Концепция лжи - Бессонов Алексей Игоревич

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

– И что, других способов нет?

Леон задумчиво прожевал ломтик засахаренного лимона, шмыргнул носом.

– Не знаю. Может быть, выйти замуж за украинского или российского подданного. Понимаешь, у нас ведь действительно все другое. Численность населения поддерживается на одном и том же уровне, почти никаких пособий и все такое прочее. Поэтому и чужих мы не принимаем. Чужих обычно надо кормить, потому что они не хотят работать. А у нас так не принято, у нас все работают. Не будешь работать – подохнешь с голоду.

– Тогда женись на мне.

Леон хрюкнул и потянулся за бутылкой, старясь не смотреть на девушку.

– Я из богатой семьи, – сказал он. – Зачем мне твои деньги?

– А у меня их и так нет. Ладно, замяли… не думала, что ты так испугаешься. Просто мне порядком надоела Европа, вот я и езжу время от времени в Штаты. Здесь то же самое дерьмо, но как-то веселее, что ли. Все равно, конечно… безысходность, кругом эта дерьмовая безысходность.

Леон поднял удивленные глаза. В эти мгновения Жасмин показалась ему такой усталой, словно ей пришлось проделать какой-то долгий, непереносимо тяжелый путь. Может быть, подумал Леон, так оно и было – что я о ней знаю?

– Черт его знает, – он поднял рюмку. – Я об этом не задумываюсь. У меня служба…

– И ты прям-таки всем доволен? – спросила Жасмин, выпив.

– Какие странные вопросы ты задаешь… откуда ты взялась, такая умная? Доволен-недоволен… я много чем недоволен. Но там, в пустоте, об этом не принято рассуждать. Туда попадают только те, кто мечтал об этом всю жизнь. А когда сбываются мечты, человек обязан делать вид, что он счастлив, иначе его просто неправильно поймут. Вот, в сущности и вся философия.

– Еще в университете я стала думать, что вся наша философия – нет, я не говорю о конкретно твоей или моей – вся философия человечества в последние годы устремлена прямиком в тупик…

Леон закурил сигарету.

– Америка меня пугает, – сообщил он, – то полицейские пристают, то – на тебе! – красавицы с философским настроением… хочу домой. Что ты хочешь всем этим сказать? Ты можешь что-то изменить? Ты можешь родить какие-то новые идеи, концепции?

– О каких концепциях мы можем говорить, когда нам все уже навязано извне? Когда за нас решают, что и как мы должны делать!

– А-аа, – застонал Леон. – И это я уже слышал. Ты, наверное, наслушалась высокоумных профессоров, помешанных на неприятии Кодекса Хрембера? Я знаю, в Европе это ужасно модно, особенно в последнее время. Да кто тебе это сказал?.. кто сказал, что за нас кто-то что-то решает? Кодекс – это просто свод законов. И законов, кстати, мудрых, проверенных временем. Или я не прав?

– Конечно, не прав. Если нам что-то запрещают…

– Все… – Леон умоляюще поднял руку. – Хватит. Давай лучше выпьем. У меня, правда, завтра продолжение балета, но мне уже как-то наплевать.

– Какого балета? – изумилась Жасмин.

– Такого… красивого. Эти умники из НАСА ищут стрелочника, а никого, кроме меня, у них под рукой не наблюдается. В результате на меня хотят повесить всех собак. Я, понимаешь ли, виноват в том, что остался жив!.. вот ведь незадача.

– Я могу спросить, что у вас там случилось?

– Спросить ты можешь. Только вряд ли получишь ответ. Не обижайся, ну, ты же должна понимать. Пока не закончится это идиотское расследование причин инцидента, я не имею права говорить. Я принимал присягу…

Бутылка быстро подошла к концу. Леон рассказывал девушке о Киеве, о своей службе, о пожаре на орбите Венеры, и совершенно не заметил, как дело перевалило за полночь. Глянув на часы, он оторопел и замер на полуслове.

– Наверное, мне пора, – промямлил он.

– Тогда идем, – легко согласилась Жасмин.

Она решительно пресекла его попытки расплатиться по счету, и Леон поспешил в гардеробную. Ему было стыдно и ужасно неуютно. В его жизни было не очень-то много женщин, а тем более – таких, с которыми не нужно играть в дурацкие игры.

– Ну что, поедем ко мне? – улыбнулась Жасмин, когда они вышли на засыпанную снегом улицу.

Леон тяжело вздохнул.

– Мне нужно быть в посольстве. Пойми меня правильно, я…

Он хотел сказать «я очень хочу поехать к тебе, может быть, я хочу вообще не расставаться с тобой, может быть…» – но он споткнулся и опустил беспомощные глаза.

Жасмин потрепала его по плечу.

– Не надо ловить мне такси. Возьми вот это – мне кажется, мы еще встретимся.

Леон машинально засунул в карман какую-то карточку, неуклюже поцеловал ее в щеку и остался стоять, глядя, как Жасмин быстро удаляется в сторону Бродвея.

Глава 4.

– Заседание окончено. Благодарю вас, леди и джентльмены.

Сенатор Монтгомери Уорд бросил на Леона весьма задумчивый взгляд, поправил галстук-бабочку и заковылял к выходу. Навстречу ему в зал быстро вошел Алексей Макрицкий, облаченный в неприлично дорогой московский костюм и до такой степени увешанный драгоценностями, что широкозадая общественная комиссарша едва не споткнулась от ненависти. Дед брезгливо отодвинул ее со своего пути и подошел к Леону и Савчуку.

– Вот что, – начал он, поправляя хрустящую манжету сорочки, – мы кое с кем переговорили…

– Кажется, я уже догадался, – вставил Леон.

– Погоди… суть, в общем, такова: завтра ты подписываешь протокол, в котором не будешь особо нажимать на Стэнфорда и Джессепа – и все. Дело спускают на тормозах, пресса пишет об ужасном несчастном случае. Скорее всего, они придумают тебе какую-нибудь аварию. Ясно?

– В Киеве знают? – ошарашенно спросил Савчук.

– Разумеется. Их это вполне устраивает, потому что скандал никому не нужен. А сейчас… – дед помедлил, раздраженно дернул себя за ус и внимательно посмотрел на Леона, – с тобой хотят поговорить какие-то типы из НАСА. Я опередил их. Главное, чтобы ты знал: мы все решили. Теперь тебе остается только подписать бумажку, и все.

Старый мошенник прижал американскую демократию, довольно подумал Леон. Что ж, здорово…

Ему уже виделся Киев.

– В общем, иди. Я буду ждать тебя внизу, в баре.

Дверь захлопнулась. Леон поправил надоевшую ему саблю и вернулся в кресло, ожидая представителей НАСА. Они появились очень скоро: трое неопределенного возраста мужчин с неприятно-отсутствующими взглядами, все трое – белые. Последнее обстоятельство несколько удивило Леона, но он не придал ему особого значения.

– Капитан Макрицкий?

– Да, сэр.

Они сели. Некоторое время троица внимательно разглядывала Леона, словно желая определить, тот ли он, за кого себя выдает. Потом один из чиновников (а может, и не чиновников) коротко вздохнул и поинтересовался:

– Нам хотелось бы знать, не произошло ли на борту чего-либо… необычного.

– Простите, сэр?

Человек из НАСА прокашлялся.

– Я имею в виду, перед самой аварией – не заметили ли вы каких-либо странностей? Возможно, резкого изменения навигационной обстановки?

– Но позвольте, сэр… Я же докладывал комиссии… Самым неожиданным было появление этого проклятого астероида, об который мы споткнулись, сэр. Других неожиданностей я как-то не заметил.

– Вы уверены в том, что не допустили никаких ошибок?.. вы уверены в том, что были достаточно внимательны?

– Сэр!..

Чиновник скорбно вздохнул и обменялся взглядом с одним из коллег. Тот опустил глаза и едва заметно кивнул.

– Скажите, капитан, вы осматривали приближающийся астероид?

Сердце Леона подпрыгнуло и едва не вырвалось из груди. Он на секунду стиснул зубы и призвал на помощь все свое самообладание – сейчас оно было важнее всего. И еще – актерский дар. Одни знакомый деда, старый, знаменитый театральный режиссер, клялся и божился, что молодой Макрицкий имеет все для того, чтобы покорить сцену. Леон незаметно выдохнул и придал лицу изумленное выражение:

– Сэр, а как вы сами считаете: у меня было на это время? Я видел, что на нас летит здоровенная глыба, это – смерть, вы же должны понимать! Мы с вами – профессионалы, мы знаем, какую роль играют секунды. Там, в Дальнем космосе!.. За секунду можно…

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75