Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич

«Вы убили вампира сорокового уровня!..»

Способ оказался рабочим. Если монета осталась цела, после достану. А пока надо разобраться с Толстым. Он начеку: слышал крики своих и готов к чему угодно.

Я оглянулся на тяжеловоза. Когда все началось, конь попятился подальше от ненужного ему сражения, и отступал до тех пор, пока не уперся задом в ствол попавшейся на дороге сосны. Под ней и стоял, ожидая указаний. Умница! Осторожность – не трусость, а весьма ценное качество.

– Забирай его, и потопали, – сказал я Люциферу. – На подходе к лагерю оставим где‑нибудь за кустами погуще, чтоб стрелами не задело. Толстый у нас лучник, сукин сын. Он не увалень. Кличку получил такую не оттого, что в самом деле толст, – просто морда пухлая, румяная. Готов спорить, что он сейчас сидит на самом удобном для стрельбы дереве, какое сумел найти. И надо догадаться, что это за дерево, прежде чем с него полетят стрелы.

– Схитрить не хочешь?  – спросил конь.

– А как? Предлагай. Лично я ничего стоящего не придумал. Доспехи Лукаса мне по размеру – могу надеть их и подползти к лагерю под видом тяжелораненого. Так ведь Толстый просто так ко мне не слезет. Сперва окликнет, а голосу Лукаса я подражать не смогу, навыков нет. А были бы – у ветеранов еще с войны припасена тысяча способов отличать своих от не своих: парольные слова и фразы, условные сигналы и знаки. Даже нам, новобранцам, Креппер приоритетно вдалбливал – не подходить к раненому товарищу в сомнительной ситуации, пока нет уверенности, что это он.

Люцифер помолчал, размышляя, но, видно, не припомнил ни одной уловки из своего богатого событиями прошлого, которая подходила бы мне. И то сказать: я не один из его прежних хозяев. И точно не Этьен де Гурфье. Тот, наверно, изыскал бы возможность убить последнего оставшегося в живых противника с наименьшим риском. А я обречен идти на любой.

– Три файербола еще в запасе, – постарался успокоить я расстроившегося коня. – Из лука я тоже стреляю нормально. Пусть не как Толстый… Кстати, а почему? Это он пусть еще докажет, что стреляет лучше.

Почти стемнело. Какое‑то время мы шли без опаски – лагерный сторож не мог выбрать позицию слишком далеко от того, что его оставили охранять. Он точно не пойдет в одиночку туда, откуда не вернулись трое. Где он может быть? Что бы я сделал на его месте? Конечно, выдвинулся в лес так далеко, чтобы только не терять лагерь из виду, и одновременно иметь хороший обзор в том направлении, в котором ушли товарищи.

Любой бы поступил подобным образом.

Или, точнее, любой дурак.

Даже такому неопытному воину как я хватило пяти секунд раздумий для отказа от очевидного выбора. Потому что его предугадает тоже любой: дурак, умный – не важно. И проверит означенный вариант в первую очередь.

Нет, Толстый выберет дерево правее или левее. И попробуй угадать, где.

А вот попробую! Отличный повод для прокачки интеллекта и наблюдательности. А если их не хватит, у меня еще есть напарник.

Мы отыскали подходящую парковку для тяжеловоза и разделились. Люцифер побрел к лагерю широким зигзагом, оставаясь в пределах мыслесвязи и прямой видимости. Я скрытно пробирался сзади, держа файерболы наготове. Расчет был на то, что Толстый не станет с ходу стрелять по незнакомой лошади. С какой стати? А определить, что перед ним боевой конь, у него проницательности не хватит. На Люцифере не было сбруи, тем более барда. Отчетливых форм продвинутого маунта он пока не приобрел, и во многом выглядел как самый обычный жеребец в годах. Пытаясь его рассмотреть, Толстый мог неловко шевельнуться, высунуться из‑за скрывающих его ветвей и тем себя выдать.

Ни одно удобное для засидки дерево не избегало нашего внимания. Заросли кустарника мы изучали не менее пристально. Мало ли что – вдруг Толстый решил обосноваться внизу?

Однако он выбрал дерево, как я и предполагал. Ветви развесистого вяза начинались у самой земли, и по ним всякий смог бы бесшумно и быстро подняться и спуститься с любой стороны, а также свободно перемещаться вокруг ствола. Толстый заметил меня чуть раньше, чем я его, но ему требовалось сменить позу, растянуть лук и прицелиться, а мне – только кинуть шарик. И я кинул. Толстый, кажется, даже не понял, что я сделал, – возможно, он и не знал ничего о примененном мною оружии. Файербол попал в едва выпущенную стрелу – конечно, случайно. Ее спалило дотла, разлетевшиеся во все стороны струи пламени сорвали вокруг Толстого листву и тонкие ветви, а его самого ожгло и ослепило. Второй файербол перебил нижнее плечо лука и вспыхнул озером огня на доспехах. Третий попал воину под нагрудник и сбил с дерева. Я подбежал, держа лук наготове, однако стрелять не потребовалось: Толстый при падении сломал шею.

«Ваш уровень повышается на +1. Текущий уровень – 35».

И хрен с ним. Волна кайфа на сей раз как‑то не зацепила. Достигли – ну и достигли. В будущем достигнем большего, нам все по плечу.

– Знаешь что, – сказал я подскакавшему Люциферу. – Я жутко устал. А ведь у нас еще работы до полуночи. Давай попробуем выполнить ее наиболее рациональным образом.

Отправившись на вылазку, ветераны не взяли плащи. Они лежали вокруг прогоревшего костра, и пригодились для временных вьюков. Пока я собирал добычу в лагере и снимал доспехи с Толстого, Люцифер привел тяжеловоза, и мы направились к месту схватки с Пролом, Лукасом и Мясником. У самого черемушника груз пополнили пять комплектов брони с собак. Далее предстояло последнее испытание – зато какое! – раздоспешивание ЛОШАДИ. Проклятой кобылы сорокового уровня весом в полтонны. Хоть к ней стоянку переноси. И я бы перенес, но тогда придется вьючить тяжеловозов или перетаскивать поклажу вручную. И ведь не бросишь тушу до утра: ночью к ней мог заявиться медведь или другой крупный хищник. Сдирая латы, чтоб добраться до мяса, он и крепежные ремни порвет, и кольчужные сетки. И мы не сможем повесить железо на Люцифера, – а размер‑то как раз подходящий. Жеребцы обычно крупнее кобыл, но у этой телосложение прокачивалось предельно.

Именно страстное желание достойно защитить Люца придало мне сил. Вампир на бард для своей четвероногой подружки денег не пожалел: брал явно «на вырост», уровня до шестидесятого. Люцифер сходил на стоянку за свежим тяжеловозом. Я перекинул веревку через ветвь дерева, под которым лежала кобыла. Вот и готов подъемный кран мощностью в одного битюга. Люц, назначаю тебя оператором! Или машинистом? Не знаю, как правильно. А я уж за стропальщика…

К полуночи мы не управились, и спать я лег только во втором часу. Следующий день заранее объявил выходным. Нельзя же постоянно шляться и драться – надо когда‑то и отдыхать. Мне настоятельно требовался отдых; и Люциферу он не помешает, и тяжеловозам. Заодно облегчим вьюки за счет еды и фуража из запасов виконта. К черемушнику могли заявиться еще охотники, и тогда драться все же придется, – но тут мы успели хоть с окрестностями ознакомиться. А в пути нарваться на еще один бой после вчерашнего – наверняка проиграем, если противник окажется серьезным.

Думал, продрыхну до обеда, однако едва закрыл глаза, как, кажется, тут же их и открыл. И увидел перед собой морду Люцифера, который наклонился, чтобы меня разбудить. Обнаружив, что я проснулся сам, конь молча отошел и отвернулся, глядя в сторону. Изумленный его странным поведением, я поднялся и встал рядом с ним.

Ночь была безлунной и пахла лесной прохладой. Черемушник продувал еле заметный ветерок. Монотонно шумел перекат. Тяжеловозы стояли один возле другого, выстроившись в шеренгу, как на параде, и смотрели в сторону реки – не прямо, а куда‑то вниз по течению.

– Что происходит? – спросил я. – Не понимаю! Спокойно ведь все?

– Слишком спокойно,  – ответил Люцифер.

Я прислушался – и понял, что он имел в виду. Кроме шума переката ухо не улавливало ни звука.

Лес молчал. Не покрикивали ночные птицы, не возились в траве мелкие зверьки. Неживая природа, вроде, была в порядке, а живая замерла.