Путь Ками (СИ) - Кащеев Денис

– Да, он изменился, – кивнула сестрица. – Как раз когда… Владимир Александрович же убит, ты в курсе? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Ушел, – «на автомате» поправил я. Именно это слово предпочитал сам Сэнсэй.

– Ушел, – не стала спорить Вика. – Навсегда ушел… Это Ивасаки его убил, – резко вскинув голову, выпалила девочка. – А потом… А потом я убила Ивасаки! – будто бы с вызовом добавила сестрица.

– Что? – оторопел я. – Ты убила Ивасаки? Как? Когда?

– Во Дворце. Разрубила напополам! А потом каждую половину – еще напополам! А потом… – она умолкла, будто воздухом захлебнувшись. По щекам ее хлынули слезы – подобно неписям, Проснувшиеся игроки способны плакать в игре. Спящим это, как правило, не дано.

Поспешно поднявшись с тюфяка, я подошел к сестре и крепко обнял ее за плечи. Вика уткнулась лицом в мое кимоно – только сейчас я заметил, что нахожусь в игре не в привычном белом каратэги, а в точной копии выданной мне в «Будокане» одежды. А может, и не в копии – в той же самой…

– А потом… – попыталась снова заговорить девочка сквозь рыдания.

– Не надо, – аккуратно погладил я ее по золотистой макушке. – Не рассказывай. И не вспоминай.

– Нет, – упрямо дернула Вика головой, отстраняясь. – Я должна. Владимир Александрович велел все тебе пересказать. С самого начала.

Продолжая сжимать в правой ладони рукоять Муракумо-но Цуруги, сестрица отошла от меня и опустилась на подушечку возле столика. Мне же повелительно указала свободной рукой на давешний тюфяк.

Поколебавшись секунду, я повиновался.

– Когда я днем пришла из клуба, то в зале застала Владимира Александровича со шваброй в руках, – заговорила Вика ровным – пожалуй, даже неестественно ровным – тоном. Однако глаза ее снова были сухими. – Он мыл пол. Я удивилась – это же обязанность учеников – и предложила помочь, но тренер отказался наотрез. Сказал, что должен сегодня оставить додзё в идеальном порядке – и это только его дело.

У меня перехватило дыхание, а Вика между тем продолжала:

– Я сдуру попробовала настаивать, но Владимир Александрович рассердился и велел мне идти переодеваться. Тут я вспомнила о папином звонке – он меня по дороге из клуба поймал – ну, про то, что тебя, типа, взломали. Тренер выслушал внимательно, даже тряпкой елозить на какое-то время прекратил, но в конце лишь сказал: понятно, мол, но теперь это уже неважно. И продолжил уборку. Ну, я пожала плечами и пошла в раздевалку. Переоделась в кимоно, – подобно большинству, сестрица именовала каратэги именно так, – вернулась в зал, размялась в уголочке, взяла со стойки боккен. В это время еще несколько человек подтянулись на занятие. Тренер их будто бы не ждал – удивился. Как мне показалось, сперва даже хотел выгнать, но не стал. А тут как раз еще и Машка появилась со своей тросточкой… Ей Владимир Александрович накануне прямо говорил в зал сегодня не приходить – я сама слышала. Но Машке он тоже разрешил остаться. Пробормотал что-то вроде: «Каждый ученик вправе защищать свое додзё от…» Дальше я не разобрала. И не поняла тогда, конечно, что он имел в виду. А у Машки по-тихому спросила, что это она приперлась, а та и говорит: «Просто почувствовала, что должна сегодня быть здесь!» Почувствовала она, блин! Почему я ничего такого не почувствовала? Ну да ладно, речь не о том…

Ненадолго умолкнув, Вика, не поднимаясь с подушечки, перебросила Муракумо-но Цуруги из правой руки в левую – легко, словно тонкую палочку для еды – затем так же перекинула обратно – в задумчивости, кажется, даже не замечая, что делает.

– Отставив наконец швабру, Владимир Александрович велел всем переодеваться и разминаться, а нас с Машкой пригласил в тренерскую, – снова заговорила сестрица. – Провел через всю комнату – там, в самом конце, за занавеской оказалось зеркало…

Я машинально кивнул.

– Велел мне положить ладонь на раму. Я положила – левую: в правой у меня по-прежнему был боккен. «Стой так, что бы ни случилось, – сказал мне тренер. – Антонова, проконтролируй! – это уже Машке. – Смотрите сюда, – показал затем на зеркало, – и чтобы в зал отсюда – ни ногой!» Подумал немного и добавил, снова мне: «Зеркало не должно попасть в чужие руки! Когда… Когда все случится, сама поймешь, что нужно сделать!» Вот так! Я, честно говоря, грешным делом даже подумала, не тронулся ли наш Владимир Александрович кукухой ненароком! Теперь стыдно… – она снова замолчала, потупившись.

– Да, со стороны это, должно быть, выглядело нелепо, – попытался как-то ободрить ее я.

– Нелепо – не то слово. Ваще бред! Ну, я так подумала… Но в додзё же главное что? Дисциплина. Уставилась, как дура, на свое отражение… И вдруг гляжу: нету меня больше в зеркале! И Машки нету! И вообще не тренерская там уже вовсе, а основной зал! А на пороге какой-то плотный мужик в черном офисном костюме, вроде, японец. И за японцем тем – целая толпа других япошек, помельче и пожиже. А еще среди них затесались (не поверишь!) Иванов – ну, который Паскаль – и твой заклятый дружок Егор Черных!.. И все это перед нами с Машкой как на экране, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я.

– Японец – это как раз Ивасаки был, только я тогда еще этого не знала – без поклона в зал прошел и прямо в ботинках – шасть по татами! Кто-то из разминавшихся пацанов к нему сразу шагнул и, судя по всему, замечание сделал – я по жестам поняла, звук через зеркало не шел. Ивасаки лишь слегка рукой повел – пацана нашего даже не коснулся – а тот просто кубарем полетел к стене. Тут Владимир Александрович говорит: «Все, дéвицы, мой выход. За мной не ходить – на вас зеркало!» И ушел в зал, плотно закрыв за собой дверь. Тут же на экране появился. Парой фраз они с Ивасаки обменялись – что говорили, не знаю. Потом японец соблаговолил разуться – ботинки с него кто-то из подручных стянул – небрежно так скинул пиджак, но остался в костюмных брюках и рубашке. Тренер – он, понятно, в кимоно был…

В каратэги, то бишь.

– Они друг другу поклонились, встали в стойки – и началось! Ивасаки выкинул вперед руку – даже не думая сближаться, метров с пяти, а то и с шести. Владимир Александрович выставил блок – будто настоящий удар отбил. И сам «ударил». Тоже с расстояния. Выглядело так, будто они выполняют ката, каждый сам по себе, на своем краю татами – но при этом на редкость слаженно… И совсем небезобидно друг для друга. Первым покачнулся тренер – словно в голову пропустил. Потом уже Ивасаки чуть не упал и принялся судорожно ртом воздух хватать. Владимир Александрович почему-то добивать его не стал, дал время прийти в себя. А затем снова врезал так, что японец чуть за татами не вылетел. Но опять позволил Ивасаки восстановиться. Дело с очевидностью шло к нашей победе – свита японца, поначалу нагло высыпавшая в зал, бочком-бочком принялась отступать к дверям… И тут тренер вдруг раскрылся. На ровном месте, ничего не предвещало – взял и развел руки в стороны. Может, какой-то хитрый финт готовил, не знаю… Но Ивасаки в образовавшуюся брешь сразу же и пробил. Владимир Александрович попятился, японец ударил еще, затем еще… Тренер упал, и тут Ивасаки разорвал дистанцию и добил – уже в полный контакт. Загрохотало так, что почудилось: потолок рушится. А потом мне вдруг сообщение пришло – прям как в игре: «Вы лишились Учителя!» Это я, значит, Проснулась – но в тот момент об этом вообще не подумала. Только о тренере в зале. А тут еще одно сообщение: Зеркало, мол, является бесхозным Предметом класса Эпик-плюс, не желаете ли, типа, присвоить? А во второй руке у меня, смотрю: вместо деревянного боккена – мой Муракумо-но Цуруги из игры. Ну, тут я совсем голову потеряла. Кричу Машке: «Держись за зеркало!» – а сама в зал. А навстречу мне – Ивасаки. Рукой махнул – так и увидела, как что-то убийственное в меня летит. Но меч сам собой подпрыгнул – и угрозу отразил… А вот Ивасаки я уже намеренно зарубила. Муракумо-но Цуруги, может, мне чуток и помог, но направляла удар точно я сама. Японец, по ходу, такой прыти не ожидал – даже отскочить не потрудился. Ну я его и… Раз, другой… Опомнилась, гляжу: тела тренера нигде нет, тела японца – тоже уже нет, перед глазами сообщение: молодец, Белова Виктория, Уровень 8, типа, матерого ками завалила! Такого-то ками – так я, собственно, и узнала, с кем имела дело. Оглядываюсь: большинства из припершихся с японцем и след простыл – и только Иванов у дверей тренерской ошивается. То ли зайти собирался, да на меня обернулся, то ли только что вышел… Я к нему – с мечом над головой. Иванов внутрь – я за ним. А Машки там уже нет. И зеркала нет. Иванов под стол нырнул, я сверху приложилась Муракумо-но Цуруги – столешница надвое – хрясь! Но Паскаль, вроде, невредим остался. Как рванет мимо меня… Я за ним. Он на улицу – я снова за ним. Как была, босиком, в кимоно и с мечом. Через дорогу, во дворы, там кусты густые… Упустила гада, короче. А тут откуда ни возьмись – полиция. Ну да, босая девочка, размахивающая мечом, должно быть, показалась им слегка подозрительной, – выдавила невеселую улыбку Вика. – Пришлось уже мне самой удирать. Спряталась в каком-то закоулке, чуть ли не на помойке нашла пару грязных тряпок, обмотала ими меч… Там же подобрала выброшенные кем-то рваные шлепанцы… Только тут обнаружила еще одно сообщение. Гляжу: оно от Владимира Александровича. Обрадовалась, дура: вообразила, что он жив… Прочла, поняла, что натворила… Ивасаки-то нельзя было убивать! Теперь вся его кодла ломанется в Последний Квест!..