Легион призраков - Уэйс Маргарет

— Они в разных крыльях здания, максимально удаленных одно от другого, у каждой двери — охрана. Все коридоры под наблюдением. Комнаты нашпигованы жучками. И здесь всегда присутствуют креатуры. Так как же предлагаете вы «вытащить» кого-нибудь отсюда?

— Выход из положения есть, — угрюмо стоял на своем Таск, нервно пройдясь по тесной, бесформенной комнате. — Выход всегда найдется. Вытащили же вы и миледи и парня с коразианской базы!

Саган был, очевидно, не склонен предаваться воспоминаниям о прошлом.

— У вас есть план действий? — сухо спросил он.

— Нет, никакого плана у меня нет. Черт бы побрал эти планы! — Таск остановился так, чтобы смотреть Сагану в лицо. — Почему вы молчите? Не хотите говорить со мной?

— Вы знаете, в чем заключается ваша роль. Остальное не имеет значения. Я могу в любой момент обеспечить вам возможность улететь отсюда.

— Вы знаете, что я не соглашусь на это. Не соглашусь, потому что Дайен здесь. И потому, что доставил его сюда я.

— Тогда нам не о чем больше говорить. Можете идти. Вам лучше было вообще не приходить сюда.

— Лучше мне было вообще не давать втянуть себя в эту паршивую затею! Послушайте, милорд, — продолжал Таск уже не так запальчиво, — позвольте мне хотя бы сказать Дайену, что мы на его стороне…

— Нет! — Саган встал и, подойдя к Таску, повторил: — Нет! Ничего не говорите ему. Ничего!

Таск отступил на шаг и тут же остановился, решив до конца отстаивать свою позицию:

— Вы видели Дайена сегодня! Он думает, что остался один…

— Пусть думает. Так надо.

— А что будет потом? Неужели еще один ритуал? — спросил Таск. Злость усиливала действие спиртного, которое, в свою очередь, поддерживало в нем кураж.

Саган улыбнулся — мрачно и горько.

— Может быть. Хотя Дайену это и не нужно.

Таск не понял Сагана. Огорченно покачав головой, он подошел к двери.

— Пойду и скажу ему…

— Как вы похожи на своего отца, — сказал лорд Саган, усмехнувшись. Это замечание прозвучало отнюдь не как комплимент.

Кровь бросилась Таску в голову. Сжав кулаки, он резко повернулся кругом:

— Ах, ты ублюдок, как ты посмел…

Таск замахнулся, чтобы нанести Сагану удар.

В следующий момент Таску показалось, что его руку схватили челюсти со стальными зубами и сжали ее с такой сокрушительной силой, что Таск сразу же протрезвел.

— Приглушите свой голос и слушайте меня. Если вы скажете Дайену, что мы с ним, об этом узнает Флэйм. Вы поняли? Вот и хорошо. Завтра Флэйм убедит Дайена использовать гемомеч…

— Не убедит, — пробурчал Таск, вздрогнув. — Дайен лучше знает…

— У Дайена нет выбора, — прервал Таска Саган. — А когда иглы меча вопьются в его руку, сознание Флэйма войдет в сознание Дайена. Между ними установится неразрывная связь, и Дайен выдаст нас. Ничто не поможет ему. А нам — вам и мне — придется заплатить за это своей жизнью. И тогда король действительно останется совсем один. Ну, что? Вы и теперь хотите сказать Дайену, зачем мы здесь?

Таск не знал, что и думать. По спине у него пробежали мурашки.

Видя, что Таск поостыл, Саган выпустил его руку из своей.

— Вы собираетесь помочь Дайену завтра? — спросил Таск. — Сумеете предостеречь его, чтобы он не прикасался к гемомечу?

— Я сделаю то, что должен сделать, — ответил Саган. — И надеюсь, что вы поступите так же.

Таск угрюмо уставился на Сагана, потирая руку, испытавшую на себе хватку Командующего.

— Ну и прожженная же вы бестия! Думаете, у меня нет выбора? Думаете, связали меня по рукам и ногам? Ну, ничего, я буду следить за каждым вашим шагом, так и знайте: за каждым шагом!

Рывком открыв дверь, Таск носом к носу столкнулся с охранником.

— Все в порядке, милорд Саган? — спросил охранник. — Мы получили сообщение, что какой-то человек бродит по коридорам, нарушая порядок…

— Он пьян, только и всего. — Саган подтолкнул Таска, отчего тот угодил прямиком в объятия охранника. — Пришел сюда, чем-то недовольный. Помогите ему благополучно добраться до его комнаты.

— Непременно, милорд, — пообещал Сагану охранник.

За спиной у Таска закрылась дверь. Таск остался один на один с охранником, который, поддерживая его под руку, сопроводил до самой двери.

«Да, — думал Таск, укладываясь в постель и уныло уставясь в темноту, — можете не сомневаться, милорд, я глаз с вас не спущу…»

Камила зябко куталась в одеяло, поджав колени почти до самого подбородка и обхватив руками жесткую, скомканную подушку, и думала все об одном и том же.

Если бы только она смогла хоть несколько мгновений поговорить с Дайеном наедине. Все бы тогда было иначе…

«Я заблуждалась, ничего не понимала. Это хорошо, что Таск доставил Дайена сюда. Почему я раньше не могла понять этого? Завтра я найду, должна найти возможность сказать об этом Дайену».

— Вы не спите? — тихо спросила Астарта.

Камила почувствовала, что краснеет в темноте, и нахмурилась. Она так старательно притворялась спящей, неужели же сказала что-нибудь вслух — пусть даже шепотом — и выдала свои мысли?

Все тело ее затекло от долгого пребывания в одном и том же положении. Теперь можно было сменить его, и Камила легла на спину.

— Простите, если я разбудила вас, — сказала она Астарте. — Я не хотела.

— Нет, вы не разбудили меня, — ответила Астарта. — Я тоже все это время не сплю.

— Постарайтесь заснуть, — сказала Камила, — а то вы заболеете.

— Я молюсь за Дайена.

— И все-таки вам надо заснуть. Ради вас самой и ребенка, — настаивала Камила.

— Не бойтесь за меня, Камила. Беременность не ослабляет женщин. Мой народ убежден, что, наоборот, женщины от этого становятся только сильнее. В конце концов, вы храните драгоценности в прочном футляре, а не в хрупком стеклянном ящике. У моей матери есть оружие, специально изготовленное для нее, чтобы она могла сражаться, будучи беременной. Когда-то давно-давно женщинам Цереса приходилось проявлять упорство и настойчивость, рискуя жизнью, — объясняла Камиле Астарта. — У них не было выбора. Они собирали урожай, строили жилища, обороняли города. Мужчин было так мало, и нельзя было рисковать потерять их. Новая жизнь — это великий дар, но жизнь не останавливается из-за того, что какая-то женщина готовиться родить ребенка.

— Даже если это ребенок короля, — прошептала Камила. Она сознавала, что в этих словах прорывается ее горечь и мстительное чувство, но ничего не могла с собой поделать.

— Да, и тогда тоже, — тихо сказала Астарта.

Камила села и, нащупав спички, зажгла свечу у изголовья своей постели. Комната, которую занимали обе женщины, ничем не отличалась от прочих комнат дворца: такие же каменные стены, полы и потолки, как и везде, тяжелые дубовые двери. Тканые половички, расстеленные на полу, и развешанные на станах коврики почти не оживляли комнату и не грели ее. Выскользнув из-под одеяла, Камила подошла к камину и помешала кочергой горящие угли.

— Будьте все-таки осторожней, — почти строго сказала Камила. — Вы хотели этого ребенка больше всего на свете. А теперь вместо того, чтобы спать, вы лежите и молитесь!

— А что еще мне делать? — спросила Астарта, садясь. — Если есть необходимость и приходит время действовать, человек действует. А когда нет необходимости или человек не способен действовать, ему остается терпеть и… верить.

Астарта говорила убежденно, но, умолкнув, вздохнула. Подняв свечу, Камила подошла к постели, на которой сидела Астарта.

— Вы сами не очень уверены в этом, но хотите убедить меня в правоте своих слов. Или, может быть, себя.

— Значит, мне не хватает сил, — сказала Астарта. — Я боюсь, Камила, боюсь за Дайена… и за моего ребенка. Мне было видение от Богини в ту ночь, когда он был зачат. Странное видение. У нас с Дайеном была любовь. Я видела лицо Дайена… в этот миг. А потом он исчез. Стало совсем темно, и я увидела другое лицо, незнакомое. И встретилась с его злобным взглядом.

Камила осторожно присела на край постели Астарты, поставив свечу на пол.