Поезд Ноя - Щупов Андрей Олегович

Некая вопросительная интонация в его словах все же угадывалась, и Егор досадливо покривился.

– Начал, так выкладывай!

Глядя на азартно поблескивающие глаза Марата, подумал, что тот еще в сущности мальчишка. Узнал боевой секрет и горит желанием поделиться.

– Конечно, ничего пока не случилось, но пуриты – те самые из взбесившегося поезда – три дня назад перекрыли Карельский проход. Такая вот кулебяка.

– Карельский проход? – Егор нахмурился. – Это где-то рядом?

– Не просто рядом, это прямо по курсу! Вот и соображай, чем нам эта заваруха грозит.

– Признаться, не очень разбираюсь в географии мостов…

– А что тут разбираться! Если это впереди, стало быть, еще немного – и окажемся в ловушке! Все в точности как с абердинским мостом, только в более худшем варианте. Пуриты славное место выбрали. И момент – самый подходящий! От материка оказалось отрезанными более дюжины составов. Дюжины, представляешь? Это более сорока тысяч человек!

Абердинский мост, норвежские берега… Что-то знакомое засквозило в памяти Егора. Подумав, он натужно кивнул. Все верно, рассказ Ван Клебена об абердинском крушении. И про брата он что-то там мямлил… Егор вздохнул. Ни рыдать, ни изумляться он не спешил, а Марат, похоже, чего-то подобного от него ждал.

– Ну? И что нам теперь светит?

– А вот это целиком и полностью зависит от ПМ. То бишь, твоего братца. Мне сообщили, что его группу высадили неподалеку от Курумы – станционного узла, захваченного пуритами. Его и еще два отряда волонтеров. Общая численность – около двух рот.

– Не густо.

– В том-то и дело! Пуриты совсем спятили – пригрозили взрывом главного моста, а это удар по всей европейской мостовой сети. Потому и принято жесткое решение: пуритов уничтожить, при атаке бить из всех имеющихся огневых средств. Напалм, вакуумные бомбы, оружие «Кобальт» и так далее.

Егор кивнул.

– Что ж, тогда можно дышать ровно. На беспощадные дела братец мой всегда был большим охотником.

– По нашим сведениям, пуритов там не менее пяти сотен. Втрое больше, чем в отрядах добровольцев. Ты считаешь, они справятся?

– Ничуть не сомневаюсь. Павлуше и в детстве удавались все его затеи.

Марат заметно приободрился. На мятом лице его проступило ребячливое любопытство.

– Затеи? А что он такое вытворял?

Егор усмехнулся.

– Разное… Скажем, частенько давал слово поколотить вашего покорного слугу.

– Какого еще слугу? – простодушно удивился Марат.

– Да меня, кого же еще!

– И что?

– Не припомню ни единого случая, чтобы он не сдержал обещание.

Офицер непонимающе захлопал глазами. Он явно готовился услышать иное.

– Такие дела, Маратик! Если я больше не нужен, пойду отсыпаться.

Во взгляде собеседника промелькнуло удивление. Егор внутренне хмыкнул. Молодость никогда не поймет греющуюся на солнышке старость. То есть – тогда и поймет, когда сама перестанет быть молодостью, когда время, отведенное на сны, перестанет казаться потраченным напрасно.

– Устал я, Маратик. Голова раскалывается.

– Да, конечно…

– Значит, до завтра, – Егор потоптался перед дверью, как всегда забыв, в какую сторону она открывается. Рефлекторно дернул на себя и угадал.

Только сейчас полковник сумел окончательно разобраться в обстановке. Мацис со своими орлами-соколами облазил все сходящиеся к узлу ветки, и новости, которые он принес, оказались самыми неутешительными. Никто уже не сомневался, что в рядах пуритов имелись свои профессионалы военные. На подступах к Куруме Мацис обнаружил несколько искусно установленных мин. Но худшее открытие поджидало впереди. Обнаружилось, что все приузловые пути залиты светом прожекторов. Мощные потоки голубоватого сияния пробивали влажную пелену, превращая штурм в авантюру. Инфракрасные очки, имевшиеся в багаже каждого волонтера, становились совершенно ненужными. Не приходилось сомневаться, что полтысячи вооруженных до зубов гавриков легко отобьют атаку волонтеров. Даже если в числе первых пуритских шеренг окажется немало таких сосунков, как Леон. Так или иначе, но следовало всерьез поразмыслить над тактикой, и на боевом совете под растянутым тентом полковник, в прошлом излазивший немало горных кряжей, предложил альпинистский вариант. Согласно докладу Мациса взорванный обходной мост затонуть полностью не успел. На протяжении сотни метров пролетные строения прогнулись и ушли в волны, однако гигантские полусферы со стальными растяжками по-прежнему возвышались над водой. Этой-то дорожкой и намеревался воспользоваться полковник.

– По-моему, это бред! Кто рискнет двинуться по этим аркам?

– Лезть все равно придется. Всем.

– А если мост сдвинется с места и пойдет на дно?

– Мы за тем сюда и пришли, чтобы рисковать.

– Но мы окажемся на самом виду – совершенно незащищенными!

– На виду да не совсем. Пуриты не освещают взорванную эстакаду. Они тоже убеждены, что только сумасшедший двинется этой дорогой. Надеюсь, среди волонтеров наберется достаточное количество отчаянных ребят.

Рушников, полноватый майор с часто потеющей лысиной и кнопочным немужским носом, явно волновался.

– А если придет смена? Этот ваш Леон, кажется, сказал, что их вот-вот должны подменить.

– Вот и надо поторопиться. Если же подойдет смена, Леон встретит их с парой наших ребят. Сменщики отправятся следом за Бесом.

Собеседник на мгновение опустил глаза, и полковник сразу догадался, о чем пойдет речь.

– Давай, майор, смелее! Не тушуйся, как девка перед алтарем.

– Я только хотел сказать… – Майор поднял голову. – Не кажется ли вам, что пленные требуют иного обхождения?

– Нет, не кажется!

– Но мы в конце концов не варвары.

– Не знаю!

– То есть… Как это не знаете?

– А вот так. Не уверен, что ступивших на тропу войны мужчин можно величать не варварами. Война, как это ни прискорбно, диктует свою мораль и свои правила. Кроме того, дражайший майор, у нас просто нет лишних людей, дабы охранять и ублажать этих выродков.

– Однако среди них могут оказаться вполне нормальные люди.

– Могут, не спорю. Но иного выхода нет. Пуриты настроены решительно, один мост уже взорван, и запасов взрывчатки у них, судя по всему, предостаточно. Если главная эстакада Курумы взлетит на воздух, все составы, что следуют за нами, будут обречены.

– Вы сгущаете краски… Возможно, подойдут силы с материка? Я слышал, центральный сетевой штаб предпринимает какие-то меры…

– «Какие-то меры» меня не устраивают. Это во-первых! А во-вторых, не уверен, что это может что-либо изменить. – Полковник фыркнул. – Тем паче, что и в штабе мало кто знает, чего же хотят от нас господа пуриты.

– Их требования изложены во вчерашнем меморандуме…

– Брось, майор! Какие, к черту, требования? Бред сивой кобылы – этот твой меморандум! Освобождение из-под стражи главных идеологов? Так никто и никого у нас давно не держит под замком. Некого освобождать и неоткуда!.. Или ты всерьез хочешь обсуждать строительство глубоководной штольни? А кому, скажи на милость, она нужна? Конечно, пусть строят, если так приспичило, но мосты-то рвать зачем?

– Они утверждают, что на земле… – Рушников смешался. – То есть, на дне люди совладали со стихией, что на месте столиц возведены акваполисы и кое-где даже добились осушения гигантских глубинных полостей.

– Подводные пузыри, в которых выращены райские кущи? – полковник ядовито усмехнулся. – Ты на самом деле веришь во все эти россказни?

– Я только пытаюсь объективно оценивать факты. В конце концов инсайты тоже поминают о каких-то штольнях, и люди за ними идут.

– Боже мой! Какие люди?… Недозрелые сопляки и спятившие от безделья бараны? Поинтересуйся на досуге, что они вкалывают себе в вены, какие коктейли мешают в кружках, и вы поймете, о каком контингенте идет речь.

– Я интересовался. Специально запрашивал сводки. И знаете, что сказал мне один из психологов? Вполне популярно объяснил, что пуритизм в сложившихся обстоятельствах – естественное явление. Люди не выдерживают замкнутого пространства, их душит обступившая со всех сторон вода. Поэтому годится любая идеология, любой повод, чтобы вырваться наружу.