Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич

Узнав, зачем я настолько прилежно упражняюсь в стрельбе на звук, Меченый предложил помощь. Кажется, он тоже не любил эльфов.

– Поссоримся и перебьем всех! – сказал он. – За них никто не вступится, а мои ребята как раз устали по засадам сидеть и скучают по старой доброй трактирной драке.

– Да ну, – отказался я. – Они могут не пойти на ссору, чего бы мы ни делали. И не хочу я устраивать рубку с погромом на хозяйстве у Мэлори. Не по‑дружески это. И за ущерб после платить придется.

– Тогда давай выманим их из «Гавани».

– Если Гольт присматривался тут к тем, за кого можно получить награду, и остановился на мне, стараться особо не придется. Я уеду – они последуют за мной. Только ты не напрягайся особо: сделай вид, будто хочешь выехать за ними следом, чтоб они занервничали и потом оглядывались поминутно, а сам не выезжай. Незачем тебе и твоим парням суетиться.

– Ох, рискуешь ты! Их четверо, уровни от сорок первого до сорок шестого. Вместе мы их легко положили бы, а одного тебя скорее они положат.

– Положат – значит, положат. Похоронишь, если найдешь. Я, знаешь, все больше становлюсь фаталистом, пофигистом и авантюристом. Сейчас хочу с этой эльфийской шайкой разобраться, а немного позже отправлюсь промышлять на Тропу. Спасибо, что про нее рассказал.

Меченый неодобрительно замычал и сменил тему. Вечером я начал собираться в дорогу с намерением выступить утром. И выступил едва рассвело: задерживаться в таверне дальше поводов не находилось. Да и не хотел я их искать – сколько можно отдыхать‑то! В седло – и вперед!.. Вскоре последние вырубки вокруг «Сухой гавани» остались позади. В лесу было тихо. На траве лежала густая роса, и за Люцифером оставался хорошо заметный темный след. Он исчезнет задолго до полудня – останутся лишь отпечатки копыт на земле.

– Какой план?  – спросил конь.

– Тупой как оглобля, – ответил я. – Гольт со своими раньше обеда за нами не последует, чтоб подозрений не вызвать. Проедем еще немного и устроим засаду. Времени на все хватит: не то что в кустах засесть – замок построить.

– Я давно убедился, что ты не такой самонадеянный дурак, каким иногда кажешься. Но не понимаю, как ты собираешься справиться с четырьмя стрелками, каждый из которых тебя превосходит.

– Вот и Меченый не понимал. Но ему простительно, а тебе нет: ты ведь все обо мне знаешь. Я считай неделю серьезно не напрягался и кормил маной броню. У меня усиленный лук и отравленные стрелы. А еще «берсеркер» – и я его активирую.

– Но ведь «берсеркер» не предназначен для стрельбы из лука!

– Конечно. Но кто сказал, что его нельзя использовать таким образом? Боевой режим – он и есть боевой режим. И даже это не важно. По сути «берсеркер» всего лишь набор качеств и способностей, которые можно на себя временно повесить. Находясь в нем что угодно можно делать – хоть картошку копать. Быстро, эффективно и безумно храбро! Сколько я его ни изучал, так и не обнаружил ограничений на использование. Должно быть, их и нет – кроме чисто психологических и налагаемых целесообразностью. Другие воины применяют «берсеркер» исключительно для рукопашных схваток? Пожалуйста. А я применю для стрельбы. Минуты мне хватит, чтобы с твоей помощью сократить число врагов до двух – трех раненых. Скорее всего, и сам пару стрел поймаю. А дальше пусть боги решают, кто останется раненым, а кто станет мертвым.

Люцифер помолчал, а затем принялся подробно рассказывать о лошадях наших будущих противников. Кобылу Гольта за время совместного пребывания в конюшне он успел изучить чуть не до клеточного строения. Животных Тэсса, Лейлы и Кианы – похуже, поскольку наблюдал за ними не так долго.

– У Гольта оргойская верховая, которая у него недавно. Он часто навещал ее в стойле и сам выгуливал – заметно, что лошадь к нему еще не привыкла. У остальных эльфийские боевые. Наверно, раньше и у Гольта была такая же, но он ее потерял – или в схватке, или конокрады постарались.

– Эльфийские боевые, – повторил я с пренебрежением. – То есть те же верховые, только выращены в лесах.

– Все же получше,  – не согласился Люцифер. – Всякая верховая – это универсальная лошадь, пригодная в том числе и к использованию на войне. В коннице любой армии их большинство, потому что разведение и воспитание обходятся дешево. А эльфийцы…

И конь принялся нахваливать «эльфийцев», что не помешало мне остаться при своем мнении. История появления породы сводилась к тому, что эльфы – не первые и не последние – попытались вывести лошадей, которые в полной мере совмещали бы в себе скаковые и боевые качества. Опираясь на свою дружбу с природой и хорошее ее знание, остроухие многого достигли, однако главные ограничения системы обойти не смогли, и маунты у них все равно получились ни то ни се, уступающие как настоящим скакунам, так и чистокровным бойцам вроде Люцифера.

По моим прикидкам, мы успели отдалиться от таверны километра на четыре. Я и так был внимателен, а теперь глядел вокруг во все глаза, стараясь запоминать каждую деталь рельефа и лесной растительности, буквально каждую кочку и каждый куст. Ведь когда попадется подходящее место для засады, нельзя будет вернуться назад, чтобы осмотреться еще раз. Ничто не должно насторожить охотников, когда они пойдут по следам. Ничто и не насторожит их: конь ступает ровно, спокойным шагом, наиболее удобной дорогой. Всадник подремывает, добирая то, на что не хватило времени ночью. Опять к нему нырнула поздним вечером в комнату рыженькая хозяйка заведения…

Ага, хрен там я подремываю. А Мэлори вчера выгнал через два часа, предупредив, чтоб по коридору пробиралась на цыпочках.

Люцифера учить не надо, он свое дело знает. Идет так, словно я полностью положился на его волю и действительно дрыхну в седле…

Впереди и справа замаячило что‑то – я не сразу разобрал, что. Лишь подъехав ближе, понял: большое дерево засохло на корню, а потом не выдержало напора бури. Ветви почти все сломались от удара о землю, или еще раньше, зацепившись за соседние деревья, оставив на стволе многочисленные толстые и длинные сучья. Позже и ствол, и сучья оплело вьюнком. У комля торчал мощный трехметровый пень с ощетинившейся острой щепой неровной вершиной. Не за каждым упавшим деревом в лесу можно спрятаться – гнилые насквозь хорошая стрела из хорошего лука пробивает тоже насквозь. Но это дошло почти до каменной твердости в вертикальном положении, а на земле пролежало недолго, и его древесина не успела поддаться жучкам и сырости.

– Здесь! – только и сказал я.

Люцифер не дрогнув проехал мимо. И лишь когда вершина дерева осталась далеко позади, свернул в сторону, возвратился назад, и мы оказались как бы в маленькой естественной крепости. Точнее, за оборонительной линией, от которой могли отступить или назад, или в сторону таверны, или по направлению к Арнауру. И пусть мы не собирались отступать, а готовились к решительной атаке, возможность свободного отхода по трем векторам согревала душу.

Осмотревшись, я спешился, освободил Люцифера от седельных сумок и приступил к подготовке подлого нападения на остроухих братьев по разуму. И на Гольта, конечно. Предстояло расчистить от травы и кустарника полосу метра два шириной вдоль дерева с нашей стороны, чтоб я мог свободно перемещаться по ней. И аккуратно срезать с сучьев лишние плети вьюнка, которые могли помешать стрельбе. Ствол в комле был мне по грудь, так что я легко перепрыгну его в любом месте, особенно разогретый «берсеркером». Главное, не напортачить с плетями. Сам я не сразу догадался, на чем это они так красиво висят гирляндами, – скорее всего, и преследователи не догадаются, пока не окажутся прямо перед деревом, в тридцати шагах от него.

Правда, они не окажутся перед ним сразу все. Это было бы здорово, но враги не простофили. Непосредственно по следу пойдет кто‑то один, у кого наилучший навык. Или действительно пойдет, ведя лошадь в поводу, или верхом поедет. Остальные будут следовать за ним верхом, на расстоянии, растянувшись в короткую цепь, прямую или полумесяцем. Видимость на этом участке леса не слишком хорошая и не слишком плохая. Значит, от следопыта до группы окажется тоже шагов тридцать, и по двадцать – между всадниками в группе. Когда полетят стрелы, быстро обойти дерево и атаковать меня сможет только крайний левый. Он – вторая после следопыта цель. Третья – всадник в центре цепи. Четвертая… А вот с ней я уже не успею управиться – хорошо если одну стрелу выпущу.