После нас - хоть потом - Лукина Любовь Александровна

Услышав про сотника, Шалава Непутятична малость успокоилась. Что над навьими душами поставлены сотники, не показалось боярышне дивным. Да ей бы и в голову не взбрело, что может быть как-нибудь по-другому! Кто-то же держит в порядке и трепете таких невеж, как этот мерзкий мужичонка, успевший, кстати, сгинуть в черном провале неведомо куда ведущей пещеры…

Возвращения его пришлось ждать довольно долго, и Шалава Непутятична встревожилась вновь, даже отважилась сделать несколько шагов в гулкую тьму подземного перехода. Но тут смоляной светоч замигал, угрожая зачахнуть, и боярышня поспешила вернуться и разложить на каменном полу костерок из рассыпанных берендеек.

- Матушка… - гулко позвал из дыры над бадьей слезливый робкий голос. - Да ты жива ли там?..

Шалава Непутятична сначала вздрогнула, потом обрадовалась.

- А ну-ка сбросьте мне сюда еще один светоч! - потребовала она.

- Да ты что? - взвизгнула в ответ дыра иным голосом - не иначе, принадлежавшим одному из волхвов. - Выгорит вся Навь подчистую - что тогда делать будем?..

Тут сверху донесся короткий хряск, невнятное мычание, и кто-то из храбров осведомился поспешно:

- А будет чем зажечь-то?..

- Будет…

- Па-берегись!.. - И в бадью с глухим стуком грянулась палка со смоляным набалдашником. Звякнула потревоженная цепь.

Шалава Непутятична зажгла от костерка новый светоч - и вовремя. Из глубины долгой пещеры зарычали и забормотали гулкие голоса, а потом закачался, приближаясь, желтенький огонек. В пыльном его сиянии обозначились вскоре два человеческих очертанья. Одно принадлежало уже знакомому невзрачному мужичонке, второе чем-то напомнило боярышне Докуку, и девичье сердце встрепенулось. Но когда лампа высветила на миг харю незнакомца, Шалава Непутятична чуть не отпрянула. Ну и сотники в навьем мире!.. Вся рожа наружу…

Приведенный окинул единым взглядом стоящую на полу бадью, костерок из берендеек и наконец саму боярышню со свежим светочем в руке.

- Что с волхвами? - спросил он напрямик.

Шалава Непутятична вскинула точеный носик.

- Ты, молодец, - надменно молвила она, - узнал бы сперва о честном имени, об изотчестве да роде-племени…

Тот бросил на нее быстрый хмурый взгляд исподлобья.

- Ну, ясно… - проворчал он по-медвежьи. - Из именитых, стало быть… Дочь, что ли, боярская?

- Племянница…

- А которого боярина?

- Блуда Чадовича!

Сотник злобно покряхтел и повернулся к выглядывающему из-за локтя мужичонке.

- До дна упрячу… - негромко, но грозно посулил он. - Ты у меня давно на бирке зарублен…

- Да Чурыня Пехчинич!.. - слезно возрыдал тот. - В бадье же спустили! Обратно-то, чай, не выкинешь!..

Сотник поиграл страшенными желваками.

- Так что там с волхвами? - угрюмо повторил он, снова обращаясь к боярышне.

Та вскинула бело личико к округлой дыре над бадьей.

- Чурило! Как там волхвы? Живы ли?..

- Живы, матушка!.. - гулко донеслось оттуда. - Живы пока…

- Пока живы, - сказала Шалава Непутятична, с вызовом глядя на сотника.

- А сюда-то тебя каким ветром занесло? - спросил тот.

- Докуку мне мово отдайте, - в который уже раз проговорила сквозь зубы боярышня.

Сотник приглушенно выбранился, помянув разом и волхвов, и бояр, и князя со княгинею… Оглянулся на мужичонку.

- Ну, значит, такая у тебя судьба, Воробей… Буди Люта Незнамыча. Без его слова я тут ничего не решу…

Вылетев с полными руками от ключника, Кудыка с Чернавой вновь оказались в гулких и пыльных недрах великой пещеры. Недобранившийся Ухмыл попридержался на пороге.

- Над каждой горсточкой трясешься!.. - запальчиво проорал он напоследок и захлопнул толстую дубовую дверь, покрытую чертами и резами оскорбительного содержания. - Скаред!..

Постоял, плюнул, махнул рукой.

- А, ништо!.. Лампы дал - и ладно…

- А не дал бы? - тревожно спросил Кудыка.

- Да куда он денется? - снова вспылил Ухмыл. - По Уставу положено? Положено! Стало быть, давай!..

Древорез потоптался, огляделся. В дальнем конце пещеры дышала дневной ясностью отверстая полукруглая дыра - та, что выводила на берег. Виднелись в ней слепящая гладь Теплынь-озера да краешек насыпи. Кудыка дерзнул поставить новенькую греческую лампу прямо на пол и, расстегнув крышки тяжеленного Устава Работ, раскрыл книгу наугад, повернул к слабенькому сеющемуся снаружи свету.

- Солнышко… подвиг свой в небе… чинит дугою… - с трепетом разобрал он по складам и заробел окончательно.

- Закрой, - посоветовал Ухмыл. - Ежели все это читать, последний ум отшибет. Оно бы вроде и ничего, да больно мудрено… Спросить-то, чай, проще…

Голоса раскатывались так гулко, что Кудыка давно перешел на шепот, тоже, впрочем, отдающийся во всех закоулках зловещим громким шуршанием. Чернава безрадостно разглядывала своды.

- А люди-то откуда? - тихонько спросила она. - Прямо здесь народились или сверху берете?

- Сверху, - сказал Ухмыл. - Да и не абы кого… Какую он вам там клетушку отвел? - Старожил преисподней отобрал у погорелицы отмыкало - железную клюку с биркой. Повертел, всматриваясь в засечки. - А, вон это где… Ну, пойдем… Только лампы сразу зажигать не будем, а то из этого скареда масла потом не вымозжишь…

Они перехватили поудобнее все полученное ими у прижимистого ключника и двинулись вдоль рва в непроглядную темь, оглашая пещеру скрипучими шагами.

- И не бегут? - озабоченно озираясь, спросила Чернава.

- Бывает, что и бегут, - сказал Ухмыл. - Но мало… Так, недоумки всякие… Да и куда бежать-то? Лешие - выдадут, царь-батюшка - тоже… Сам же видел: ляпнешь что-нибудь не то в кружале - и пиши пропало!.. Сразу тебя под белы ручки - и к волхвам…

- Ты лучше давай сказывай, что и как, - забеспокоился Кудыка. - Розмысл тебя зачем отрядил?..

Ухмыл покосился на древореза и одобрительно хмыкнул.

- Зачинается сказ, починается… - с удовольствием молвил он, снова поворачиваясь к далекой дыре. - Стало быть, так… Чалим добросиянное к качели и берем наперечап [58]… Ну, это ты и сам вчера видел. Дальше открываем топки, выгребаем золу и уже легонькое скатываем по рву к этой вот самой дыре…

Кудыке невольно вспомнились стоны дубовых ребер и тяжкий хруст, когда темная лохматая от окалины громада наехала на груду щебня. Ничего себе легонькое…

- А почему не сразу в дыру?

- Ну вот! Начинай сначала, где голова торчала!.. Я ж тебе и толкую: сперва открываем топки, выгребаем золу…

- Да я не о том! - нетерпеливо перебил Кудыка. - Золу-то ведь можно прямо перед дырой и выгрести… По рву-то зачем катить - вдоль берега?

- Ну а как иначе? - удивился Ухмыл. - Дыра-то - вот она, а причал с качелью - вон аж где!..

- Так ведь качель-то! - вскричал древорез, истово прижимая к груди лампу и Устав. - Качель-то можно было, чай, и у дыры поставить… И причал тоже…

Ухмыл сбил шапчонку набекрень и, озадаченно сморщившись, поскреб за ухом.

- Да, вишь, какое дело… - неохотно признался он. - Рыли-то, сказывают, не от берега, а от изворота нынешнего… А качель с причалом о ту пору уже сладили… Ну и промахнулись малость с дырой - вывели, да не туда… Что тут прикажешь делать? Прикинули, смекнули… И вышло, что проще уж канаву к дыре протянуть, чем качель перетаскивать…

Кудыка стоял, задрав бороденку, разиня разиней и только мигал, глядючи на гулкие пыльные своды. Он-то, по правде сказать, полагал, что пещера эта возникла сама собою вместе с сырой землей… Хотя как же - сама собою? Дубовые балки, каменная кладка стен… Неужто копали да настилали?.. Нет, нынешним берендеям такое точно не под силу. Вот пращуры, те - да, те могли… Великаны были, сказывают…

- А быстро ты докумекал, - уважительно заметил Ухмыл. - Не зря тебе Завид Хотеныч Устав вручил с застежками. Его еще, знаешь, не каждому дают. Иным сунут лопату, скажут: бери-де отсюда, кидай-де туда - да и будет с тебя…