Хризалида - Голд Джон

Старушка поморщилась от неприятного вопроса.

- Исследование проводилось неофициально, даже верховный ИксИн не даст вам полной информации по тому периоду. Я и говорю вам об этом, только потому, что мальчик умер. На этой группе проблемных детей из разных детдомов мы проводили опыты по стимулированию работы мозга. Анжи Ганет не имел фотографической памяти, и не получил ее после опытов. Все полученные результаты исследования позволяли определить потенциал развития ребенка, его неразвитые способности и желательное направление развития. Мы смогли разработать методику определения сильных сторон развития, те направления, в которых будущий специалист может преуспеть. Во время тестов мальчик не показывал высокого уровня интеллекта. Он постоянно читал или сидел тихо и думал. В коллективе он себя никак не проявлял, но если его доставали, мог надавать тумаков. Его не увлекала компания или интересы группы. Ранние тесты развития характерисовали его, как пациента с легкой формой аутизма. Такая оценка у 30% всего взрослого населения человества, начиная с цифровой эпохи, потому мы не придали этому значения. Как и другие дети, участвующие в эксперименте, он не мог прижиться в коллективе детдома. Так было и до, и после эксперимента. Я знаю и про его работу в космопорте и про кровотечение с госпитализацией. Уверяю вас, наш эксперимент тут не причем. Все дети находятся под присмотром верховного ИксИна станции, и никаких отклонений замечено не было. Его успехи в учебе никак не связаны с нашим экспериментом.

- В чем была цель эксперимента? Зачем нужно было использовать детей?

- Определение потенциала человека до момента формирования личности. Нам удалось разработать методику определения потенциала ребенка, так сказать, способ узнать будет ли ребенок гением.

- И что, Анжи не попадает в эту категорию?

- Нет. Он не был гением и даже просто умным. Анжи был самым обычным ребенком из детдома. Двадцать шесть приемов препаратов ничего не выявили, а затем полностью вывелись из организма. Никаких структурных отклонений в организме или работе мозга. Психика не пострадала. Единственным побочным ущербом стало быстрое психологическое взросление мальчика. Подчеркиваю, единственным!

- А как вы объясните его успехи в учебе?

- Мисс Донован, повторяю, наш эксперимент позволил определить его потенциал, но никак не изменить имеющиеся интеллектуальные способности. Что бы не стало причиной, оно не имеет никакого отношения к нашему эксперименту.

ИксИн Моро зафиксировал весь разговор на защищенный диск в сумочке Элизы.

Мне казалось, что я уже прошел Ад, но я ошибался.

Ад – это не место, где ты непрерывно страдаешь, где черти варят тебя в котле или пытают раскаленными прутьями; где души грешников страдают от холода, голода, огня или паразитов. Вся моя жизнь сводилась к череде страданий с короткими проблесками света во тьме. Ясли с нянькой изувером, детдом с озлобленными детьми и куратор, беспокоящийся о маленькой пенсии. Моя работа в космопорте в бригаде Гальбоа, игры с Финксом и поучительные беседы – все это крупицы счастья на фоне постоянных драк в детдоме. Короткое счастье в кругу семьи, забота матери и образ сильного отца. Затем Ад и постоянная боль в течение полутора лет. И ради чего? Чтобы узнать, что друзья предали, а родители страдают из-за твоей беспомощности? Чтобы я узнал, насколько я слаб и ничтожен? И снова боль, два с половиной месяца дикого бессилия и надежда на другого ребенка, слабую девочку. Как бы Фемида не храбрилась, она остается ребенком, пусть и умнее любого взрослого.

И снова я обрел счастье, моя семья цела и здорова. Они смогли найти свой угол в этом мире, и всегда верили, что я найду их. У меня появилась сестренка, маленькое чудо жизни. Словами не описать то чувство, когда у тебя появляется кто-то насколько близкий, и то чувство ответственности за чью-то жизнь. Мама, папа, Рози...и снова боль. И снова прошлое бьет меня в спину, словно я мало страдал от него. Как можно было додуматься до убийства моих родителей? Зачем? Я вас не понимаю, люди. Зачем бить того, кто тебе ничего не сделал? Зачем снова бить того, кто тебя простил? Больно, больно, больно.

И тогда родился ЭлДжей. Он был подобен животному, которое просто выживает и ищет любви. Безграничная вера в людей, в открытость и доброту, в благодарность за добрый поступок. Он любил людей, несмотря на всю боль, что мы пережили. Если тебя ранили в сердце, прочувствуй эту боль и двигайся дальше. Нельзя копить ее в душе, иначе она окончательно съест тебя.

ЭлДжей любил людей и верил в то, что для всех поступков есть причина. Он ничего не говорил, но я чувствовал его отношение к людям и их поступкам. Пока в мире есть хоть один человек, которому ты дорог, тебе есть ради чего жить, есть во что верить. Этим словами можно выразить все мировоззрение ЭлДжея. Но что будет, когда его вера в людей рухнет? Что будет со мной?

Единственным человеком во всем этом мире, которому я мог еще доверять, была Фемида. Ради нее я пересек полмира и проник в тюрьму. Она не задает вопросов и просто следует за мной, куда-бы я не пошел. И вот я здесь.

Я видел всю свою жизнь, словно в старом кино. Только фильмы не передают боли, страданий, унижений. Не дают вспомнить все переживания об этом. Но все это мелочи.

Я видел, как меня били, и память подсказывала, как в первый раз сломался палец. Как было страшного прятаться от ребят в коллекторе теплопровода. Как колотилось сердце, а пот стекал по телу от невыносимой жары. Как сломанный палец болтался из стороны в сторону, а шок блокировал подступающую боль. И даже это не было Адом. Боль от смерти родителей у меня на глазах. Тело Рози, пролетающее надо мной. Мир в крови и белый череп Таламея уже не причиняли боли. В такие моменты я всегда чувствовал ЭлДжея. Он переживал всю боль за меня. Ад. Мой первый день в игре, и вкус маминой каши. Ее ворчание о неубранной посуде, запах табака от отца. Его потрепанная одежда, короткая щетина, морщины на лице, удочка и то, как мы рыбачили. Вот это мой Ад. Снова и снова я переживал эти моменты. И каждый раз мне было больно от воспоминаний, от самых счастливых моментов в моей жизни. Память о вкусе маминой еды, о том, как отец курил на крыльце за домом, когда его никто не видел. Как они переживали за меня на турнире, их любовь. Даже то, как отец порол меня, пряча свои слезы – все это приятные воспоминания, самые дорогие и самые ценные. Все заканчивалось улыбкой мамы с сестренкой на руках на пороге нашего дома на Фенге.

Фиджиральдинья Эльмаро вылезла из медкапсулы и ушла в душ смывать медраствор. Сейчас родители принимают у себя старших братьев, а Фиджи не хотела мешать им наслаждаться беседой. Мама внесла в комнату еду на подносе и открыла панорамное окно на потолке. Земля – голубая планета, колыбель человечества предстала во всем своем великолепии. Уже три недели Фиджи хмурилась и ничего не рассказывала о Хризалиде, а значит, случилось что-то неприятное. Когда Фиджи вышла из душа, на столе стояла тарелка горячего супа, а с кухни доносились голоса горячих дебатов мужчин семьи Эльмаро.

- Чего расшумелись-то? Опять проиграли бой?

- Чего ехидничаешь? Случилось что?

Присев за стол и посмотрев на Землю, девушка собралась духом.

- Мам, Саджи уже месяц, как пропал в этом своем дереве в астрале. Оно восстанавливается быстрее, чем я успеваю срубить. И ладно бы только это. У Айзека крыша поехала. Все началось с игры в прятки со Слендером. Потом догонялки, и когда Слендеру надоедало, Айзек выигрывал. А теперь они на пару трупики зверья развешивают по деревьям.

- Откуда звери? Вы же в астрале.

- Когда Саджи отключился, начался бурный рост растений. Через час на том месте, где он лежал, выросло огромное дерево. Наш островок начал расти с бешеной скоростью. Сейчас он уже несколько километров в диаметре. А дерево, у которого все начиналось, становится все больше и больше. В астрале прошло уже девять месяцев.