Башня Богов (СИ) - Карелин Антон

— Яр, там же «Спасение» на носителя, — быстро прошептал Птюч. — Скорей прими Корону, станешь её носителем, исцелишься, а потом вернёшь мне, ну⁈ Обманем систему!

Глаза парнишки сияли.

— Принимаю, — сказал я и взял Корону.

Лорд Курумикс заткнулся быстрее, чем захлопнутая дверь, и стал медленно, тихонько отступать. Я поднялся, взгляд Птюча стал изумлённым — когда он увидел, что его друг не при смерти, а вполне даже живчик в своих могучих трёх хитах.

— Яр, ты чего? — спросил он с легчайшим испугом в голосе, но всё же не позволяя себе допустить самое плохое: что я его подло предал и обманом выманил Корону.

— Меня зовут Яр Соколов, я принимаю ответственность за судьбу твоего народа. Своим первым и последним решением я упраздняю титул императора и освобождаю всех птюрсов от присяги.

Подкинул Корону, она взлетела, кувыркаясь и сверкая в лунном свете, такая переливчата и красивая. И со всей силы рубанул её мечом.

Глава 13

Прощай, друг

Раздался тонкий звон, как будто лопнула натянутая струна судьбы; две половинки короны раскатились в стороны и погасли. Птюч дрогнул и отшатнулся, вокруг нас пронёсся сильный холодный ветер, он отрезвляюще прошёлся по разгорячённым лицам. Что-то неуловимо изменилось раз и навсегда.

Этот ветер сдул все пять десятков птюрсов, они растаяли, как мираж. Остался только замерший в полушаге лорд Курумикс, он поддел полы мантии и перехватил трость под мышку, чтобы было удобнее бежать.

— Что это всё значит? — прошептал Птюч, озираясь. — Куда они подевались, что с моими подданными? Яр⁈

— Сейчас объясню. Но сначала ты объясни одну вещь. Сколько птюрсов вошли в Башню?

— Почти весь народ, — растерянно ответил он. — Это назвали Великий Исход: восемьдесят три миллиона подданных пошли за мной из гибнущего мира. Самая большая птичья стая во вселенной.

— И как такое огромное количество поместилось на одном этаже? Башня дала вам достаточно места?

— Д-да, — неуверенно ответил Птюч. — Там были горы и равнины, большие просторы, чистая вода… и никакого местного населения. Жителей того мира сожрал Мириад, и поначалу мы думали, что нам ужасно повезло. Но скользкая бездна оставила в этом измерении своё порождение и наследника: Тысячерукого.

— То есть, вам пришлось сразиться с какой-то титанической тварью за обладание новым миром?

Птюч опустил голову, вспоминая свой первый провал.

— Я использовал все духовные силы, что унаследовал, и все резервы, что скопили сотни поколений астральных мастеров. И поверг Тысячерукого.

— Почему ты говоришь это таким тоном, будто проиграл?

— Но ведь всё было потрачено! У меня не осталось сил, чтобы защитить подданных на следующих этажах. Только мой наследный духовный уровень.

— Вот как. Почему же вы не остались там, в отвоёванном мире?

— Но таковы законы Башни, Яр! Нужно двигаться, подниматься вверх. Она дала нам время передохнуть, набраться сил, мы жили в чистом и спокойном мире длинный цикл. Но было ясно, что мы вошли на высокий этаж Башни из-за моей унаследованной силы — она огромна, а почти все птюрсы гораздо слабее. Все понимали, что огромные массы народа не выживут на следующих этажах.

Он вздохнул.

— Совет постоянно заседал, обсуждая, как устроить нашу дальнейшую судьбу. Они никак не могли прийти к единому мнению, а я слушал советников, все их противоречия и споры. Каждый требовал выбрать один путь, считая только его ведущим к спасению. А принять решение для всей нашей расы должен был я.

— И что ты решил, Птюч?

— Идти вперёд одному. Разве я мог поступить по-другому? Была надежда, что если я не нарушу волю Башни — то она позволит птюрсам спокойно жить в пустом мире.

— Но вышло иначе?

— Видимо Башня не согласилась! Или помешало великое проклятие Юраса Насмешника, не знаю. Но когда я вошёл в чёрную дверь, мы оказались на новом этаже все вместе. Огромные массы неподготовленных, беззащитных птюрсов! — его горло стиснуло от тяжёлых воспоминаний. — Бескрайние огненные пустоши и тысячи демонов пепла, повсюду гибель, крики, страдание. Большинство моей несчастной расы остались там… А дальше было по нисходящей: с каждым этажом выживало всё меньше, и, не взирая на победы или поражения, мы двигались только вниз. Нас осталось так мало, а теперь и последние исчезли, Яр, объясни, что с ними? Ты обещал!

— Я услышал твою историю, Птюч IV Неудачливый. Из твоих уст это горький и уничижительный рассказ: недостойный правитель, глупый мальчишка, который чередой недальновидных решений и слабости характера погубил свой народ и привёл его к краху.

Птиц слушал, и его голова опускалась всё ниже.

— А теперь расскажу, как твоя история выглядит со стороны. Слушай. Беспечная раса выросла в идеальных тепличных условиях, неприспособленная к выживанию. Твой дед имел наглость затеять шашни с мультивселенским богом Игры, не понимая правил! Твой отец хвалил одного сына и унижал другого, а перед лицом надвигающейся катастрофы сломался и трусливо переложил ответственность за весь мир с себя — на плечи ребёнка.

Птюч стоял с полуоткрытым клювом, он явно не рассматривал произошедшее в таком ключе.

— Ты появился на свет недоразвитый, с врождённой болезнью, из-за которой тебе было сложно то, что просто другим. Но выбор духовных сил вашего народа всё равно пал на тебя. Почему?

— Злая воля Насмешника? Коварство судьбы? — пробормотал парень, но уже вопросительно, неуверенно.

— Наоборот. Дух предков выбрал тебя, потому что лишь ты мог спасти птюрсов. Потому что ты лучше и сильнее, чем был братишка Римороб.

— Но он пожертвовал собой и привлёк Башню!

— Нет, он пытался бежать, использовал наследные силы духа ради себя, чтобы вырваться из пут Мириада — и потому был сожран первым. Эгоист и трус. А Башня пришла сама по себе, потому что… — тут я запнулся, вспоминая маленькую и беззащитную Землю, — Потому что Башня всегда приходит к тем, кто обречён.

Император смотрел поражённо, он ни разу в жизни не позволял себе усомниться в суждениях старших, и принимал все уничижения в свой адрес, от рождения покладистый и верный.

— А затем ты, подросток, один на один уничтожил тысячерукое чудовище, которое росло, чтобы пожирать миры. Твои предки угробили и потеряли ваш мир, а ты нашёл и отвоевал для птюрсов новый! Но вместо законной гордости ты, забитый и затравленный с детства, решил… что дрался не идеально.

Я покачал головой и сжал кулаки, чувствуя, как ногти впились в ладони.

— Как тебя зовут на самом деле, Птюч? Не это нелепое прозвище, которым тебя наградили насмешники и которое ты принял по скромности своего сердца. А настоящее имя.

— Алорин, — едва слышно произнёс птиц. — Алорин Закатный. Но это слишком красивое имя, в древности оно принадлежало герою, его не должен носить калека и уродец!..

— Ты и есть герой, — произнёс я, с трудом сдерживая гнев.

Мне хотелось схватить Курумикса за шею и убить голыми руками. Потом выдрать из бездны душу папаши и деда Птюча и накостылять им так, чтобы они вопили и стенали половину вечности. Ради этого можно даже стать некромантом.

— Ты — настоящий повелитель птюрсов, Алорин. Ты прошёл за них двести этажей разочарований и ада, но не сдался.

— Почти сдался, — прошептал он.

— Почти — не считается.

Наступила тишина. Алорин медленно перестал горбиться и прятать лицо.

— Но где же мои птюрсы? — тихо спросил он, поведя крыльями, показывая, что вокруг стало пусто.

— Их никогда с тобой и не было. Башня не нарушала свой принцип, и ты всегда шёл по этажам один.

Глаза императора расширились.

— Мой народ остался там? В чистом мире гор и равнин?

— Все восемьдесят три миллиона. Уже больше. Ты выкупил их счастье ценой своей жизни и судьбы.

Взгляд паренька стал настолько пронзительным, что мне захотелось обнять его и успокоить, похлопать по плечу. Сколько же лишений и страданий он перенёс, переживая за своих, какую тяжесть несправедливой вины тащил двести этажей.