Будни феодала (СИ) - Говда Олег Иосифович

— Я на десять лет продался Кара-мурзе. Отслужил три… — одобрительно оценил мои действия Абдула и придвинулся ближе, так чтобы дать больше света. — Когда вас увели стражники, хозяин предложил простить долг в обмен на вашу свободу. Или, если не получится иначе — смерть без мучений.

— Спасибо, что выбрал первый вариант. А товарищей не жаль? Все же единоверцы твои.

— Свиньи и шакалы им товарищи! — презрительно сплюнул Абдула. — Они из рода Гасан-бея. Мои кровники… Это Керим, старший сын Гасан-бея разорил и убил моих родителей, пока я был в походе, а потом — потребовал вернуть долг, который отец взял у из семьи. Из-за них я и оказался в рабстве. Чтобы выкупить младших братьев и сестер.

— Выберемся из города, я тоже в долгу не останусь. Обещаю…

Татарин гордо выпрямился.

— Абдула не купец, Абдула — воин. Двойную оплату за одно дело не берет.

— А кто говорит о плате? — одежда охранника, хоть и жала под мышками, имела одно существенное преимущество перед моими лохмотьями — была сухая. — Подарок от друга никому незазорно принять. Тем более, от всего сердца… Впрочем, не будем делить шкуру неубитого медведя. Как выберемся, тогда и обсудим. Я готов.

— Хорошо… У выхода из подземелья, в кордегардии еще двое охранников. У них ключи от внешней решетки. Убрать их надо без лишнего шума. Снаружи никого не должно быть, но всякое бывает. Вдруг, кто-нибудь мимо пройдет… Если тревогу поднимут — из города не уйти. Хан велел вчера усилить ночные дозоры и патрули.

— Сделаем… А это ключи от всех камер? — указал я на внушительную связку на поясе у второго мертвого татарина.

— Наверно. Я не знаю.

Ну, правильно. Откуда ему знать, если он только вчера в тюремщики записался. Интересно, во что Кара-мурзе обошлась эта должность? Нет, все же не ошибся я в нем. Хорошим человеком оказался, правильным. Хоть и басурманин.

— Угу… Посмотрим…

Связка весила не меньше полпуда. Если что, даже отбиваться можно, как кистенем.

— Зачем? Что вы хотите увидеть?

— Соседей…

— Соседей? — недоуменно переспросил Абдула. — Здесь же только преступники!

Наивная простота.

— Ну, да… Вроде меня.

— Вы, Антон-ага, совсем другое дело. Вас по ложному доносу взяли. Если б не подлость Сабудай-мурзы, разве б вы оказались здесь?

— Правильно говоришь, друг… Но что, если он же, еще кого-то оболгал? Об этом не подумал? Или какая другая сволочь свела счеты с врагом подобным способом? Чтоб имуществом завладеть, или долг не возвращать…

Татарин промолчал. Похоже, такая мысль в его бритую голову не приходила. Ну и не надо… А то, мало ли до чего додумается. Например, что и ему не обязательно было в рабство продаваться. И вместо честного воина появится очередная сволочь.

Странно, зачем таскать всю связку, если большинство камер оказались пустыми. Похоже, Махмед-Гирей либо был невероятно гуманен, либо считал содержание узников обременительным для казны расточительством. Предпочитая отправлять заключенных на галеры или — на казнь.

В общем-то, разумный подход. А с учетом того, что он и меня допрашивал без пристрастия, седобородый старик завоевал уважение. Если придется еще столкнуться — убью быстро.

И только в одной из дальних темниц я увидел нечто особенное. Во-первых, — эта камера была значительное светлее и суше моей. Во-вторых, — в помещении имелось нечто невероятное для зиндана. Деревянный топчан и стол!

— Похоже, здесь держат какого-то знатного гостя, — хмыкнул я, подбирая ключ. Получилось с шестой попытки. Мог бы и раньше сообразить, если б пригляделся внимательнее. Только он был чистым от ржавчины.

При виде нас узник поднялся и отошел к окну. Видимо, такие были правила.

Насколько позволял разглядеть свет факела, молодой мужчина. Одетый скромно, но не в лохмотья. В таком халате и я бы не мерз.

— Вечер добрый, уважаемый… Не подскажете, как пройти в библиотеку?

Фраза сама вырвалась. Сказывалось перевозбуждение. А следом вспомнился анекдот о теории относительности, как ее объяснял бывший студент физик авторитетному вору. Предложил зеку походить по камере, а потом говорит: «Вот ты ходишь, а на самом деле — сидишь». Так и я… Вроде, свободен, но по-прежнему в тюрьме.

— Что, простите?

«О, интеллигентный человек. Надо брать…»

— Тысяча извинений, уважаемый, мы не знакомы. Не соблаговолите назвать свое достопочтимое имя?

Мужчина раздраженно дернул щекой.

— Насмехаетесь?

— И в мыслях не было, — изобразил я легкий поклон. — А вас здесь все знают?

— Новенькие, что ли? — мужчина отошел от окна. — Дядя надумал сменить тюремщиков? Решил, что с прежними я общался слишком долго и мог сговориться? Это похоже на старого лиса. Ничего не оставлять на волю случая. Думаю, он и собственную смерть запланирует заранее.

— Прошу прощения, эфенди, но я пока ничего не понимаю. Может, вернемся к началу? С кем имею честь?

— Вот как?.. — еще больше изумился татарин. — Занятный разговор у нас получается. А вы точно тюремщики?

Задрал… Он что из Одессы родом? Ни одного ответа, вопрос на вопрос…

— Ну, как желаете. Не хотите назвать себя, не смею настаивать и мешать вашему уединению. Всего доброго. Счастливо оставаться.

Я развернулся к дверям, почти выталкивая наружу Абдулу.

— Постойте!

Ага, скучно одному. Ну так какого же ты выделываешься.

— Меня зовут Саин-булат хан. Единственный сын Булат-Гирея. Старшего брата нынешнего хана Крымской одры Махмед-Гирея.

— Сын старшего брата? — пробормотал я негромко. — То есть…

— Да. Законный наследник ханского престола. А мой дядя Махмед-Гирей — узурпатор. Который сидит во дворце только потому что султан считает, что мужская линия моего отца пресеклась с его смертью. Не знаю, зачем я это вам говорю… — голос его опустился почти до шепота. — Наверно, чтобы самому не забыть.

М-да. Не зря говорят мудрецы, что не стоит лениться лишний раз наклониться за булыжником. Никогда нельзя быть уверенным, что вместо камня не поднимешь алмаз.

— И давно ты здесь?

— Давно… — кивнул царевич.

— А на свободу выйти не желаешь?

Прежде чем ответить, тот сел на лежанку.

— Год или два я обещал озолотить каждого, кто выпустит меня. Пока не понял, что дядя приставил ко мне глухих охранников. С тех пор я больше на эту тему не разговариваю. Так что, если вы решили посмеяться над несчастным узником, зря стараетесь.

— Понимаю. Но перестать разговаривать и смириться — разные вещи. Я — тоже был в плену. Абдула — друг, который пришел меня спасать. Но, между нами и свободой все еще толстые стены и охранники. Удастся сбежать — повезло. Нет… Сам понимаешь. Поэтому, и спрашиваю. Здесь ты хотя бы жив, а пойдешь с нами — может и рассвета не увидишь.

— Жив?! — вскричал татарин. — Ты называешь это жизнью?! Да я сейчас же готов умереть, за право хоть еще раз посмотреть на звезды и вдохнуть полной грудью!

«К вашему отряду присоединяется Саин-булат хан».

* * *

— Не уверен, что хозяину это понравится… — проворчал негромко Абдула.

—Эй-эй, дружище! — хлопнул я по плечу своего спасителя. — Какой хозяин? Ты же свободный человек!..

Татарин растерянно поморгал, и на лицо его наползла неуверенная улыбка.

— Забыл.

— Ну ничего, если что — я напомню. А теперь кратко и быстро: почему Кара-мурза будет недоволен освобождением Саин-Булата? Они что, враждуют?

— Нет, нет… Я другое хотел сказать… Понимаешь, Антон-ага, ты конечно же весьма важный и достойный человек. Тебя даже Великий Хан лично допрашивал, а такой чести удостаивается далеко не каждый разбойник. Но, только не обижайся, ты всего лишь еще один гяур, чем-то досаждающий подданным Блистательной Порты. Не более… Сумел как-то сбежать, ну и шайтан с тобой. Если не поумнеешь — то и во второй раз попадешься. А Саин-булат хан — принц крови! Тот, кто может потребовать казни самого Махмед-Гирея! То есть, не простой разбойник, а государственный преступник!.. Поэтому, искать его будут тщательнее, чем упавший на пол бриллиант. Весь город перетряхнут, каждого допросят. И тут уже не удастся утаить, что в тюремную охрану в день побега был принят новый охранник.