— Просто продолжай так же отвечать им, господин, и не давай сесть на шею, — бесцветно ответила тихоня. Мне кажется или она под наркотой?
— Ладно, хуй им в сраку, идёмте в нашу точку. Кстати, а где это?
— Бордель, — тут же ответила Мамонта.
— Чо? В смысле?
— Бордель, — начала пояснять тихоня. — Место где мужики траха…
— Я знаю, что это за место. Я о том, почему там⁈
— Там есть подходящее место, там мы можем раствориться с толпой, там процветает преступность, и никто нас там не будет искать, — перечислила достоинства Мамонта.
— И это всё? — с подозрением прищурился я.
— Господин Джин предложил это место, — добавила тихоня.
— Вот! — ткнул я в их сторону пальцем. — Вот что и требовалось доказать! Знал же, что не спроста!
Хотя с другой стороны плюсы действительно были, глупо подобное отрицать. Реально, где ещё могут раствориться тридцать одну девку? Поэтому Джин может и выбирал по своему вкусу место, но оно было действительно тем самым, что нам требовалось. Что касается меня, то я вообще где угодно могу затеряться. Мама меня в своё время постоянно теряла.
— Ладно, ведите меня, — согласился я.
Мы вышли в обычные район и практически сразу попали в толпу всякого народа, где людей явно было не большинство. Грязь, слякоть, вонь, все черты не самых богатых кварталов. В прошлый раз, когда я сюда приезжал, именно боковые дороги между домов были не вымощены камнем. Предположу, что здесь так же.
Блин, но здесь людей реально мало! Фуррии, сородичи Анчутки, какие-то… кикиморы что ли, жабоподобные существа, полулюди с клешнями и жалами вместо рта… мерзость. Короче, весёлый народец. Так и становятся расистами, наверное.
Мы шли по этим забитым улочкам, но никто не обращал на нас внимания. Всем было откровенно насрать, кто мы, что мы, откуда мы, что несомненно играло нам на руку.
Хотя и одеты мы были обычно — у тихони типичная одежда крестьянки: платье с грязными подолами и корсет зелёного цвета. На мне были брюки, рубаха, куртка и походный плащ, под который можно было спрятать как меч, так и моё ружьё. Мамонта накинула на себя просто походный плащ, который скрывал её броню и ручную пушку. Последняя правда слегка выпирала, но никого это не волновало.
Мы переходили с одной улицы на другую, из плотной толпы в практически пустые улочки и обратно. Крутились между домами, которые были сделаны из камня или дерева. Некоторые дома даже соединялись между собой переходами над улицами. Над нашими головами на верёвках висела одежда, словно флажки. И практически отовсюду, включая окна домов, слышались голоса, смех, крики, детский плач и так далее. Это был просто большой муравейник.
Здесь я часто видел работающих женщин, которые выливали вёдра грязной воды на улицу или стирали одежду, детей, что играли в грязи, собак, крыс, кошек. Иногда попадались рабочие, которые что-то строили, иногда местные гопники. На некоторых улицах прямо в грязи стояли прилавки, где продавали еду.
Та ещё антисанитария.
Это всё было вне основных отделанных камнем дорог. Грубо говоря, мы были в центре жизни обычного города.
Так, углубляясь по засранным улочкам, мы попали, наверное, в самый криминальный район. Здесь дома были сделаны из досок и стояли так близко друг к другу, что здесь могли поместиться только двое. По бокам от этой улицы были проходы ещё уже. Там только один человек мог пройти. И в этих проходах я иногда видел ебущихся.
Иногда, потому что один раз нам попался насильник, который трахал какую-то плачущую девку с кроличьими ушами.
— Погоди-ка, — придержал я Мамонту за руку и подошёл к чуваку.
Он меня даже и не заметил, пока я ему не свистнул.
— Чо?
— Хуй через плечо, — ответил в рифму я и стукнул ему в ебальник, после чего подхватил девушку, которая чуть не упала с ним, за локоть. — Так, крольчиха, а ты беги отсюда.
Она кивнула и с заплаканным лицом свалила. Ну а я напоследок ёбнул ногой в морду поднимающемуся с земли бандюку, отправив его на боковую. После этого я вернулся к своим.
— Это было обязательно? — спросила Мамонта.
— Не-а, — пожал я плечами. — Просто глянул, увидел, что плачет, и захотел помочь. Мимолётное желание.
Нет, просто я посмотрел на зарёванную морду девчонки и мне стало её жалко. Вот и всё.
Просто иногда смотришь на человека и никаких эмоций у тебя не возникает. А иногда тебе становится неожиданно его жаль и возникает желание ему помочь. Вот тут так же. Увидел, захотел помочь. Да и чувак явно был низкоуровневым, так что даже я смог бы с ним справиться при необходимости.
И то, что я убиваю людей и травлю города, нихера не значит, что мне не может быть жалко кого-то. Я тоже испытываю эмоции, и мне тоже нередко бывает жалко людей, ещё как.
Мы прошли дальше по этой грязной улице, пока не попали к большому дому с толстой деревянной дверью. Это место сразу палилось, так как даже из закрытых окон я слышал женский смех, вскрики, голоса.
Тихоня толкнула дверь, мы прошли узкий коридор с вышибалой и попали в зал обычного стрип-клуба. Полумрак, столы с шестами на которых в одних трусах танцуют разномастные девицы. Такие же девицы, но уже с прозрачным передником, разносят еду и алкоголь. И повсюду бандитские рожи. Те лапали девок, которые сидели у них на коленях, разговаривали, смеялись.
Тихоня тут же повела нас в самый угол зала, где была неприметная дверь. На нас никто не обратил внимания. Наверное, потому, что тот, кто обращает много внимания на других, долго не живёт.
Пройдя ещё один длинный коридор с дверьми по бокам, мы дошли до лестницы, поднялись и попали в относительно небольшую комнату. Это помещение было под самой крышей, оттого потолок здесь был покатым и нам приходилось пригибаться, чтоб не стукнуться головой об балки. Для Мамонты это было особенно актуально.
Здесь было немного места, всё свободное пространство представляло одну огромную общую кровать. Подозреваю, что это просто ящики с накинутыми на них матрацами.
И на этой большой кровати сейчас сидели девушки, разговаривая между собой. Кто-то был в группе, кто-то что-то отдельно делал, кто-то просто дрых.
Увидев нас, они тут же приветственно вскинули руки.
— Мамонта, привет! Здравствуйте, господин, к нам пришли?
Опа, да ну вас нахуй!
Я попытался тут же свалить, но рука Мамонты, которая легла мне на плечо, остановила меня.
— Ты куда?
— Подальше от будущего изнасилования, — ответил я тихо, видя, как на меня уставилось несколько десятков глаз с вполне понятными намерениями.
— Никто не будет…
— Ага, да как же! Ты посмотри на их рожи, кто распиздел то, что случилось в таверне между нами?
— Наверно, все… — как-то неуверенно прохрипела Мамонта.
Понятно. Мамонта наравне со всеми растрепала о том, что я умею. Мамонта, ну и баба же ты, пиздец просто. Спалила меня. Не буду тебя больше трахать.
— Ладно, плевать, — я посмотрел на баб. — Клирию рядом положу, чтоб всех отпугивать.
Хотя я же сам её боюсь. Уснуть то смогу рядом с ней? А… плевать, выстрою стену из подушек.
Лишь бы не изнасиловали. А то что такое может случиться в реальности, я не сомневался. Все смеются, но такое действительно бывает, когда бабы насилуют мужиков. Пополнять их ряды я не намерен.
Поэтому скинув ботинки и верхнюю одежду с оружием, я пополз в самый угол.
— К нам не хотите? — спросила одна из девушек лет сорока (смешно звучит, но я строю их возраст на поведении), которая сидела и рубилась в карты с другими.
Все остальные хищницы подняли голову.
— Нет, спасибо, я в уголке сегодня, — указал я пальцем на Клирию.
Все недоумённо переглянулись и зашептались.
— Будет трахать эту тёмную, смельчак.
— Интересно, Клирия ему хуй не откусит?
— Ему нравится по жёстче?
— Ты видела её тело, на ней живого места нет.
— Наконец-то трахнет её и она успокоится.
Эй! Я всё слышу! И Клирия тоже! Вы чо⁉ Я блять даже покраснел, подползая к ней.
