Верравия. Рассказы (СИ) - Билик Дмитрий

Зубайт осмотрелся вокруг и увидел небольшой проход, к которому и побрел. Его вниманию открылась большая приплюснутая зала с пустым, точно ждущим его постаментом. Синоптик добрел до нее, положил сверху Сферу и повернулся ко входу, чтобы не быть застигнутым врасплох. Он бережно положил руки на артефакт и создал легкую «Завесу жизни». Обычно новые заклинания Зубайт Булькающий оттачивал долго, как кузнец удар за ударом выковывает меч, но теперь ни сил, ни времени попросту не оставалось. Синоптик Наводнения сотворил чары, что должны были обрушиться на мертвого противника бешеной волной. И сразу после этого гном решил, что он сделал все, что мог. Он защитил Сферу, спрятал ее, сохранил.

Жизнь в глазах Зубайта Булькающего последний раз мигнула ярким, падающим метеоритом и пропала. Обессиленное тело не успело упасть, потому что именно в этот момент серая мгла вспыхнула и поползла вверх, обжигая надбровные дуги. Но все же синоптик не превратился в многочисленную массу неупокоенных. Ненависть к мертвецам и страх оставить Сферу без внимания были так сильны, что даже после смерти гном не ушел патрулировать тоннели или стоять близ Средоточия. Зубайт Булькающий, последний синоптик из всех, остался возле артефакта в ожидании того смельчака, что попробует отобрать Сферу.

Последний эон Хло

— Последний претендент в этом цикле. Некто Хлоэ́рль ХарИ́тон Ле́рли.

Гегемон первого порядка Аа́рль Вол Дии́мер, растолстевший до такой степени, что походил больше на гнома, нежели на фейру, стукнул кериконом о землю и поднял руки к небу, призывая Матерь-природу в свидетели.

Последний претендент в тиирском цикле, который по летоисчислению имперцев составлял восемь полных зим, когда реки сковывает льдом, а деревья полностью лишаются одежд, дрожащими руками потрогал набедренную повязку. Хло чувствовал себя очень неуютно перед всеми родами — почти голый, худой, нескладный. Фейры уже давно влились в культуру верравийцев, носили одежду, разговаривали на всеобщем языке, даже воевали на стороне молодого императора Кериеля Аттелона при восстании западных провинций. Но при прохождении эонов, когда мальчик становился не просто мужчиной, а воином, традиции требовали соблюдения всех приличий. Чтобы некто стал кем-то, имел право упоминать всех предков до девятого колена в имени, а не только отца и деда.

Учитывая, что род у Хло был одним из самых древнейших, у мальчика попросту не было выбора. Хотя и отец, один из самых уважаемых эонаров, красивейший мужчина из фейр, волновался сейчас не меньше. Он стоял у самого края поляны, нервно хрустя длинными пальцами. Напряжение возле него порождало магическое беспокойство, но все же эонар старался себя сдерживать.

— Братья мои, — Аарль встал перед Хло.

Пятеро гегемонов третьего порядка присоединились в Вол Диимеру, встав по кругу. Теперь их сила слилась вместе. Они могли создавать величайшие из известных заклинаний, какое бы не смогли сотворить поодиночке. И Хло почувствовал это. Сила захлестнула его, в десятки раз превысив возможности претендента.

— Некто покажет, что умеет, и достоин ли, чтобы его допустили к самому главному эону. Войдя в гармонию с тем, что вокруг, создавая творения Леса, сотворив Зверей и Птиц, познавая силы Природы и услышав звук Ветра, мы познаем себя.

Сотни голосов вплелись в один. Гегемоны всех порядков, эонары и эонарики, дети без имен и претенденты повторяли старую мантру, указывающую путь исконного населения Тиире. А когда все закончилось, эон начался по-настоящему.

— Внемли, — сказал первый из пятерки, самый молодой из всех стоявших в кругу гегемонов…

Это был Карргль, один из первых учеников отца. В какой-то момент Хло даже показалось, что фейра ему подмигнул. Однако несмотря на расположение, никаких поблажек не возникло. Движения Карргля были порывистые, чуть дерганные, но уверенные. Он походил на имперского художника, который приезжал к ним два цикла назад. По иронии судьбы, гегемон создавал именно то, что погубило живописца.

Как только материализовалась толстая шершавая нога, Хло начал действовать. Наверное, его взмахи выглядели излишне торопливыми — с другой стороны, никто из проходящих эоны не мог похвастаться полным хладнокровием. Фейра поднимал руки от самой земли, роняя магические сгустки и вытягивая пальцами длинные, сочно-зеленые стебли. Вентарь выходил немного непропорциональным, с жиденьким основанием, но Хло даже не думал ничего исправлять. Время заканчивалось.

Карргль уже творил «коробочку» с жесткими волосками, что были способны разрезать на части существо намного больше, чем фейра. Хло отметил про себя искусство гегемона по сотворению, однако уже создавал последние стебли Вентаря. Еще несколько секунд, и оба чародея почти одновременно опустили руки.

Огромная росянка хищно изгибалась, словно рассматривая добычу. А длинностебельный вентарь, что окружил ее со всех сторон, мирно покачивал своими зелеными отростками.

— Взять! — Громко произнес Карргль.

Не успела росянка броситься на Хло, лишь покачнулась на своей мощной ноге, как Вентарь плотно обхватил ее. Чем больше сопротивлялось творение Карргля, тем сильнее смыкались стебли ловушки Хло. Заскрипела завязь, хрустнула коробочка, потекла желтая жидкость.

— Превосходно, — равнодушно сказал Аарль, развеивая творения кериконом.

И теперь Карргль действительно улыбнулся. Поклонился, как того требовал обычай, на что Хло ответил тем же.

— Внемли!

Слово прозвучало еще до того, как фейра успел разогнуться. Гегемон Бурон, противный и угрюмый старик, уже вращал руками, будто решаясь ударить Хло. Фейра задумался, судя по движениям, всего несколько вариантов — артог, бешеный вепрь или волколак. Судя по всему, последнего можно отмести. Слишком внушительной создавалась из небытия форма. Хло еще секунду следил за манипуляциями Бурона, и понял, что ему не имеет смысла тягаться со стариком, выставляя против аналогичное чудовище. Как бы не относился фейра к гегемону, он не мог не отметит превосходную технику оппонента. Близкоую к идеалу.

Поэтому Хло всего тремя быстрыми и отработанными движениями создал маленького зубастого кресла, отбросив его на землю рядом. Крысеныш, получившийся раза в полтора меньше, чем его собраться, обитавшие в дальних пещерах, тихонько пискнул и замолк. А фейра уже сотворил второго.

Длинные острые когти и тонкая мягкая шкура — они получались совсем слабыми, с возможностью хорошо ударить всего лишь раз. Но Хло этого было вполне достаточно. Потому что пока Бурон сотворял одного артога — теперь это стало окончательно ясно, фейра усыпал всю поляну вокруг десятками креслов.

Бурон лишь зло ухмыльнулся, опустив руки. Хло не сдержался и улыбнулся в ответ. Он знал, что высокомерный гегемон — приверженец старой школы, считающей, что победа должна быть красива и эффектна. Именно это и делало его уязвимым, потому что Бурон с пренебрежением относился к примитивным и простым формам при создании.

— Взять! — сказал старик артогу с таким самодовольством, будто не сомневался в своей победе.

Все три змеиные головы повернулись к Хло, яростно зашипев. Кряжистая лапа тяжело поднялась, но фейра уже взмахнул рукой. Кре́слы, словно проснувшись после долгого сна, с остервенением бросились на врага. Артог, несмотря на свое неуклюжее тело, славился невероятной ловкостью. Огромные змеиные головы с мощными челюстями перехватили креслов в полете. Хруст разламываемых костей, брызги горячей крови и трупы горных крыс уже летят на землю.

Но как бы ловок не был артог, у него всего лишь три головы. Креслы вспарывали толстую шкуру твари, отскакивали, набрасывались снова, умирали, но своего добились. Змееголовец истекал кровью, уже припав на одну лапу, а подопечные Хло, хоть тех осталось не так много, продолжали терзать чудовище.

— Достаточно! — Сказал Аарль.

Бурон скрипнул зубами, но все же склонил голову. И молодой претендент с удовольствием скопировал движение оппонента. Пусть старик злится, сколько ему хочется, после эона фейра не будет зависеть от его мнения, уйдя под власть сильнейшего правителя — отца.