Ознакомительная версия. Доступно 44 страниц из 216
— Не сомневаюсь. Очень смешно.
— Я уже извинилась. Слушай, возьми мои кроссовки.
Я смерил глазами наши ноги и хмыкнул:
— Спасибо, конечно!
— Ну… ты можешь распороть задники или еще что-нибудь придумать. Мне и так будет нормально. Мне всегда нормально. А где твоя обувь, Кип?
— Да рядышком, четверть миллиона миль отсюда — если только мы вышли на нужной остановке.
— А-а. Ну, здесь она тебе не особенно нужна.
— Ага, — я покусал губу, обдумывая это «здесь» и больше не интересуясь играми с гравитацией. — Чибис? Что теперь будем делать?
— Ты о чем?
— О нем.
— Да ничего. Что мы можем сделать?
— Ну, а что тогда делать?
— Спать.
— Что?
— Спать. …Тот дал нам лучший из даров, кто сонный выдумал покров, что скроет плотной пеленой все мысли наши до одной…
— Хватить выпендриваться! Говори толком!
— Я и говорю толком. Сейчас мы беспомощны, как золотые рыбки в аквариуме. Мы просто хотим выжить. А первый принцип выживания — не застревать на том, что от тебя не зависит и сосредоточиться на том, что ты можешь сделать. Я хочу есть и пить, я себя неважно чувствую, очень устала… и все, что я могу с этим поделать, это лечь спать. Так что если ты будешь так любезен, что помолчишь, я этим и займусь.
— Намек понял. Не надо на меня огрызаться.
— Извини. Когда я устаю, я становлюсь злой, как собака. И папа говорит, что до завтрака ко мне подходить опасно. — Она свернулась калачиком и подоткнула свою растрепанную тряпичную куклу под подбородок. — Спокойной ночи, Кип.
— Спокойной ночи, Чибис.
Тут мне кое-что еще пришло в голову, я заикнулся было… и увидел, что она уже спит. Дыхание ее стихло, лицо разгладилось и больше не казалось настороженным и заумным. Верхняя губа оттопырилась сковородником, и она стала похожа на чумазого херувима. На щеках остались полоски высохших слез. А ведь я не заметил, когда она плакала.
Кип, сказал себе, ты влезаешь в скверную историю; это намного хуже, чем притащить домой брошенного щенка или котенка.
Я обязан позаботиться о ней… или сдохнуть за нее.
Может, так и получится. В смысле сдохнуть. Похоже, о себе-то я никогда не мог как следует позаботиться.
Я зевнул, потом еще раз. У креветки больше мозгов, чем у меня. Я измотался как никогда, хотел есть, пить и вообще мне было паршиво. Я подумал было побарабанить в дверную панель и вызвать толстого или худого. Но… разбужу Чибис, и да и он сочтет это сопротивлением.
Поэтому я растянулся на полу, как часто дремал дома на ковре в гостиной. Оказалось, что на Луне на жестком полу можно очень удобно устроиться; одна шестая земного притяжения — это матрас лучше всякого поролона — той взбалмошной принцессе в сказке Андерсена было бы не на что пожаловаться.
Заснул я мигом.
Снилась мне наиневероятнейшая космическая опера из всех, мною виденных. Теснились драконы, прекрасные девы с Арктура, рыцари в сверкающих скафандрах, действие перемещалось из дворца короля Артура на дно Мертвого моря Барсума. {85}
И все бы ничего, вот только у герольда-распорядителя было лицо пришельца и голос Туза Квиггла. Он высовывался из экрана и скалился шевелящимися червеобразными ресничками.
«Победит ли Беовульф дракона? {86} Вернется ли Тристан к Изольде? {87} Найдет ли Чибис свою куклу? Включайте наш канал завтра вечером, а пока просыпайтесь и бегите в ближайшую аптеку, чтобы купить наждачную бумагу „Звездный путь“, лучшее средство для чистки рыцарских доспехов. Подъем!»
Он высунул щупальце из экрана и схватил меня за плечо.
Я проснулся.
— Просыпайся, — говорила Чибис, тряся меня за плечо. — Пожалуйста, проснись, Кип.
— Отстань!..
— Тебе снился кошмар.
— Принцесса с Арктура в беде! и теперь я никогда не узнаю, чем все кончилось. На кой ты меня разбудила? Сама же говорила, что нужно выспаться!
— Ты дрыхнешь уже несколько часов, — а сейчас, кажется, мы что-то можем сделать!
— Позавтракать?
Это она проигнорировала.
— Попытаться смыться.
Я резко сел, взлетел в воздух и опустился обратно.
— Ого! Как?
— Точно не знаю. Но мне кажется, что они ушли и оставили нас одних. Если так, другого шанса не будет.
— А с чего ты взяла, что они ушли?
— Послушай. Послушай внимательно.
Я вслушался. Я услышал свое сердце, дыхание Чибис, а потом и ее сердце. Такой тишины я и в пещерах не встречал.
Я вытащил нож, стиснул его зубами, чтобы звук передавался по костям, и приставил нож к стене. Ничего. Я попробовал прослушать пол и другие стены. Опять ничего. Корабль отзывался только тишиной — ни дрожи, ни стуков, ни тех вибраций, которые нельзя услышать, а можно только почувствовать.
— Похоже, ты права, Чибис.
— Я заметила, что прекратилась циркуляция воздуха.
Я повел носом.
— У нас кончается воздух?
— Пока нет. Но воздух не поступает — он выходил из тех крошечных отверстий там, наверху. Вообще-то это незаметно, но я насторожилась, когда он перестал идти.
Я напряженно размышлял.
— Я все-таки не понимаю, что это нам дает. Мы заперты.
— Может, и нет.
Я ковырнул стену ножом. Стена не из металла, и на пластик не похоже: нож ее не брал. Может, граф Монте Кристо и провертел бы в ней дырочку, но ему некуда было торопиться.
— Почему ты так думаешь?
— Каждый раз, когда они открывали и закрывали дверную панель, слышался щелчок. Так вот, когда они тебя вывели, я приклеила кусочек жвачки на стыке панели и стены, повыше, чтобы они не заметили.
— У тебя есть жвачка?
— Да. Помогает, когда нет ни глотка воды. Я…
— Еще есть? — живо спросил я. Было не до свежести дыхания, жажда мучила, никогда в жизни я так не хотел пить.
Чибис расстроилась.
— Ой, бедный Кип! У меня больше нет, это старый кусочек. Я его приклеила к пряжке ремня и жевала, когда особенно хотелось пить. — Она помялась. — Но возьми, если хочешь. Пожалуйста.
— Ну спасибо, Чибис. Спасибо большое. Лучше не надо.
Она оскорбилась.
— Уверяю вас, мистер Расселл, что не страдаю никакими заразными заболеваниями. Я просто хотела…
— Да-да, — поспешно сказал я. — Я в этом совершенно уверен. Но…
— Я учитываю, что мы находимся в экстремальной ситуации. И это гигиеничнее поцелуев — чего Вам, видимо, еще не доводилось!
— В последнее время нет, — я попытался сменить тему. — Но все, что я хочу, это глоток чистой холодной воды. Или грязной теплой воды… К тому же ты истратила свою жвачку на дверную панель. Чего ты хотела добиться?
— Так я же говорила тебе об этом щелчке. Папа говорит, что, если стоишь перед дилеммой, полезно изменить любую из переменных, а потом снова попытаться решить задачу. Я попыталась внести изменения с помощью моей жвачки.
— Ну?
— Когда они притащили тебя обратно и закрыли дверь, я не услышала щелчка.
— Что? Так ты знала, что перехитрила их замок, уже несколько часов знала — и не сказала мне?
— Именно так.
— Ну, я тебя выпорю!
— Не советую, — сказала она ледяным тоном. — Я кусаюсь.
Я поверил. Кусается. И царапается. И еще что-нибудь вытворяет. Я сменил тему.
— Почему ты мне не сказала, Чибис?
— Я боялась, что ты рванешься наружу.
— Ха! Конечно, я бы попробовал.
— Именно. Но я считала, что лучше не дергать дверь… пока он на корабле.
Она точно гений. По сравнению со мной.
— Я тебя понял. Ладно, посмотрим, сможем ли мы ее открыть.
Я осмотрел панель. Кусок жвачки был на месте, так высоко, как она могла достать, и по тому, как он был размазан, было похоже, что он застрял в пазу, заклинив панель. Но никакой щели я не видел.
Я попробовал подцепить ее кончиком большого лезвия. Мне показалось, что панель отошла на одну восьмую дюйма — и в этот момент лезвие сломалось.
