Так и прибыл Монмут — без спутников, инкогнито. Он сидел в кресле, которое Болструд сравнил с троном людоеда, Элиза и Болструд — на скрипучих стульях из хворостин. Болструд пытался официально представить клиента, но…
— Итак, — сказала Элиза, — совсем недавно вы утверждали, что обычай сражаться при помощи оружия устарел и…
— Мне выгодно, чтобы люди думали, будто я впрямь верю в эту чепуху, — отвечал Монмут, — а женщины обманываются охотнее всех.
— Почему? Потому что на войне женщины становятся добычей, а нам это не нравится?
— Полагаю, да.
— Я была добычей, и мне это не понравилось. Ваша небольшая лекция о современности в некотором роде меня вдохновила.
— Как я сказал, женщины обманываются охотнее других.
— Вы знакомы?! — выговорил наконец Болструд.
— Как показал мой покойный папенька, те из нас, кому предопределено гореть в аду, должны хоть немного поразвлечься при жизни, — пожал плечами Монмут. — Мужчины и женщины — не пуритане — сходятся самыми разнообразными способами! — добавил он, нежно смотря на Элизу. Взгляд Элизы должен был ледяной сосулькой пронзить его насквозь, однако Монмут отвечал лишь лёгким чувственным трепетом.
Элиза сказала:
— Если вы так легко пошли у д'Аво на поводу и отвернулись от Марии, что проку будет от вас на английском троне?
Монмут уронил челюсть и взглянул на Болструда.
— Я этого не говорил! — запротестовал тот. — Только сказал, что мы собираемся закупить.
— Из чего со всей очевидностью следовали ваши намерения, — заметила Элиза.
— Не важно, наверное, — проговорил Монмут. — Поскольку мы не можем сделать закупки без какого-то обеспечения, а обеспечение в данном случае — трон.
— Мне сказали иначе, — промолвила Элиза. — Меня уверили, что за всё будет уплачено золотом.
— Да — после.
— После чего?
— После того, как мы завоюем Англию.
— Ой.
— Большая часть Англии на нашей стороне — это дело от силы нескольких месяцев.
— А большая часть Англии вооружена?
— Он говорит правду, — вставил Гомер Болструд. — Всюду, где он появляется в Англии, народ выходит на улицы, разводит костры и жжёт чучела Папы.
— Так что помимо закупки требуемых товаров вы просите временный заём, обеспечением в котором станет…
— Лондонский Тауэр, — успокаивающе пообещал Монмут.
— Я торгую акциями, но я не акционер, — сказала Элиза. — Я не могу быть вашим финансистом.
— Как вы можете торговать акциями, не будучи акционером?
— Я торгую дукатовыми акциями, составляющими одну десятую от настоящих акций Ост-Индской компании, поэтому куда более ликвидными. Я держу их — или опционы — ровно столько, чтобы получить небольшую прибыль. Вашей светлости надо будет проделать на коньках сорок миль вон в ту сторону, — она указала на северо-восток, — и договориться с амстердамскими ростовщиками. Среди них есть настоящие князья рынка, владеющие целыми мешками акций Ост-Индской компании. Однако поскольку вы не можете положить лондонский Тауэр в карман и поставить его на стол в качестве обеспечения, вам потребуется что-то другое.
— Мы это знаем, — заверил Болструд. — Мы просто даём вам понять, что, когда дело дойдёт до оплаты, её внесем не мы, а…
— Некий легковерный заимодавец.
— Не такой уж легковерный. С нами значительные люди.
— Могу я поинтересоваться кто?
Болструд и Монмут переглянулись.
— Не сейчас. Позже, в Амстердаме, — сказал Болструд.
— Ничего не выйдет. У амстердамцев более чем достаточно надёжных начинаний для вложения лишних средств, — возразила Элиза. — Впрочем, возможно, удастся добыть деньги иным способом.
— Где вы предлагаете их добыть, если не у амстердамских ростовщиков? — спросил Монмут. — Моя любовница уже заложила свои драгоценности — этот ресурс исчерпан.
Несколько долгих минут Элиза смотрела в огонь, затем повернулась к собеседникам.
— Мы можем получить их от господина Слёйса.
— Это тот, что предал свою страну тринадцать лет назад? — с опаской спросил Болструд.
— Он самый. У него много связей среди французских инвесторов, и он очень богат.
— Так вы хотите его шантажировать?.. — спросил Монмут.
— Не совсем. Сперва мы найдём другого инвестора и расскажем тому о вашем плане вторгнуться в Англию.
— Это тайна!
— Он будет всячески хранить тайну — ибо, как только узнает о ваших намерениях, начнёт играть на понижение акций Ост-Индской компании за счёт коротких продаж.
— Я слышал, как голландцы и евреи говорят об «игре на понижение», но не знаю, что это значит, — сказал Монмут.
— На рынке есть две воюющие фракции: liefhebberen [95] или «быки», которые хотят, чтобы акции росли, и contremines [96], или «медведи», которые хотят, чтобы они падали. Часто несколько «медведей» входят в тайный сговор и распространяют ложные слухи о пиратах либо начинают демонстративно сбывать акции по очень низкой цене, чтобы посеять панику и сбить цену.
— Как же они зарабатывают на этом деньги?
— Подробности не важны. Можно продавать акции на срок без покрытия, то есть акции, которых у продавца на самом деле нет, — это называется «короткие продажи». Наш инвестор — как только мы расскажем ему о ваших планах — начнёт строить игру в расчёте на то, что акции Ост-Индской компании упадут. И будьте покойны — они упадут. Несколько лет назад всего лишь слухи об ухудшении англо-голландских отношений уронили акции на десять — двадцать процентов. Как только станет известно о вторжении, они упадут ниже некуда.
— Почему? — спросил Монмут.
— У Англии мощный флот. При плохих отношениях с Голландией она может блокировать морскую торговлю, и Ост-Индская компания камнем пойдёт на дно.
— Однако я буду куда более дружествен голландцам, чем король Яков!
У Болструда тем временем лицо стало такое, будто его душат невидимым шнурком.
Элиза набрала в грудь воздуха, улыбнулась Монмуту, затем подалась вперёд и положила ладонь ему на руку.
— Естественно, когда станет ясно, что ваш мятеж увенчается успехом, акции Ост-Индской компании взмоют, как жаворонок поутру. Но поначалу на рынке будут преобладать невежды, которые по глупости вообразят, будто Яков возьмёт верх и станет мстить голландцам за то, что их страна послужила плацдармом для вторжения.
Болструд немного успокоился.
— Значит, поначалу акции будут дешеветь, — рассеянно произнёс Монмут.
— Покуда не прояснится истинная ситуация. — Элиза ещё раз твёрдо похлопала его по руке и выпрямилась.
Гомер Болструд, кажется, успокоился окончательно.
— В этот промежуток, — продолжала Элиза, — наш инвестор сможет получить колоссальную прибыль на коротких продажах. В благодарность он охотно купит вам порох и свинец для вторжения.
— Однако этот инвестор не господин Слёйс?
— При игре на понижение кто-то остаётся в барыше, а кто-то — внакладе, — сказала Элиза. — Внакладе останется господин Слёйс.
— Почему именно он? — спросил Болструд. — Это может быть любой спекулянт, играющий на повышение.
— Короткие продажи запрещены три четверти века назад! Против них изданы многочисленные эдикты, в том числе во времена штатгальтера Фридриха-Генриха. Если покупатель понёс убытки, он вправе «апеллировать к Фридриху».
— Фридриха-Генриха давно нет в живых! — возмутился Монмут.
— Это просто термин, означающий, что обязательства по контракту можно не выполнять. Контракт аннулируется в суде.
— Однако если верно, что при коротких продажах кто-то всегда останется внакладе, то эдикт Фридриха-Генриха должен был покончить с такой практикой!
— О нет, ваша светлость, в Амстердаме процветают короткие продажи! Многие спекулянты ими живут!
— Почему же все проигравшие не апеллируют к Фридриху?
— Дело в том, как составлен контракт. При достаточной ловкости можно поставить проигравшего в такое положение, что он не сможет апеллировать к Фридриху.
