— О да, — сказал я. — Тогда я Кирилл. Или просто Кир.
— Кирилл. — Он будто покатал имя на языке, пробуя на вкус. — Кирилл. Очень красиво и необычно. Пройдемте в дом, или…
Я посмотрел на башню. Сказал:
— Может быть, поговорим здесь?
— Ага, — сказал Дитриш вполголоса. — Вы тоже… Давайте здесь.
Он уселся напротив меня, махнул рукой слуге, который принес мне чай и с тех пор стоял поодаль. Слуга скрылся в доме.
— Я тоже выпью чая, — сказал Дитриш. — Вы ее видите?
— Башню? Да.
— Какая она?
Я усмехнулся. Нет, все-таки мы и впрямь были похожи.
— Высокая, метров двести. Будто веер из стекла и стали, скрученный винтом.
— Я тоже так объясняю, — улыбнулся Дитриш. — Объяснял, пока не понял, что бесполезно. Откуда вы, Кирилл?
Выбор это или нет?
Я прислушался к себе.
Нет, ничего не прорезается… Никаких способностей. Значит, особого выбора у меня и нет.
Я посмотрел в глаза Дитриша.
— Из другого мира.
— О, — сказал Дитриш. — О!
Он даже встал, нервно прошелся по беседке. Появился слуга, принес еще одну чашку и чайник на подносе. Дитриш кивком отпустил его.
— Я вас не удивил, — сказал я.
— Вы? Не удивили? Вы меня поразили, Кирилл! Вы… нет, я думал, но… чтобы так.
Я вдруг понял, что этот красивый, умный, богатый, абсолютно самодостаточный парень и впрямь поражен до глубины души. И мне сразу стало с ним легче.
— Мне казалось, что раз вы видите эту башню, то и с функционалами встречались.
— С кем?
— С Людьми-над-людьми.
— Они никогда не утверждали, что они из другого мира. Они вообще ничего не говорят о себе. Я полагал, что на каком-то из материков сохранился более цивилизованный анклав…
— Вы даже знаете, что материков много, — сказал я с удовольствием. — Может быть, и слово «история» вам знакомо?
— Знакомо. — Он хмыкнул и сел. Налил себе чай. — Только слово и знакомо. У нас нет истории. На нее табу… знаете такое слово?
— Знаю.
— Ну вот, у нас рассуждать о том, что было раньше, — верх неприличия.
— Бедная девушка, — сказал я. — Не знал…
— Какая девушка?
— В библиотеке. Я расспрашивал ее об истории вашего мира. Она отправила меня к вам.
— А… я знаю, о ком вы. — Его лицо сразу потеплело. — Да, вы удачно спросили. Диана такая же чокнутая, как и я. Ей тоже хочется знать, что было до того, как мир погиб.
— Но ведь у вас есть люди, которые посещают материк… ищут там разные вещи.
— Есть. Два-три отчаянных капитана. Но их интересует только прибыль. А вы, наверное, интересуетесь чем-то большим.
— Да.
— И могли бы мне что-то рассказать? — В голосе Дитриша прорезались умоляющие нотки.
— Мог бы, — сказал я. — Ну… существует много миров, похожих на Землю. Собственно говоря, они все — Земля. Только разная.
— Так… — Дитриш благоговейно смотрел на меня.
— Эти миры… они как-то разделены в пространстве. И, по-моему, не только в пространстве, но и во времени. На некоторых живут люди. На других цивилизации нет.
— Это возможная теория, — важно сказал Дитриш. — Я размышлял на такие темы.
— К сожалению, это не теория. Я бывал в нескольких мирах. Да я и сам из другого мира. Мне кажется, что мой мир — это ваше прошлое.
— Постойте! — Дитриш взмахнул рукой. — Вот это полная ерунда. Я читал развлекательные книги, где герои путешествуют сквозь время. Это занятная игра ума. Но даже там авторы признавали, что это невозможно. Путешествия приведут к парадоксам. Если вы и впрямь из нашего прошлого, то, вернувшись обратно, вы измените свое настоящее и, следовательно, и наше будущее. Значит, наше будущее не случится, и вы не сможете в нем побывать.
— А если время ветвится? — сказал я. — Если каждое путешествие создает новую ветвь будущего? Давай… давайте для простоты…
— Давай для простоты перейдем на «ты».
— Хорошо. Давай представим, что я увидел ваше будущее, вернулся назад, и наше будущее стало другим. Но и ваше осталось.
— Мне все равно кажется, что это создаст какие-то парадоксы. — Дитриш поморщился. — Нет, я не готов это принять. Ты уверен, что ты из нашего прошлого?
— Ну, во всяком случае, из мира, который очень похож на ваше прошлое, — смирился я. — Да, не уверен. Я сам пытаюсь разобраться. Ладно, давай для простоты считать, что все миры находятся на разном этапе развития. В одних мирах история пошла так, а в других — эдак. Здесь быстрее, а там медленнее. Ты готов принять такую версию?
— Готов, — согласился Дитриш. — Так Люди-над-людьми…
— Обычно их называют «функционалы». — Я вздохнул. — Они во многом подобны людям, но у каждого есть какая-то специальность, профессия, которой он владеет в совершенстве, на уровне, недоступном обычным людям. Только не спеши завидовать. Большинство функционалов ограничены. Они не слишком-то умеют делать все другое, это раз. И они прикованы, фигурально выражаясь, к тому помещению, в котором заключена их профессия. Парикмахер — к парикмахерской, врач — к больнице…
— Пекарь — к пекарне. Да, это неприятно.
— Я был одним из таких функционалов. Но у меня была особая работа, поинтереснее других, как мне кажется. Я был таможенником. В моем жилище были врата между мирами.
— Круто… — Дитриш посмотрел на меня с уважением. — А… для чего все это?
— Подожди. К этому мы еще придем. Над обычными функционалами стоят начальники.
— Как без этого. — Дитриш фыркнул. Я решил не мешать ему комментировать мои слова, таким образом он явно справлялся с волнением.
— Во-первых, есть полицейские. Но они тоже привязаны каждый к своему участку. Во-вторых, есть акушеры. Нет, они не принимают роды, они превращают того или иного человека в функционала. Когда человек становится функционалом, он словно выпадает из обычной жизни. Его забывают друзья, родные. Даже обычные власти в его мире напрочь про него забывают.
— Неприятно.
— Весьма. Слушай дальше. В каждом мире существует еще и куратор. Он управляет акушерами и полицейскими, раздает приказы — кого в какого функционала превратить. У него очень большая власть и возможности. Но и он не свободен. Приказы он получает из мира под названием Аркан. Это, наверное, наиболее технически развитый мир. Насколько я понимаю, там функционалы в порядке вещей, это часть их цивилизации.
— Но и тут не конец? — спросил Дитриш.
— Да. Не конец. У меня есть основания полагать, что первые функционалы пришли из вашего мира. Когда он стал непригоден для жизни… ну, по большей части они мигрировали в Аркан. Открыли способность перемещаться в пространстве и времени и ушли туда. Но не просто захватили этот мир и стали переделывать под себя. Они вмешиваются и в дела других миров. Направляют их развитие в интересующую их сторону. Аркан — это их база. Ваш мир — их родина. Они… они не церемонятся. Они легко убивают, а еще проще — меняют человеческие судьбы. Обычные функционалы, даже акушеры и кураторы, это всего лишь их слуги, даже скорее рабы. Я думаю, они не зря сохранили до наших дней в одном из миров рабовладельческую систему. Им это интересно.
— Что?
— Отношения между рабами и господами.
— Мы не рабы, — серьезно сказал Дитриш.
— Рабы немы. — Я усмехнулся. — Нет, вы не рабы. Наверное, в отношении вашего мира у них сохраняются какие-то теплые чувства. Впрочем, вы тоже занятный эксперимент. Вся планета необитаема и опасна для жизни, только на одном безымянном острове живет мирная, патриархальная, довольная своим простым существованием…
— Я иногда думаю, что это Крит.
— Что?
— Я искал в старых книгах, как может называться наш остров. Вначале думал, что это Формоза. А потом решил, что это все-таки Крит. Не знаю. Сейчас мы зовем его просто — Остров.
Я подумал, что в этом была бы какая-то ирония и одновременно символика. Остров в Средиземном море, ставший когда-то колыбелью человеческой цивилизации, служил теперь ее смертным одром.
— Это интересно, — сказал я. — Хотя и не так важно. Хоть Гренландия, хоть Формоза, хоть Мадагаскар, хоть Крит…
