Путь Ками (СИ) - Кащеев Денис

– Вполне видим и даже осязаем, – усмехнулся Сэнсэй. – Храм перед нами – и есть Фукурокудзю. Когда поднебесный ками достигает вершины могущества, дозволенного ему согласно рангу, он может перейти в когорту ками небесных, а может воплотиться в святилище своего имени. Это своего рода аватар, только несменяемый…

– Гм… Сомнительная перспектива, честно говоря, – невольно поежился я. – Оказаться к концу жизни прикованным к месту…

– Прикованные – это мы, – покачал головой лисенок. – И то, что можем ходить, а особо везучие из нас – даже летать, здесь мало что меняет: заданные нам рамки все равно достаточно узки. Фукурокудзю же незримо присутствует в каждом игроке, открывшем характеристику Мудрости, и в каждом земном ками, оную развившем. И во мне, и в тебе. Эта сопричастность Фукурокудзю и позволяет нам создавать квесты и даровать с их помощью Мудрость своим ученикам. Вообще-то, опытному ками не нужно для этого являться в храм, но ты у нас новичок – поэтому мы здесь. Идем же, святилище нас уже ждет!.. Только не летай на территории храма – это невежливо.

– Хорошо, не буду, – кивнул я, «на автомате» поплотнее прижимая крылья к бокам.

Миновав тории, по петляющей песчаной дорожке мы степенно (ковылять пешком для попугая занятие всяко небыстрое!) прошли мимо колодца для ритуального омовения – игрокам-гостям святилища полагалось пройти здесь обряд символического очищения, но, как пояснил Сэнсэй, на ками это требование не распространялось. Затем по крутому горбатому мостику пересекли неширокий ручей, обогнули нарочито грубо вытесанную из черного камня скульптуру черепахи и выкрашенную белой краской изящную фигурку тонконогого журавля, после чего оказались перед укрытым незатейливым навесом широким деревянным помостом, в центре которого располагалась белая нефритовая чаша в виде цветка лотоса. У ведущего к ней прохода на поперечной балке висел бочкообразный медный колокольчик.

– Болтать языком непосредственно у алтаря не принято, поэтому прежде, чем поднимемся на помост – еще несколько слов, – повернулся ко мне Сэнсэй. – Мудрость – сам понимаешь, характеристика особая. Действие Силы по нанесению урона, влияние Ловкости и Выносливости, Интеллект как набор знаний и навыков – все это мы способны наблюдать непосредственно или высчитать. Мудрость же можно лишь постичь интуитивно, пропустив информацию через призму собственного опыта. «Опыт – отец мудрости, память – ее мать», – гласит японская пословица. Очевидно, что опыт у каждого свой, набор информации в памяти – тоже, а значит, у отличных друг от друга пар родителей будут и неодинаковые дети. Более того, у одной и той же супружеской пары старший ребенок может разительно отличаться от младшего! Поэтому-то мудрость нельзя банально пересказать, ей нельзя научить. Но, если грамотно подобрать факты и дать толчок к их взаимодействию с собственным опытом ученика, она способна именно что родиться. Другое дело, что дитя может появиться на свет уродливым или мертвым… Так тоже случается, да…

Ненадолго умолкнув, лисенок шумно втянул носиком воздух и ударил по земле хвостиком. Почему-то мне подумалось, что в памяти Сэнсэя всплыл какой-то конкретный печальный случай из его собственного опыта.

Продолжил зверек свою речь, однако, вполне ровным и спокойным тоном.

– В игре, конечно, все достаточно формализовано, но принцип тот же. Отталкиваться следует от личности ученика. Лучше всего – от какой-то яркой черты его характера, не важно даже, положительной или отрицательной. Допустим, тот любит бросаться из крайности в крайность…

– Это точно про Вику! – не удержался от реплики я, вспомнив, среди прочего сестрицыно «Вообще никогда больше меч не достану!» после стычки с Оками в Урочище Шепотов – и еще тьму подобных примеров.

– Так и есть. Эта особенность немало мешает ей и в игре, и оффлайн. Увещевания здесь бесполезны. Но, если помочь Виктории-сан взглянуть на ситуацию непредвзято, она сможет сделать верные выводы самостоятельно и совершить свой первый шаг по Пути Мудрости. Однако, как я уже сказал, ей в этом нужно посодействовать. Инструменты здесь могут быть самые разные – парадокс, аллегория, побуждающий к выбору внутренний конфликт… В качестве статистов можно привлечь неписей и даже игроков… Варианты предложит Фукурокудзю, нам останется лишь выбрать оптимальный. И составить алгоритм квеста. Чем он окажется проще и короче – тем лучше: во-первых, это красиво, а во-вторых – меньше возможностей для накопления мелких ошибок, в совокупности способных привести дело к краху. Когда проект квеста будет завершен, Фукурокудзю еще раз его проверит, и, если вероятность успешного прохождения окажется не ниже 50 % – загрузит в систему. Но шансы 50/50 – это не наш вариант. В квесте, созданном под своего ученика, в прогрессе которого ты кровно заинтересован, они должны находиться в диапазоне от 75 до 90 %. Больше – не позволит Фукурокудзю. Ну, вроде основное рассказал…

С этими словами мой рыжий спутник шагнул к колокольчику. Чтобы дотянуться до свисающего вниз длинного шнурка, ками пришлось подняться на задние лапки, упершись передними в поддерживающий соломенную крышу резной столбик. Зубы лисенка сомкнулись на веревке, зверек слегка дернул головой, и колокольчик гулко звякнул.

– Да, чуть не забыл, – обернулся Сэнсэй уже от входа. – Чтобы получить помощь от Фукурокудзю, необходимо сделать святилищу скромное подношение. Порция риса вполне подойдет. Следуй за мной! – бросил он, занося переднюю лапку на помост.

Для моих коротеньких попугаичьих ножек ступенька оказалась слишком высокой. Помня о предупреждении лисенка насчет нежелательности полетов, какое-то время я примеривался к ней и так и этак, и в конце концов ухватился клювом за край, уперся хвостом, изогнулся и кое-как вскарабкался. По-моему, вспорхнуть вышло бы куда эстетичнее, но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят – и уж тем более не летают.

Когда я нагнал Сэнсэя у нефритовой чаши, лисенок уже поместил в нее извлеченную из Инвентаря мисочку с рисом. Несколько секунд ничего не происходило, потом над подношением заструился сизый дымок. С каждым мигом тот становился все гуще, и вот уже весь центр помоста затянули плотные клубы. Тут-то в дыму и проступил первый отчетливый образ: рука, сжимающая копье. Прищурившись, лисенок слегка качнул головой, и картинка исчезла, уступив место новой – музыканту, играющему на сямисэне. На этот раз ками кивнул, изображение засеребрилось, уменьшилось в размерах и отплыло в сторону, сменившись третьим – обнаженной катаной…

Образы в дыму появлялись и исчезали где-то на протяжении минуты, какие-то из них Сэнсэй отвергал, какие-то принимал. К моменту, когда клубы над чашей начали редеть, отобрано оказалось с полдюжины серебристых «иконок» – иначе и не назовешь!

Когда дым рассеялся, «иконки» со звоном попадали в чашу – жертвенного риса в ней уже не было. Поклонившись алтарю, Сэнсэй хвостом вперед отступил к краю помоста. Я последовал его примеру.

– Ну, вот и все, – заявил зверек, снова оказавшись на земле. – 89 % – я говорил, что работать с Викторией-сан будет нетрудно! Через пару минут квест загрузится – и можно его запускать!

– Честно говоря, я не вполне понял, что вы делали у чаши, – осторожно признался я. – Что это были за серебряные значки?

– Элементы алгоритма, – откликнулся лисенок. – Их значение осталось для тебя неясным, потому что ты видел только сами символы. Тому же, кто непосредственно работает над квестом, демонстрируются еще и возможные связи между ними. Выстраиваются последовательности, подбирается антураж… В целом, ничего непостижимого – когда сам сделаешь подношение святилищу, разберешься. Фукурокудзю не пытается тебя запутать – наоборот, всячески направляет к цели. Ограничений по времени тоже нет – хоть день сиди у алтаря, хоть два…

– А очередь сзади не выстроится – за день-два? – нервно усмехнулся я, пытаясь спрятать неуверенность за показной веселостью. – Местечко-то, должно быть, популярное?