Во время первых двух вахт ничего из ряда вон выходящего не происходило, но едва я заступил на пост, как услышал в коридоре шорох и шарканье. Уилла, очевидно, сразу же уснула рядом с Роджером, и я не стал их будить.
Напряженно ожидая в непроницаемом мраке и держа руку на выключателе фонаря, я услышал приближающиеся шаги. Разбойники, судя по всему, явились по меньшей мере вдвоем.
Они осторожно подошли к баррикаде, а я крепко сжал пистолет, готовясь выстрелить в просвет между валунами. Затем я резко нажал на выключатель налобного фонаря, заливая карниз светом, и приник к щели. Я успел заметить лишь блеск скользкой кожи и выпученных, словно стеклянных глаз — существа отпрыгнули в темноту и исчезли.
С облегчением убедившись, что сражения удалось избежать, я выключил фонарь, не потревожив Роджера и Уиллу. В этот момент я понял, чем нам следует заняться утром. Нужно направиться по следам этих тварей вниз, в более глубокие тайники пещеры. Я почему-то чувствовал, что существа выведут нас в более приспособленные для выживания места, если не на поверхность.
За завтраком я рассказал Роджеру и Уилле о своих наблюдениях и предложил поискать выход в нижних галереях. Они охотно согласились. Как и я, они считали, что все лучше, чем изнурять себя неравным поединком с каменными глыбами, преграждавшими путь в верхние галереи.
— Полагаю, это наш последний шанс, — смиренно сказал Роджер, тщательно дожевав последние кусочки крекеров и холодного мяса. — Пройдут недели, прежде чем сможет прийти помощь извне. Питу еще несколько дней, а может, и недель будет невдомек, что мы заблудились. Нужно было заранее договориться, что он должен поднять тревогу, если мы не появимся в течение какого-то времени.
Впервые за сорок восемь часов подземного заточения мы проявили настоящее рвение, собирая снаряжение и направляясь к колодцу, который, как нам казалось, служил убежищем для странных существ, так долго игравших с нами в прятки. Я бросил в отверстие еще одну динамитную шашку, что было чревато новым оползнем. К счастью, ущерб был минимальным, мы же теперь могли быть уверены, что никакое животное не поджидает нас у выхода.
Я первым двинулся в колодец; Уилла и Роджер следовали за мной по пятам. Первые несколько ярдов мы были вынуждены ползти на спине ногами вперед — таким узким был проход. Но стены вскоре раздвинулись в стороны, и наконец мы смогли встать на ноги. Несколько раз я, казалось, замечал впереди уродливые фигуры, шарахавшиеся от света моего фонаря. Я быстро обнаружил, что мне было не к чему винить свое воображение: тут и там на полу виднелись пятна грязи со вдавленными свежими следами.
Затем мы вышли к длинному и ровному участку голого гранита, ощущая все более сильный и безошибочный запах гниющей растительности. Именно этот запах привлек внимание Уиллы в Гамлет-холле. Стены коридора, чей потолок поднялся на высоту почти сотни футов, состояли уже не из известняка. Прожилки хризолита и полевого шпата блестели в свете моей лампы, и все известковые образования исчезли.
— Вы чувствуете, что становится теплее? — внезапно спросила Уилла.
— Я думал, дело в физическом напряжении, — ответил я, с удивлением глядя на ее залитое потом лицо.
Позади нас Роджер вытирал лицо носовым платком. Я провел рукой по собственному лицу, и мои пальцы стали мокрыми.
— Не будь вокруг этих стен, я сказал бы, что мы попали в африканские джунгли, — выпалил Роджер. — Запахи и жара напоминают мне бассейн реки Конго.
— Жара может объясняться глубиной, — рассуждал я вслух, пока мы продвигались во мрак быстро расширяющегося прохода. — Мы находимся, я полагаю, на глубине нескольких сотен футов под поверхностью земли, и с каждым шагом спускаемся все глубже.
Усталость и тревога не способствовали долгим разговорам о чудесах огромной бездны, куда мы проникли. Если не считать темноты, возникало впечатление, что мы пересекали дно глубокого речного каньона. Малейшие шорохи и звуки шагов многократно усиливались, отдаваясь эхом далеко впереди. Почва становилась все более скользкой от слизи и поросли каких-то грибов, и ступать приходилось так осторожно, что мы и не заметили, как темнота постепенно начала рассеиваться.
— Вряд ли мы можем приближаться к выходу, — тяжело дыша, сказал Роджер, который успел закатать рукава и расстегнуть рубашку, чтобы найти хоть какое-то облегчение в этой удушливой жаре.
— Но где-то впереди есть свет, — отозвался я. Надо признаться, что явление света на такой глубине не слишком впечатлило меня, так поражен я был необъятностью черного ущелья.
Несколько минут мы молча спускались по крутому склону, напрягая глаза и всматриваясь в сереющий сумрак. Наши тени, огромные и искаженные на стене позади, становились все менее четко очерченными, и все более отчетливо проступали по сторонам влажные склоны монументальных гранитных утесов.
Затем перед нами предстало и первое объяснение загадочного свечения. Это было светлое пятно высоко на изгибающейся стене впереди. По мере того, как мы спускались, пятно быстро увеличивалось в размерах. Оно горело и мерцало по краям, как угли в огромном костре. Мы подошли ближе и справа от первого заметили второе пятно. За поворотом открылась длинная полоса желтых огней. К тому времени в гранитном ущелье стало так светло, как бывает в полнолуние на поверхности, и я всерьез подумывал выключить фонарь, чтобы сберечь батарею.
— Самородная сера! — воскликнула Уилла, чье острое обоняние уловило запах, ускользнувший от нас с Роджером.
— Фосфоресценция, — уточнил я, задыхаясь не только от жары, но и от возбуждения.
Мы остановились прямо под источником света, глядя на крутой гранитный склон, усеянный светящимися пятнами. Наши потные лица блестели в мерцающем свете, как будто были смазаны жиром, кожа отливала мертвенно-желтым цветом. В изумлении, не веря своим глазам, мы поспешили обогнуть длинный изгиб подземного каньона. Стена резко повернула направо; в жутком сиянии фосфоресцирующих отложений, которые виднелись теперь повсюду высоко над нами, вырисовался еще один крутой спуск. Мы уже видели подножие склона, когда внезапно остановились: из глубины налетел порыв влажного теплого ветра, принесший с собой резкие запахи экваториальных джунглей, смешанные с несомненным соленым запахом моря.
— Боже правый, что там впереди?! — воскликнул Роджер.
— Пойдем, — только и смог я сказать, спускаясь вниз по мерцающему склону и жадно вдыхая странный освежающий бриз, насыщенный запахами чужого, невообразимого края.
ГЛАВА VII
Этот необъяснимый «морской бриз» вырвался из бездны, когда мы находились, должно быть, более чем в тысяче футов под поверхностью земли. Гранитные стены подземного каньона вздымались на невероятную высоту, и похожие на залежи радия отложения на куполе и откосах, принимая форму миниатюрных солнц и прожилок багрового огня, испускали быстро усиливающийся и неописуемо странный свет.
Все это, в сочетании с неведомыми ароматами ветра, заставило нас совершенно забыть об усталости и опасностях, которые могли угрожать нам в логовищах существ, по следам которых мы пришли сюда из Гамлет-холла. Даже мысль о подземной тюрьме перестала нас тревожить, ибо свежий ветерок на лицах и простор тускло освещенной каверны даровали нам успокоительное ощущение свободы.
Я по-прежнему шел впереди, и мой альпеншток сопровождал каждый шаг странным, гремящим эхом. Вдруг я заметил что-то зеленое и лиственное. У меня перехватило дыхание.
— Во имя всего… — пробормотал я, резко остановившись. Затем я бросился вперед, позабыв, что Уилла и Роджер шли со мной в связке и чуть не опрокинув обоих.
Предмет, который привлек мое внимание, оказался скоплением папоротников, росших на мягкой почве у выхода источника. Папоротники были необычными, не поддающимися классификации, и мне оставалось только отнести их к очень древнему виду. Пораженные открытием достаточно высокоорганизованного растения на такой глубине, мы столпились вокруг и несколько минут глядели на папоротники, притрагиваясь к влажным и жестким листьям, чтобы убедиться в их реальности. В этом растении было что-то неестественно живое, как будто мы столкнулись со случаем воскресения из мертвых.
