Земли Меча и Магии 4 (СИ) - Георгиевич Ярослав

И я поехал. Слишком много было мольбы во взгляде, слишком резко она вдруг оборвала соединение, словно заметив что-то. И слишком крепка ещё была та связь, которую, как я считал, мы уже окончательно и безнадёжно порвали.

Я прилетел на первом же самолёте в Москву, приехал по адресу… И всё это только для того, чтобы увидеть кучу машин с мигалками и получить скупые объяснения: «мертва», «попытка ограбления», «несколько часов назад», «преступники ликвидированы»…

Там же я впервые увидел этого… Павла Андреевича. Совершенно не похожего на скорбящего возлюбленного, даже на мой дилетантский взгляд от него так и разило лицемерием и притворством. Я даже, когда у нас не сложилось диалога и взаимопонимания, попытался начистить гаду морду — но безуспешно, телохранители тут же оттёрли меня в сторону, и там незаметно для посторонних, но крайне профессионально намяли бока. Так, чтобы не оставалось следов, но чтобы было очень больно.

Второй раз с мелким гадёнышем мы увиделись на похоронах. Он даже что-то пошутил в мою сторону… Но я проигнорировал. Наверное, уже тогда решил, что время Павлуши ещё придёт. Просто постоял перед закрытым гробом — то, что внутри, постеснялись показывать посторонним — и ушёл.

После этого я начал копать. Внезапно выяснилось, что это не первый такой случай — Павлу Андреевичу, какая печаль, очень не везло в личной жизни. Только он найдёт себе настоящую любовь, пройдёт пол годика, или даже несколько месяцев — и бац, несчастный случай. Слишком часто с сопутствующими эффектами — сгорела, была обезображена до неузнаваемости, и так далее. И никого это не насторожило! Вернее, однажды обвинение всё-таки было предъявлено и всё закончилось судом — и оправдательным приговором, спасибо работающим на семью дорогим адвокатам.

Я оббил все пороги, пытаясь дать ход делу, но всякий раз меня разворачивали. Но я не отступался, веря в возможность торжества справедливости — ровно до тех пор, пока поздним вечером на меня не напали четверо молодцов, переломав несколько костей и выбив половину зубов. Под конец один посоветовал мне не лезть не в своё дело — или в следующий раз так легко не отделаюсь… И самое поганое, узнать обо мне они могли только из одного источника. Вера в родную милицию после этого как-то резко испарилась.

Когда я вышел из больницы, твёрдо решил — надеяться в этом деле больше не на кого, надо брать правосудие в свои руки. Вспоминая, невольно усмехнулся. Наверное, это чудо, что у меня всё получилось. Дуракам везёт, или новичкам, или ещё что… Или просто кто-то слишком поверил в свою безнаказанность, неподсудность и неуязвимость. Год из жизни в минус, куча долгов, которые я так и не верну… И в семье одного финансового магната случилась беда, несчастный случай с единственным сыном. Примите соболезнования, какая неприятность…

Я понимал, что жить после этого мне — считанные дни, в лучшем случае — недели. Рано или поздно концы сведут с концами, меня найдут, и придёт пора нового витка кровавой мести. Это как мячик, который по очереди передают от одного игрока другому. Мячик, который всякий раз кого-то убивает.

Учитывая всё это, вариант сбежать в мир «Земель» и забыть всё как страшный сон был для меня вполне пристойной альтернативой путешествию на дно какого-нибудь озера с залитыми в бетон ногами — и повезёт, если в целом состоянии.

И ведь первое время всё было нормально! Я перестал просыпаться по ночам от кошмаров, сумел забыться с местными девушками, так, что не вспоминал больше Татьяну — такой, какой её запомнил, а сиюминутные заботы и проблемы просто не оставляли времени горевать по ушедшему…

Я надеялся, что всё так и продолжится, что в моей новой жизни больше не будет места для всей этой грязи, которая осталась на Земле, но прошлое всё-таки догнало меня. Сначала — наёмники и неудавшееся покушение, а теперь — гибель той, которую я почти поверил, что полюбил. Будто я вернулся в прошлое, и мне предлагают пережить всё снова…

Из всего этого водоворота из воспоминаний и вытекающих одна из другой мыслей меня вернуло простое событие: на карте просто не осталось ни одной красной точки. Поняв это я, наконец, встал и отправился туда, куда идти совершенно не хотелось. Туда, где уже полностью истаял, согласно правилам здешнего мира, оставшийся от Василисы пепел… И где ревел, захлёбываясь, её недоношенный младенец.

Я невольно скривился. Самым паршивым в истории с «Павлом Андреевичем» было то, что судмедэксперты подтвердили беременность Татьяны. Тогда этот гад загубил, а я не успел, не уберёг, не спас… Сразу двоих. Теперь сложилась почти такая же ситуация, и будто в насмешку мне показали, что бывает и по иному. Мол, ты неудачник, у тебя не получилось… А смотри, как надо было!

Поэтому к младенцу я испытывал очень сложные чувства, и так же, как и с Полем, никак не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Он же ненастоящий, это всё понарошку… Хотя, возможно, настоящие родители в настоящем мире тоже испытывают нечто подобное. Ведь жизнь меняется слишком резко.

Я шагал по залитым кровью коридорам и лестницам, перешагивал через многочисленные трупы демонов и редкие тела защитников Замка — в основном людей, но иногда и других рас — и не мог перестать думать о том, что надо будет как-то жить со всем этим, с тем, что у меня на руках теперь маленький человечек… Или, скорее, демонёнок. И спихнуть его на воспитание Алёнке, полностью самоустранившись, уже не выйдет.

В когда-то почти уютной спальне теперь была настоящая бойня. Оглядывая этот кошмар и стараясь дышать пореже, я попытался найти место, куда встать, чтобы не наступить на какую-нибудь тушу или не вляпаться в лужу крови — но таких просто не было. Пришлось идти прямо так, перешагивая через самые настоящие брустверы из трупов демонов.

Когда я наконец дошёл до своей цели и склонился над младенцем, я обнаружил, что он находится… В крошечной люльке. Как он в ней оказался, кто это сделал, было непонятно. Зато я сразу догадался, откуда взялся этот предмет. Холодный блеск металла и алых камней был слишком хорошо мне знаком… Когда-то это было артефактным «бронелифчиком» Василисы.

Вот тут-то меня и накрыло. Просто сполз по стене, в лужу крови… И не знаю, сколько прошло времени, прежде чем совладал с собой.

Малыш заплакал, и я всё-таки взял его на руки. Люлька ударила меня молнией, сняв едва не треть хитов, но я не обратил на это никакого внимания. Я стоял и качал маленькое тельце, глядя на перемигивание алых камней — всё, что осталось от некогда прекрасной девушки с большими голубыми глазами, пусть и рождённой не настоящими мужчиной и женщиной, но так от обычного человека неотличимой… Перед глазами сами собой вставали сцены того, как мы встречали закат на летающем острове, как летали на драконе, как я впервые увидел её в деревне…

Меня чуть было не накрыло снова, но свет заслонила тень, и я поднял глаза. За выбитым окном сидела сирена и заглядывала внутрь.

— Мы вернулись по вашему приказу, господин! Какие будут распоряжения? И… Что случилось?

Появление сирены вызвало у меня некоторое удивление. А я и не помнил, как отзывал их отряд… Видимо, сделал это на автомате.

— В Замок проникли враги. Многие наши погибли. Моя… Василиса тоже.

На лице женщины-птицы отразилось неподдельное сочувствие.

— Мне очень жаль, командир. А… Кто это у вас на руках?

— Это — мой сын.

— Позволите? — она опустила крылья и протянула в мою сторону, видимо, предлагая передать ей плачущего малыша.

Я заколебался — конечности сирены не были похожи на что-то, что сможет действительно надёжно удержать хоть какой-то груз, не говоря о такой хрупкой и ответственно штуке, как человеческий детёныш.

— Не бойтесь. Я не уроню. Давайте внутрь пролезу… — она с трудом протиснулась через оконный проём и спрыгнула на пол.

После этого я всё-таки передал ей ребёнка, осторожно, на всякий случай страхуя снизу. Но крылья женщины-птицы и правда оказались очень гибкими и хваткими, она ловко взяла младенца, тут же склонилась над ним, улыбаясь, и начала мелодичным голосом напевать колыбельную, покачивая драгоценную ношу в ритм песне.