Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Кажется, совсем еще недавно, а на самом деле в какую-то другую, покрытую толстыми черно-белыми напластованиями Времени эпоху, я был студентом. Мы были студентами. Наступала осень, и мы собирали сумки, рюкзаки и чемоданы, натягивали сапоги, облачались в телогрейки поверх старых свитеров и отправлялись в необъятные, не поддающиеся урбанизации нечерноземные глубины. Мы тряслись по размытым сентябрьскими дождями дорогам и горланили задорные песни, сидя на охапках мокрой соломы в кузовах грузовиков, мы веселились, обманчиво увлеченные чертовски интересной игрой под названием «Жизнь». Ну что нам стоило поиграть с наполненными зерном мешками, азартно забрасывая их в тракторные прицепы? Что нам стоило потом чуть ли не вприпрыжку носить эти увесистые мешки на плечах, взбегая по шатким трапам в колхозные закрома? И не мешало пасмурное небо, и не раздражал дождь, потому что в те молодые годы каждый из нас не сомневался, что получит выигрыш в этой игре под названием «Жизнь». Она еще не стала привычкой, еще не тяготила, еще не поворачивалась совсем-совсем другими, тусклыми, безрадостными гранями. Она еще была игрой…
Нам не хватало тогда единственного – времени для сна. Вечерние танцы под гитару за околицей, ночные прогулки, разглагольствования и философствования, и все сущее казалось подобным смирной кобылке, подчиняющейся вожжам, зажатым в твоих руках. Ты еще не представлял себя собакой, привязанной к повозке… По утрам чертовски хотелось спать, и не было ничего приятней, чем, загрузив сеном полный прицеп, зарыться поглубже и дремать всю дорогу под тарахтенье «Беларуси» с похмельным и небритым трактористом за рулем, покачиваясь на всех ямах и ухабах грязного проселка.
Почему мне вспомнилась вдруг моя студенческая эпоха? Потому, наверное, что я лежал в тесном и темном сухом «кармане» беджа, убаюкиваемый его неторопливой поступью, и под толстой теплой кожей моего транспорта что-то негромко монотонно клокотало (легкие? сердце? какой-нибудь парапсихический орган?) – и едва уловимо пахло сеном. Да, да, сеном той давней поры. Мой транспорт или любил по вечерам поваляться на сеновале, или использовался для перевозки сена, или просто был сенным беджем. И никакое болото не могло заглушить этот приятный, чуть печальный запах, волнующий память. Ведь прошлое оживает в нас не только с образом, словом и звуком – достаточно бывает всего лишь запаха, едва уловимого запаха… Настурций… свежей масляной краски… прибрежной тины… сена…
Я как-то сразу уверовал в то, что беджи – отнюдь не грозные болотные монстры-пожиратели трупов, а добродушные умницы, с которыми можно при желании найти общий язык. И не стоило мне их пугаться тогда, на болоте. И может быть Донге перестраховалась с дымовой завесой, давшей нам обоим возможность стать незамеченными пассажирами. Может быть беджи и безо всяких уловок обеспечили бы наш проезд… хотя, конечно, девушка действовала вполне продуманно, стараясь свести к минимуму степень риска. Наверное, у нее были основания – я-то по-прежнему оставался в неведении относительно прошедших и грядущих событий в этом новом мире.
Я уверовал в миролюбие и понятливость беджей, и спокойно дремал в своей уютной каюте, пронизанной запахом сена, и что-то поднималось из глубин, какие-то обрывки… осколки… кусочки мозаики, из которых можно было попытаться выложить пусть неполный, пусть схематичный и грешащий неточностями, но все-таки узор…
Узор разрастался, становился все более четким. Приходило туманное знание…
…Свершилось ли это по чьему-либо наущению, или было предопределено от века, или являлось чьей-то непоправимой ошибкой, или все же именно так и было записано изначально в Книге судеб этого мира – о том сейчас неведомо никому. Известно другое: во времена столь древние, что совсем иным был рисунок созвездий, и еще не горели над горизонтом зеленые глаза двух лун, и море плескалось на месте Срединной пустыни, воины легендарного основателя державы красноликих гигантов Баодда обнаружили в пещере в глубине мертвой долины Плоды Смерти. Это были именно Плоды Смерти – так возвестила Зрящая Суть с порога своего храма, выдолбленного в толще скалы, когда принесли ей Плоды Смерти, чтобы она постигла их сущность. Она забрала Плоды Смерти и спрятала их в тайнике своего храма, дабы они никогда и никому не принесли беды.
Но нет ничего вечного ни в мире природы, ни, тем более, в мире людей. Ломались, менялись границы, создавались и рассыпались в прах государства, и дикие орды из-за северных гор не оставили камня на камне от древних городов, а потом тучей саранчи налетели на мирные долины пришельцы с далеких островов. Живущая чуть ли не от сотворения мира Зрящая Суть, предвидя свою смерть от рук дикарей, замуровала вход в храм, при помощи чудодейственной огненной силы обрушив своды, а сама осталась сидеть у входа, дожидаясь пришельцев.
Ее изрубили на части каменными ножами, и сварили мертвую плоть в огромном котле, а потом высушили на солнце и растерли в порошок – и сыпали этот порошок в сосуды со своим вином, чтобы жить так же долго, как жила Зрящая Суть…
Храм в скале уцелел – не было у дикарей с островов таких орудий, какие могли бы потягаться с камнем, и Плоды Смерти лежали в каменной толще, скрытые от людских глаз. Но не стиралась в памяти поколений память об этих ужасных Плодах, некогда найденных воинами основателя державы красноликих гигантов Баодда. Давно обезлюдела скалистая местность к востоку от Мертвых Гор, где некогда Зрящая Суть давала ответы на все загадки мира, и толстым слоем серой ядовитой плесени покрылись равнодушные скалы. Но молва жила…
И струилось неспешное время, меняя, меняя, меняя мир маленького жаркого солнца и двух зеленых лун, и море заливало острова, и реки уходили в другое русло, и пересыхали, и текли вспять, и проседали горы, крошась от подземных толчков, и превращались в болота плодородные равнины, и новые города поднимались на месте древних руин. И однажды в скалистой низине восточнее Мертвых Гор, что звались теперь Клыками Дуггуна, появились три сотни рыжебородых наездников в пурпурных накидках, три сотни рослых молчаливых рубачей, отобранных из войска высокого осда Темерши, который в то время вел затяжную войну с опытной ратью угрюмого правителя Трехречья. Вместе с рубачами пришла в низину колонна рабов с обритыми головами и знаками высокого осда, выжженными на щеках; рабы тянули за собой скрипящие неуклюжие камнедробильные машины, способные продырявить скалы. Рабы облепили развалины храма – и день и ночь, день и ночь, день и ночь не прекращалась работа в опаленной солнцем низине. Высокий осд Темерши повелел отыскать тайник с Плодами Смерти – и рубачи вместе с рабами искали тайник.
