Клан быка - Тропов Иван

Леха поднял морду, перевернулся с боку на живот, попытался встать, но упал.

Мир качался, как палуба корабля, в голове звенело. И муть перед глазами…

Нет, не муть. Гарь.

И уши заложило. Ни черта не слышно, ни где джип, ни что вообще вокруг происходит… Чертовы программеры со своим долбаным реализмом! Разинув пасть, Леха подвигал челюстью, чтобы отпустило в ушах.

Пошире расставил, ноги, чтобы не завалиться набок, и, пошатываясь, обернулся…

Да так и остался стоять с отпавшей челюстью.

Сразу и не сообразить, где тут был джип. Мало что от него осталось. Лишь куски кузова, разбросанные далеко вокруг, какие-то части двигателя, ошметки одежды, куски тел…

А посреди всего этого – огромная воронка в песке, метров в пять диаметром. Как раз там, где раньше проходила колея от машины каперов.

– Ну что, оклемалось, рогатое? – появился в голове голос сатира. Спокойный и довольный. Сатир мурчал, как сытый кот. – Ну давай, благодари меня, тугодумное…

Леха помотал головой, чтобы прояснилось. И все глядел на догорающие остатки джипа, на почерневшие тела вокруг.

Двадцать метров. Каких-то двадцать метров…

Если бы нагнали чуть раньше…

Или одна из тех пуль случайно попала в ногу, отстрелив копыто…

– Эй? – прервал скромное молчание сатир, – Не слышу восторженных щенячьих повизгиваний, как здорово я все придумал и просчитал. Где благодарность, рогатый? Ты…

Леха наконец пришел в себя и врезал копытом в песок.

– Они же здесь крутились, твои каперы! Какого черта им понадобилось у скальной стены?!

– Не по-онял…

– Я пахал на этом плато, как папа Карло, – процедил Леха сквозь зубы. – От камней все рябит перед глазами, даже на карту не смотрел… Я думал, они рядом!

– Ну ты не кричи, не кричи, – пробурчал сатир. – Не у себя дома.

– Я был уверен, они меня прикрывают!

– А они и прикрывали.

– Там?! – не выдержал Леха. – На другом конце пустыни?!

– Не на другом конце пустыни, а у стены. У прохода, где твои следы начинаются, где все охотники, которые идут за тобой, будут искать начало твоего следа. Пока ты валял дурака на плато, они одну команду завалили, не слезая со скал. В снайперку – пам, пам, пам! И спокойно сидят дальше. А теперь подумай, что было бы, если бы они сидели возле плато, как ты хочешь, посреди пустыни, где нельзя спрятаться, и их бы самих вдруг завалили? А? Кто бы тебя прикрывал то время, пока они в новых тушках добирались бы к тебе от Гнусмаса? Пушкин?

– Но немцев-то они пропустили!

– Немцев там не было… – пробурчал сатир.

– А как же они к плато вышли?!

– Да случайно, похоже… Наверно, еще в пустыне на твой след наткнулись… Вот прямо по следу сразу к плато и пошли… Ты бы лучше не критиканствовал, а спасибо сказал, что я их заставил свой след заминировать! И незаметно и эффективно. А?

Леха очень медленно втянул воздух, а потом еще медленнее выцедил его сквозь зубы, заставляя себя сдерживаться.

Эффективно! Да нагони немцы на пару дюн раньше…

– Ну все, хватит фыркать и прохлаждаться! Дело стоит. Давай на плато, и поживее! Солнце еще высоко, – сообщил сатир и отключился. Вот ведь сволочь… Но никуда не деться. По крайней мере, пока. Леха щелкнул по браслету, покосился на Изумрудные горы, на три черные точки – особенно на ту, что одиноко засела подальше в горах… Вздохнул и побрел к плато.

Время тянулось медленно и тяжело. Хотелось к Изумрудным горам, к Алисе, а вместо этого змейкой между камнями. Влево, вправо. Влево, вправо. Влево, вправо…

До ряби перед глазами, до тошноты, до отвращения.

Хорошо хоть солнце потихоньку сползало к горизонту. Хотя бы жар спал, и на том спасибо…

– Как успехи? – ожил сатир.

Леха остановился и огляделся. Ничего себе! А ведь уже больше половины плато оглядел. Да что там, половины – уже три четверти, если не больше!

– Эй?

– Процентов семьдесят есть, – сказал Леха.

Только сатир не проникся гордостью за проделанную работу.

– Слушай, рогатенький, ты что такой радостный?… – осведомился он.

Как-то подозрительно нежно… Леха на всякий случай промолчал.

– Ты схрон должен найти, а не плато обыскать! – взорвался сатир. – Понял?! Схрон! О господи, что за народ…

Сколько еще тут поколений должно смениться, чтобы работу стали оценивать не часами, а результатом?…

– Схрона пока нет, – сказал Леха.

– А ты не мог пропустить?

– Нет, – сказал Леха. Оглянулся на южный край, на лабиринт из валунов. Скорее всего, схрон там. – Я же сказал, что, скорее всего, он…

Леха осекся. Нет, вот как раз этого сатиру не говорил. Чертова жара! Совсем мозги плавятся, будто в реале…

– Что?

– Скорее всего, ближе к концу найду, – сказал Леха. – Здесь на южном краю есть несколько приметных мест, но…

– Но?… – напрягся сатир.

– Если искать урывками и не найти сразу, то потом можно и пропустить. Начинаешь путать, где уже смотрел, а где не смотрел…

– Нет, ты лучше давай и дальше змейкой, – сказал сатир. – Методично, по-военному. Молодец, и дальше так держать… Хотя нет. Половину обыскал, говоришь?

– Угу. Даже больше.

– Тогда хватит на сегодня. Не дай бог, в сумерках пропустишь. Давай дуй сюда, а остальное завтра доглядишь, на свежую голову.

– Хорошо. Только…

– Без всяких только! Дуй сюда, и быстрее! Некогда мне с тобой цацкаться, спать охота! И так весь день то на форуме висел, то на карту пялился. Голова уже кругом…

– Только крюк небольшой сделаю, – сказал Леха, разглядывая карту.

– Опять охотничий рог зовет? Да тебе пока не надо, я считал. Ты где-то до завтрашнего утра почти сытый будешь. Тогда и заправишься теплой кровушкой.

– А если утром никого рядом не будет? Нет, лучше сейчас. Как раз двое недалеко.

Сатир тяжело вздохнул, словно его подбивали разгрузить вагон-другой стальных чушек.

– Ладно… Ну где? – пробурчал он и зевнул: – С севера, что ли?

Леха поморщился. К северу от плато есть две точки, тут сатир прав. Но…

– Нет, не тех. На востоке, из Олд Волта идут.

– Из Олд Волта, говоришь?… Опять из Олд Волта… – Кажется, сонливости в его голосе стало поменьше. – А помоему, те с севера к тебе ближе, – почти вкрадчиво предложил сатир. – Севернее плато, видишь? И как раз сюда идут, к стене. Прямо по пути будет. Леха сглотнул.

Самое паршивое, что и тут сатир прав. До них ближе. И если начать упираться… Может, на завтра отложить? Но… Три черные точки в Изумрудных горах притягивали взгляд и сердце.

– Думаешь, лучше их? – с сомнением спросил Леха.

– Угу-у, – медленно и значительно протянул сатир. Уже ни капельки сонливости, одно лишь напряженное внимание. К малейшему нюансу того, как именно ему сейчас будут возражать… Черт бы его побрал! Леха старательно зевнул, погромче:

– А-а-а… Да, эти даже ближе, кажется. Но…

– Но? – спросил сатир. Четко и медленно. Уже совершенно не торопясь спать.

– Но… понимаешь, этот Гнусмас… Там…

– Что «там»?

Но Леха не спешил с ответом. Старательно мялся, словно признание в самом деле давалось с трудом.

– Не хочется мне туда, даже близко… Там… Ну, когда тебя сжигают, то потом…

Сатир хрюкнул от смеха и зашелся своим противным хихиканьем:

– Ах, так тебя сожгли? Да, салажка рогатенькая… Это ты умудрился. Долго старался, наверное…

Леха терпеливо ждал, пока сатиру надоест. Уж лучше издевки, чем подозрения.

Потихоньку начал семенить на восток. К тем двоим, что вышли из Олд Волта, – и заодно к Изумрудным горам…

– Ладно, стальное сердце с трясущимся хвостом. Иди к своему Олд Волту…

Сатир зевнул и отключился.

Перед гребнем последней дюны Леха притормозил, прислушиваясь. Как там путешественники?

Темнеет, но еще светло. А здесь кто может идти, посреди пустыни, вдвоем? Охотники какие-нибудь… Неохота пулю словить.

Леха лег на песок и подполз к самому гребню. По ту сторону дюны заливисто смеялись – оба голоса женские. Один прямо как колокольчик. А может быть, это не голос, а лишь звуковая «шкурка», как их сатир называет. Второй голос пониже, но тоже приятный, бархатистый такой.