояла такая глубокая нежность и едва сдерживаемая боль, что у него самого перехватило дыхание. Они обнялись – крепко, отчаянно, на одно короткое, бесконечное мгновение забыв обо всем и обо всех вокруг, вдыхая запах друг друга, пытаясь запомнить это тепло.

– Я буду ждать, – прошептал он ей на ухо, голос дрожал. – Каждую секунду.

– Я знаю, Кир, – ее шепот был почти беззвучным ответом, обжигающим кожу. Она чуть отстранилась, взяла его лицо в ладони, заглядывая прямо в глаза. – Ты только… будь осторожен. Слышишь? Не лезь на рожон с этим расследованием один. Доверяй Лисару. И своему отряду.

– Я буду, – он накрыл ее руки своими. – А ты… ты возвращайся. Целой. С каждого задания. Обещай мне.

– Я не могу обещать того, что не зависит только от меня, Кир, – она криво усмехнулась, но в глазах мелькнула боль. – Но я буду возвращаться. К тебе. Всегда буду пытаться вернуться.

Она быстро, почти жестко поцеловала его в губы – прощальный, но такой обещающий, горько-сладкий вкус их украденного счастья.

– Лети. Пора.

Кириан поднялся на борт неприметного флайера. Он заставил себя не оглядываться. Образ Шайлар, стоящей у шлюза со своим отрядом – ее серьезное лицо с тенью нежности и боли в глазах – он уносил с собой как талисман, как обещание. Он теперь был частью их мира. Частью стаи. И он вернется.

Флайер мягко отстыковался от огромного бока «Неустрашимого». Кириан прижался лбом к холодному иллюминатору, глядя, как могучий крейсер медленно удаляется, превращаясь сначала в знакомый хищный силуэт на фоне звезд, а потом – в далекую точку света среди мириад других холодных огней. Когда флайер нырнул в искаженное пространство гиперпрыжка, окутанный синеватой рябью, Кириан откинулся в жестком кресле, закрыв глаза.

Он возвращался в Академию Санары другим человеком. Словно часть его души осталась там, на борту «Неустрашимого», рядом с ней. Наивный кадет, всего полтора месяца назад с благоговейным трепетом ступивший на палубу боевого корабля, исчез безвозвратно где-то среди звезд Третьего Сектора. Этот месяц перепахал его сознание, выжег прежние иллюзии, изменил взгляд на мир, на войну, на службу, на самого себя.

Он увидел войну – не глянцевую картинку из пропагандистских роликов Ополчения, а ее настоящее, страшное лицо. Увидел в усталых, запавших глазах пилотов Первого отряда после изнурительного боя, в свежих шрамах на броне их могучих адаров, в напряженной тишине мостика во время патрулирования, в ледяном дыхании того короткого, яростного столкновения с истребителями эрлоков. Он почувствовал ее хаос, ее беспощадную реальность. И он увидел Шайлар – не живую легенду, не икону, а настоящего командира, гениального пилота, женщину невероятной силы и скрытой уязвимости, несущую на своих плечах неподъемный груз ответственности.

Он стал частью их стаи, их странной, колючей, но такой настоящей семьи. Узнал их – Шайлар, Санни, Ника, Тима – не как позывные, а как людей, со своим юмором, своими спорами, своим молчаливым боевым братством. Их принятие – простое, без пафоса – значило для него неизмеримо больше фальшивого блеска аркадианского света. Здесь, на «Неустрашимом», он впервые почувствовал себя дома.

И, конечно, Шайлар. Эти полтора месяца рядом… Они стали целой жизнью, перевернувшей его мир. Он любил. Да, теперь Кириан мог произнести это слово – мысленно, но со всей ясностью и силой. Глубоко, отчаянно, безоглядно. Любил ее несгибаемую силу и ее неожиданную нежность, ее колкую иронию и ее заразительный смех, ее боевые шрамы, рассказывающие истории побед и потерь, и тепло ее тела в предрассветной тишине каюты. И он чувствовал – она отвечает ему тем же. Их близость – не только обжигающая страсть, но и тихие разговоры по душам, абсолютное доверие, ощущение почти мистического единения – все это было реальным. Самым реальным в его жизни.

Кириан повзрослел. Юношеский идеализм не исчез, но теперь он был закален знанием суровой правды. Мечта о пилотировании адара трансформировалась, обрела новую, четкую форму – стать лучшим техником-аналитиком, тем, кто нужен ей, кто нужен Первому Полку. Тем, кто сможет чувствовать машину так же глубоко, как чувствует ее она. Это был его путь. Его осознанный выбор.

Впереди был последний семестр пятого курса, выпускные экзамены, опасное расследование, которое он вел с Шияром под незримым руководством Лисара и Шайлар, и долгие, мучительные месяцы ожидания ее возвращения. Игра становилась все опаснее, ставки – выше. Но теперь Кириан знал, ради чего живет, ради чего учится, ради чего будет бороться. Ради нее. Ради их общего будущего, пусть и призрачного, как свет Звезды Лиама. Ради шанса однажды занять то место в ее капитанской каюте, которое она для него «зарезервировала». Он был готов.

Кириан открыл глаза. Звезды проносились мимо иллюминатора флайера – холодные, безразличные точки света. Но теперь каждая из них была частью той огромной, опасной вселенной, где жила, сражалась и ждала его она. И он обязательно вернется в эту вселенную. К ней.