Хризалида - Голд Джон

Гном улыбнулся и начал расчёсывать рукой свою седую бороду.

- А если я скажу, что это лишь предпоследняя ступень? Что кузнец может вложить всю свою душу в свое творение?

- Это невозможно!

Гном прислушался к какому-то звуку в мастерской.

– Айзек...нет ничего невозможного. Когда навык кузнеца достигает двухсот пятидесяти, он может делать уникальные вещи, пятисот – легендарные, семисот пятидесяти – масштабируемые. Но когда навык достигает тысячи ничего не происходит. И вот тут начинается настоящая история.

Хабальд включил артефакт антипрослушки.

- Мой дед был кузнецом отшельником и жил так глубоко, что родные навещали его раз в месяц, а то и в два. Когда его нашли мертвым, он улыбался, а рядом лежал меч...его последняя работа. Рядом с мастерской грудой валялись масштабируемые вещи, которые он и за предметы не считал. Он был безумен, всего себя отдавал кузнечному искусству. Понимаешь, он был нулевого уровня, когда нашли его тело. Он отдал весь свой опыт на создание этих безделушек, а потом отдал душу ради своего финального творения. Сейчас этот меч передается в королевской семье гномов, как фамильная реликвия, и только мой род знает, кто его автор.

- И в чем особенность этого меча?

- Он внеуровневый и его способности зависят напрямую от силы владельца. Мой дед смог раскрыть секрет предельного искусства кузнецов.

Хабальд снял рукавицу и вытер единственную появивщуюся слезу.

- Я только сегодня осознал, как велик был мой дед, царство ему небесное. Если твоя теория верна, он отдал жизнь ради своего последнего творения и считал его своим лучшим.

- То есть, ты считаешь, что предельное искусство – это создание внеуровневых предметов? Условие открытия этого умения – нулевой уровень и полное отсутствия опыта. Материал должен свободно пропускать ментальную энергию. Основной навык и ремесло, прокаченное в тысячу.

- Все верно, дорогой ученик. Ты понял, что я хотел сказать.

- Значит, мы определились с тем, что нам нужно.

Мастер и его ученик смотрели друг другу в глаза. Айзек был готов к любой жертве ради своей цели. Жизнь?! Что в этом такого? Нет ничего дороже знаний и опыта. Айзек был сыном своего отца, хотя сам этого не признавал. Ни один нормальный человек не смог бы продержаться год в таком безумном режиме. До этого разговора он целыми днями собирал информацию по металлам и кузнечному искусству. Он по-прежнему крал и лазил по помойкам в поисках ресурсов и материалов для исследований. Хабальд его как-то поймал, сказав, что он слишком одержим идеей доспеха. Но Айзек сказал, что не понимает, как обычные люди вообще могу так халатно относиться к своим целям и желаниям. Как можно не отдаваться своей цели полностью? Не наслаждаться поисками и опытом, каким бы он ни был? После этого старый мастер больше не поднимал этот вопрос. Еще год Айзек потратил на достижение предела в кузнечном искусстве. За последние пару лет его навестили лишь раз. Это была мама, пришедшая через месяц после переселения Айзека в клинику. Она выглядела лучше и была более расслабленной. Молодой Филип Полански хорошо помнил тот день. “Им, наверно, лучше без меня” – это был единственный вывод из сложившейся ситуации. После появления Хризалиды он вообще ни разу их не вспомнил. Возможно, причиной тому является его поглощенность новой идеей или то, что он никогда не знал родительской любви. Все шло хорошо, и за этот год Айзек смог не только поднять свой кузнечный навык. За все время, что он работал в кузнице, Хабальд платил ему жалование с каждого выполненного заказа. И когда стал вопрос о покупке палерина для доспеха, Айзек просто достал его из своего инвентаря. Cвои семьдесят уровней он потерял, создав один единственный масштабируемый кинжал. Деньги с его продажи и стали последней каплей в копилку на покупку палерина. После того памятного разговора Хабальд начал помогать своему ученику прокачивать сопротивление ментальному урону. Проклятый металл был почти бесполезен для обычных кузнецов, так как не обладал выдающимися свойствами. Его свойство проводить ментальную энергию использовали в сплавах проводников различных устройств. Наибольшим спросом он пользовался у магов-артефакторов. Если бы он стоил, как мифрил, то Айзеку не хватило бы и десяти лет на зарабатывание нужной суммы. Но ни один кузнец не предполагал, что секрет предельного искусства кузнецов лежит в использовании палерина и сплавов на его основе.

Когда все приготовления были завершены, Айзек ушел глубоко под землю, в один из забытых тейгов гномов. Тут была старая заброшенная кузница, о которой рассказал Гвалт. Старый алхимик дал рецепт, и все необходимые ингредиенты для изготовления сплава на основе проклятого метала. Хабальд доставил все необходимые материалы в кузницу и положил в горн слитки заготовленного металла. Когда палерин раскалился, все живое вокруг умерло, и Айзек пришел на место, взяв с собой только свой молот.

Сначала был изготовлен сплав, рецепт которого искали долгих два года. Потом пришла очередь работы кузнеца. От жара и ментального урона рассыпалась вся одежда Айзека. И наконец, все было готово.

Внимание! Получен допуск к предельной технике кузнецов – “Аэрвеге”.

При ее применении в изготовленный предмет будет перемещена душа кузнеца. Класс будет сменен на живой (активируемый) доспех или живое (активируемое) оружие. Эффекты от созданного предмета зависят от того, кто их использует.

Желаете ее использовать Да / Нет

Мир погрузился во тьму, сознание скользнуло в нее, и Айзек увидел тысячи призраков, которые его окружали. Во всем этом мареве из душ было нечто, что светилось ярче солнца в самый солнечный день. Он не чувствовал собственного тела, но понимал, что его тянет к этому свету. И чем ближе он подлетал, тем отчетливей был виден силуэт доспеха, который он выковал.

Когда Айзек оказался в своем теле, понял, что часть чувств притупилась. Он видел через щель в забрале, но глаз у него не было. Он мог чуять только определенные запахи внутри шлема. Осязание было ослабленно сильнее всего, но жар и удары он чувствовал отчетливо. Самой небольшой потерей оказался вкус, на который он и раньше не обращал особого внимания.

Айзек сидел на месте еще сутки, ожидая прихода мастера. Пока было время он начал изучать полученные изменения. Во-первых, доспех изменился до неузнаваемости. Он стал грубым, словно его ковал новичок, а не мастер, отдавший за него душу. Дефекты ковки, трещины, даже острые углы, которые легко поранят носящего. Во-вторых, его панель характеристик сбросилась до нуля. Айзек мог ходить, бегать, прыгать, но не говорить. Его силы были равны силам обычного новичка, только начавшего играть.

Человек, Айзек, живой доспех, вне уровней.

Вечером пришел Хабальд и помог добраться до своего дома. Когда ментальный урон от палерина пропал, заброшенный тейг начал заполнятся новыми чудовищами. Поэтому дорогу обратно пришлось прорубать старому мастеру вместе с Гвалтом.

Первые испытания прошли на следующий день, когда все участники эксперимента выспались. В эту ночь Айзек открыл еще одну особенность своего перерождения – он мог просто впадать в спячку до нужного события или даты.

Айзека не надо было надевать, как прочие доспехи. Достаточно было получить его согласие, а потом носитель словно погружался в новый доспех.

После недели опытов стало ясно, что доспех меняет очертания в зависимости от тела того, кто его использует. Чем выше было мастерство пользователя, тем сложнее становилось строение доспеха, и тем удобнее он был. Если носитель менялся, то доспех подстраивался под нового пользователя. Если его никто долго не использовал, он постепенно возвращаелся к своей первоначальной форме.

Испытание проводили только с доверенными лицами, которые не стали бы разглашать тайну Хабальда. Самые близкие люди и родственники приходили испытать свои силы в использовании самого совершенного в мире доспеха, но все они были крайне слабыми воинами. Дело не в уровнях и развитости навыка – доспех улучшался только от мастерства.